Чумная Полли и маскарад

Чумная Полли и маскарад

Глава 1

Неожиданный отпуск

За окном Управления полиции Восточного дивизиона Олфинбурга летели последние желтые листья — осень сдалась предзимью, и скоро, буквально на днях замерзнут лужи на узких улочках столицы, покроются корочкой льда немногочисленные речки, и снег сперва забьется в щели тротуарной плитки, а потом заметет их полностью. Наступало время замирания природы, время спокойствия и сна, только столица отказывалась засыпать вместе с природой — жизнь в Олфинбурге, столице Тальмы, не затихала никогда, даже ночью, даже зимой, а не то, что в предзимье.

В кабинете главы Управления пахло ванилью из-за старых бумаг в картотеке, пивом самодельной полироли для дубовых стен кабинета и дорогим табаком, въевшемся в обивку роскошного дивана и стульев — прежний суперинтендант любил курить. Новый суперинтендант не курил и запах табака на дух не переносил, а потому окно за его спиной было открыто настежь. Один из золотых листьев нагло прилип к краю верхней рамы и теперь трепетал на ветру, как флажок, отвлекая Вики. Она стояла навытяжку вместе с сержантом Кирком перед столом суперинтенданта, держа свой кожаный шлем под мышкой. Левую руку ломило от боли. От рукава спешно надетого нового мундира пахло кровью. Значит, кровотечение все же не остановилось. Вики старательно делала вид, что её в кабинете нет.

От самого суперинтенданта Эвана Хейга несло невыносимо сладко розами из-за воды после бритья и огнем, и это значило, что он был безумно сердит. Хейг был магом и высокородным лером — пусть официально считалось, что звание суперинтенданта доступно любому констеблю, прояви он достаточно рвения на службе, но на самом деле это было далеко не так. Немаги до такой должности просто не дорастали. А неры, представители так называемого среднего класса, и керы-простолюдины не могли оказаться в кресле суперинтенданта в столь молодом возрасте как Хейг — ему было чуть за тридцать. Нельзя сказать, что эту должность Хейг не заслужил — его уважали все констебли Восточного дивизиона, но получил он её весьма и весьма быстро. Пара громких дел, и старший инспектор оказался главой Восточного дивизиона — одного из самых тяжелых районов столицы: тут немногочисленные благополучные дома среднего класса медленно, но верно переходили в трущобы керов и фабричные районы. Кто-то даже говорил, что Хейга наказали этим повышением. Так ли это, точно никто не знал, но слухи на пустом месте не появляются.

Хейг сидел за своим столом, откинувшись на спинку кресла, и мрачно выслушивал сержанта Кирка, игнорируя замершую Вик.

Сержант, затянутый в темно-синюю форму столичной полиции, молодцевато вытянувшись, докладывал:

—…окружили место предполагаемого нахождения банды карманников в потогонке Уильямсов. Нерисса Ренар…

Вик все же не выдержала — оторвалась от созерцания окна, за которым начался тихий осенний дождь вперемежку со снегом, и веско поправила:

— Констебль Ренар, попрошу… — Стоять ровно было сложно, левую, раненую руку сильно тянуло, несмотря на магобезболивание, но от предложения сесть она сама отказалась — позволишь себе слабость, позволишь себе быть женщиной, и тебя тут же выпнут из этого царства мужчин. Допустить подобное она не могла. И потому стояла навытяжку, сцепив зубы и уговаривая себя потерпеть.

Сержант бросил на неё косой взгляд, но все же поправился:

— Констебль Ренар, несмотря на мой запрет…

Она вновь решила вмешаться — никто, кроме нее самой, защищать её не будет:

— Не было приказа, сержант! При всем моем уважении, фраза: «А ты, детка, постой в стороне и съешь конфетку!» — не приравнивается к приказу не вмешиваться!

Сержант побагровел:

— Я попросил бы не перебивать меня, констебль Ренар, если вы действительно констебль!

Вики сцепила зубы и старательно проглотила все, что просилось на язык. Сержант нагловато улыбнулся ей — он знал, что применил грязный, зато действенный прием. Это нериссе Ренар позволено перебивать кера Кирка, констебль Ренар должна подчиняться четкой субординации.

Суперинтендант молчал, старательно не вмешиваясь. Кирк, вдоволь налюбовавшись побелевшей от гнева девушкой, продолжил:

— Констебль Ренар самовольно приняла участие в задержании банды карманников, но они оказали сопротивление. Один из них, некто Коротышка Джек, нанес ножевое ранение нери… Констеблю Ренар. Медицинская помощь была оказана на месте.

Медпомощь выражалась в перевязке и громкой, громкой ругани сержанта. В основном ругался он потому, что Коротышку повязала сама же Вик, несмотря на рану. Пару выражений сержанта Вики даже старательно запомнила — самым страшным ругательством её отца был «всеблагой Созидатель!», а это немного не то, что уважают на улочках восточных окраин Олфинбурга. Сержант же был просто кладезем всевозможных ругательств. Жаль только, что он был упертым, хуже барана. Наверное, это свойство было связано с возрастом — сержанту было глубоко за пятьдесят. Он по-прежнему, даже спустя три луны службы Вик в полиции, глупо надеялся на слезы, истерики и «Я больше не хочу этим заниматься, серж!» — но не на ту напал. Вик не могла себе позволить ничего из перечисленного. Она рвалась в отдел Сыска Восточного дивизиона, она метила на вакантную должность детектива-инспектора, и если для этого нужно отслужить положенные полгода на улицах, она отслужит эти проклятые полгода, и плевать на предубеждения констеблей, на ненависть в глазах сержанта, на ночные дежурства на посту, на усталость и постоянно желание спать, плевать даже на преступников, которые видя женщину в полицейской форме машинально считают её слабым звеном и именно её атакуют при попытке побега.

Хейг, буравя глазами Ренар, которая старательно выпрямилась, хваля себя за то, что сегодня не отказалась от корсета под мундиром, уточнил у Кирка:

— Банду задержали?

— Так точно, лер!

Ренар позволила себе улыбнуться — про задержание Коротышки ею лично сержант не сказал ни слова. Хейг, заметив её улыбку, приподнял вопросительно бровь, но смолчал. Вик тоже решила, что сейчас важнее промолчать — ей еще под Кирком три луны ходить.

— Позвольте добавить, лер!

Хейг разрешающе качнул головой, и Кирк выпалил:

— Констебль Ренар у нас как красная тряпка для быка. Если она стоит в оцеплении, то все преступники просто бегут на неё.

— А она? — уточнил Хейг.

— Простите, лер?

— Она — что? Бежит, кричит, просит помощи или что?

Ренар влезла вновь:

— Я лишь честно выполняю свой долг, лер! Так, как могу; так, как научили!

— Да она… — взревел сержант и тут же заткнулся под ледяным взглядом Хейга — одного у Кирка было не отнять: он знал, когда надо молчать. Он подумал и все же добавил, уже тихо и без ругательств: — хочу напомнить, что у констебля Ренар это уже третье ранение за время службы. Я советую перевести её в архив — там нужны машинистки и телефонистка.

Вик с трудом проглотила все только что выученные ругательства — из архива она уже не выберется, да и не засчитывают службу в архиве для доступа к экзаменам на должность детектива.

Хейг кивнул и сухо сказал:

— Хорошо, сержант Кирк… Я вас выслушал и учту ваше мнение. Прошу вернуться к службе. И… Погуляйте сегодня в «Королевском петухе» — я оплачу счет. Вы отлично поработали с парнями…

Ренар предпочла не напоминать о себе, только вот Хейг сам добавил:

—…и первой девушкой на службе в полиции. Вы заслужили отдых.

Сержант козырнул и направился к двери. Туда же, ловко развернувшись через правое плечо, заспешила Вик, но вслед ей прозвучало:

— А вас, констебль Ренар, я попрошу остаться! Есть серьезный разговор.

Она громко и страдальчески выдохнула, явно радуя пожилого сержанта. Тот широко улыбался, закрывая за собой дверь. Скоро весь дивизион будет знать о выволочке, устроенной выскочке-нериссе.

Вик вернулась к столу. Хейг кивнул в сторону дивана: