Страница 30 из 56
А тем временем на площадке перед трибунами все происходило так, как и положено. Служитель положил перед дуэлянтами деревянный футляр с двумя дуэльными мечами, раскрыл его, и жестом предложил выбрать меч. Первым всегда выбирает тот, кого вызвали, так что это был Роб. Потом служитель что-то спросил у дуэлянтов, Роб кивнул. Гроган знал, что это был за вопрос. Будут они использовать кинжалы для левой руки, или нет. Роб подтвердил — будут.
Это Гроган ему посоветовал — взять кинжал. Мол, с кинжалом все-таки шансов больше. Вдруг противник ошибется…хотя Гроган в этом сильно сомневался. Такие, как этот тип не ошибаются. Любитель дуэлей.
Разделись, оставив выше пояса только свободные белые рубахи. Да, это правильно — чтобы не сковывало движения.
Встали посреди площадки, стоят, не двигаются. Ждут сигнала. Сигнал — полуденный удар колокола на ратуше, последний удар.
Бам…бам…бам…
Быстрое движение, укол!
Ах ты ж сволочь…с последним уколом начало, а не с шестым! А ты чего сделал⁈ Но служитель будто не заметил, стоит, смотрит в небеса.
Куплено! Все — куплено! Это же Наследник, небось расстарались, подсуетились. Подыгрывают ему. А Роб для них никто.
Хорошо двигается, мерзавец. Роб на его фоне — как паралитик. Дергается, пытается что-то делать, но…что тут сделаешь? Вон как мягко обводит клинок, добираясь до цели. Роб только отмахивается, как крестьянин топором!
Гроган даже глаза закрыл. Все. Конец. На рубахе Роба уже три красных пятна. Противник давно мог его убить, но играет, развлекается. Хочет показать, насколько он крут.
Открыл глаза в тот самый момент, когда противник Роба ловким финтом выбил из его руки меч, и сделал длинный, красивый выпад, пронзая грудь соперника. Меч ушел в грудь Роба на треть, и Гроган выдохнул — вот теперь все! Конец!
Трибуны закричали, кто-то аплодировал, кто-то хохотал. Рядом отчаянно закричала женщина, наверное та девушка, с которой пришел Роб — невероятно красивая, голубоглазая, такая же желанная…как покойная жена Грогана. Все мужчины рядом на трибунах смотрели на эту женщину едва не пуская слюни. Даже Грогана пробрало, он видел всяких женщин, но такую притягательную…только его жена могла так его к себе привлечь.
А тем временем на площадке творилось что-то совсем странное. Роб не упал, даже не пошатнулся после того, как меч пронзил его грудь, хотя он должен был упасть — ранение определенно смертельное. Наоборот, парень будто взбодрился — схватил противника за предплечье правой рукой, и дернул его к себе! Меч соперника вонзился еще дальше, по самую рукоять, и вышел из спины Роба сверкая на солнце полированным клинком.
А дальше случилось совсем невероятное — Роб схватил противника за воинский хвост, в который тот сложил свои длинные волосы, и нанес укол кинжалом, который все еще держал в левой руке — раз, другой, третий! В глаз! В лицо! Снова в глаз! По самую рукоять!
Противник медленно опустился на колени и упал ничком. Из-под его головы начала растекаться темно-вишневая лужа. Роб же задумчиво посмотрел на рукоять меча, торчавшую из груди, кашлянул, сплюнул кровавой слюной, потом взялся за меч и медленно, осторожно вытянул его из раны. И пошел к своим, стоявшим возле барьера. Шел он нетвердо, пошатываясь, но все-таки шел. На губах кровь, и…кривая, ехидная ухмылка.
Гроган шумно выдохнул и задышал — он даже не понял, что сидел затаив дыхание. Неужто жив⁈ Как⁈ Но раз дошел сам, значит будет жить. Мда…интересный парень. Может и правда пойти к нему на службу? Учить его фехтовать, опять же — в телохранители. Плату он хорошую предложил, почему бы и нет?
Я — лох педальный! Я — брынчатель ладонью по струнам! Я — никто!
Отвратительно, когда чувствуешь себя бездарью и тупицей. Это примерно так же, как если бы офисного работника лишили всех его гаджетов, выдернули из привычной жизни и бросили в тайгу. Давай, выживай! А он такой: «А мне инет нужен! Опять же — доставка из интернет-магазина! Водичку, котлеты, колбасу!» А нет колбасы. Ничего нет. Есть ты — и смерть. И она ждет тебя за во-он тем деревом. Берегись!
Главное, чтобы мозг не повредил. И чтобы голову не отрубил. Значит, я должен сделать так, чтобы он боялся рубить, чтобы только колол издалека. А еще…у меня сохранилось одно, единственное преимущество — моя безумная, нечеловеческая регенерация. Я попробовал — не могу зачаровать меч. Магия отключена. Не могу двигаться быстро, включить боевой режим — это тоже магия, а магия тут не работает. Но регенерация-то это не магия! Это свойство моего организма! Значит…значит я должен сделать так, чтобы схватка проходила по моему сценарию.
Трижды меня достал, крепко так. Если бы не моя регенерация, уже истек кровью. Сантиметров на пять каждый раз вошел в меня клинок. Кстати, очень хорошо фехтует. Вот на самом деле — красиво. Он трижды достал, я — ни разу.
А потом я сделал свой шаг. Он выбил у меня меч — как в кино, эдаким спиральным движением, не знаю, как оно называется — я же не фехтовальщик. А когда я застыл с выражением тупого удивления (ой-ей! да шо цэ такэ⁈) — воткнул мне меч в грудь, четко так, умело, как тореадор в загривок быку.
Больно! Сука, это больно! И страшно. Вроде и знаешь, что не умрешь от двадцати сантиметров стали в груди, а все равно — страшно.
Маринка завопила так, что я чуть не вздрогнул. Вот же голос у бабы! Надо научить ее петь…в жизни пригодится. Дурацкие мысли, да, самый момент думать о таком! Но что поделаешь, если вдруг вынырнет некая мыслишка, и не желает убегать. Тут вообще странное состояние — с одной стороны я стою с мечом в груди, а с другой — смотрю на себя, вроде как наблюдаю чужими глазами. Может это я как-то соединился с одним из зрителей? Ментальная связь?
Хватаю противника за руку. Пальцы у меня сильные, рука крепкая, ладонь широкая. А он не ожидает такой подлости. Я ведь сейчас должен красиво повалиться ему под ноги, как африканский слон после удара пули штуцера-«слонобоя». А он потом поставит свою ногу мне на голову — добыл! Сафари удалось!
А вот хер тебе. Нанизываюсь на меч, слышу, как с треском разрывается рубаха на спине. Зрелище еще то! Красиво, ага…сверкающая сталь с каплями-клюквинами. Натюрморт, однако.
Вижу его растерянные, расширенные глаза. Вижу недоумение, испуг, непонимание ситуация. Хватаю его за волосы, прямо за «хвост», и выпускаю свою ярость! Кинжал будто сам по себе поднимает мою руку, и я вонзаю его в глазницу врага! Мозг! Убить мозг!
Второй удар — в рожу. Наглую, ненавистную, самовлюбленную рожу. На, получи! Заслужил! Теперь ты не холеный, и не красивый. Теперь ты просто изувеченный труп.
И еще удар! Снова в глазницу, и через нее — в мозг! До самого затылка. Вот теперь все. Хватит. Пора и отдыхать. «Совершив геройский подвиг, сядь, товарищ, закури!» — как вышивали на кисетах с табаком в Отечественную.
Меч из себя едва выдрал — вот как вошел глубоко, по самую рукоять. Бросил на песок, и пошел к своим. Слабость, конечно, шатает меня. Отплевываюсь кровью, хриплю, клокочу. Трудно дышать, когда легкое разрезано. Но это лучше, чем если бы досталось сердцу. Интересно, смог бы я драться с разрубленным пополам сердцем? Надеюсь, что проверять этого мне больше не придется. Эх, жаль у меня нет способностей настоящего дракона! Вот бы я был танк!
Но что есть, то есть, грех жаловаться.
— Принимайте — хриплю, и падаю в руки Маринке. Мир кружится, звенит, и я слышу музыку. Почему-то «Естедей». Почему — не знаю. Просто так. Нравится, наверное, — поэтому.
И сознание уходит.
Глава 12
Глава 12
Некоторые пробуждения таковы, что тут же приходит в голову: лучше бы не просыпался. Вот спал бы, да и спал!
Увы, все время спать невозможно. А то бы здорово было: дрыхнешь, а Оле Лукойе крутит над тобой зонтик с картинками, и ты видишь добрые, славные сны.
Хотя скорее всего он бы развернул надо мной черный зонтик — не был я хорошим мальчиком, не был. Так что мне тяжелый сон без сновидений. А то еще и кошмар приснится, вот как сейчас.