Страница 1 из 8
Владимир Андерсон
Борьба: Пленники Тьмы
Пролог
Никто уже не помнит того времени, когда мы были свободны. Когда-то давным-давно была война между нами, людьми. Тогда мы ещё не знали, что нам придётся столкнуться с кем-то ещё. Мы думали, что покорили природу, расщепили атом, освоили космос. А потом пришли они… И вся наша техника, все наши «искусственные умы» отказались работать… не на нас, а вообще на кого бы то ни было: они просто вышли из строя. Все наши достижения стали ничем за какой-то миг: перестали функционировать ракеты, компьютеры, системы распределения, да что там… половина всего превратилось в хлам. А шатлы и спутники… да кто знает, что с ними стало. Может, упали в океан, а, может, всё летают… собственно сейчас никому это и не интересно…
И всё это из-за какого-то кристалла. Никто из людей, разумеется, его не видел, но чумы (те самые, что считают себя нашими хозяевами) всегда пропагандировали его силу и величие, утверждая о немыслимых размерах и разуме… Да, он живой. Более того, по их словам именно он велел им начать войну, а затем открыл портал, после чего заглушил всю нашу электронику. Господи, у нас осталось одно огнестрельное оружие да пара тысяч танков, переживших Третью Мировую Войну.
Некоторые возлагали надежду на КАЗ (комплекс активной защиты; оборона бронетехники, работающая по принципу выбрасывания металлических шариков в сторону летящего снаряда), но этого было так мало, как и сил, а врагов так много, что… Господи, ну зачем же мы воевали друг с другом?
Есть то, что осталось
Зачем мы понадобились чумам совершенно ясно – сырьё, материальное и трудовое. Сейчас они качают нашу нефть, наш газ и уголь, и всё остальное тоже наше и только нами самими. Здесь мы рабы и не имеем никаких прав, то есть не то, чтобы на свою нефть или газ, а на себя самих и своих детей. А сколько нас осталось? Не знаю… может, наберётся треть или четверть миллиарда. Кого это волнует, если хватает на добычу?
Люди наконец-то уравнялись в правах. Нонсенс, но это, похоже, возможно, когда прав вообще нет. Когда все должны работать на чумов.
Есть несогласные с этим – маки (в честь когда-то бывших повстанцев). Они где-то прячутся, их мало, но они нападают, хоть и редко. Мы все с ними, но прекрасно видим, что сейчас ничего не можем сделать.
После завоевания чумы разделили всех несколько группировок по материкам, и уже там сформировали в несколько колонн. Самая крупная группировка Евразийская. Она состоит из четырёх колон: Иранской, Индийской, Китайской и Славянской (в последней все смещались, так что в некотором роде стало как прежде).
Гавриил Железнов (для чумов он 643075А2) являлся командиром 381-ой рабочей сомы (на их языке «сома» – раб). В соме его звали не иначе, как «Гора». Иногда даже на прямую. Прозвище оправдывалось целым рядом причин: во-первых, его указание давалось всегда чётко и однозначно, во-вторых, его решение, по крайней мере внешне, нельзя было поколебать никаким доводами, в-третьих, сам внешний вид (выше двух метров, тяжелее сотни килограммов, а лицо.. лицо – сочетание морщин и складок, однако, не напряжённых мышцами), и, наконец, самое главное, постоянство его должности. На этом он стал легендой. Дело в том, что на должности А (командир, что пишется в конце порядкового номера) продержаться в течение пятнадцати лет было невозможно: в случае невыполнения плана убивали чумы, в случае выполнения – маки или те, кто с ними сотрудничал, а такие, почему-то всегда находились. Но Гавриил делал и то и другое с поразительно правильным чередованием. Одни оставляли его в живых, потому что считали, что он порой способен перевыполнить план. Другие, наоборот, надеялись на целенаправленную «халтуру».
Осталось отметить его «кровь». Его прадед участвовал в войне (название её дед отцу говорить не хотел), и дед участвовал в войне (название ей никто не давал), и отец участвовал в войне (конца её никто не видел). Несмотря на такой список, чумам было это неизвестно. Им было также неизвестно, что люди ещё носят имена и фамилии, заключают браки, хоть и всего лишь в умах, помнят прошлое и предков, верят в Бога и в глубине души не могут жить без свободы. Их интересовал только результат, а изучение людей они считали недостойным их власти.
Работа. Теперь это значило буквально всё, и существовало это всё в понимании чумов, того, как они решат кормить и сколько разрешат поспать.
Рудник, буровая, шахта – все места обитания невольного человека.
381-ая сома трудилась на угольной шахте города Макеевка, Донбасс, вместе с 420-ой, 647-ой и 253-ей. Что из себя представляет работа на шахте объяснить нельзя, можно только почувствовать.
Мысли свободного раба
25-ое марта 2170 года.
Сегодня 381-ой соме досталась сортировка и очистка.
«Ну, что, выспался?» – пошутил Гавриил, подойдя к своему заместителю Константину Богатому (номер 5396413Б2; разряд «б» – заместители). Тот обрадовался такой шутке, потому что все остальные, какие он слышал, касались его фамилии.
«Знаешь… Как хочется полезть с тобой в драку», – ответил он двояко: за драку чумы убивали на месте, но это была лёгкая смерть.
«Мне воспринять это с положительной стороны?»
«И только с неё. Целыми днями думаю о смерти…»
«Хорошо. Даже отлично для начала рабочей недели. Что у нас планом».
Константин открыл свою дряхлую тетрадочку жёлто-чёрного (половина угля, половина глины) цвета и попытался что-то прочесть.
«Так. Если 420-ые осилят 11-ать, а 647-ые 13-ать, то нам придётся чистить все 24».
«По поводу «выхода» договорились?»
«Выход» – это «левый» груз, о котором чумы не знали. То есть его добывали, но нигде не прописывали – отдавали «чёрным» (по-другому «обречённые» рабочие, которых сажали в отдельные ямы с незначительным пластом угля и в трёх случаях из четырёх уже не вынимали оттуда; по настоящему спаслось лишь двое).
«Нет», – возвестил зам.
«Хорошо, я сам разберусь. Проследи за всем здесь. Я вернусь через двенадцать минут».
«Есть».
Гора двинулся в сторону 2-его пути.
Сортировочная представляла собой здоровенный зал общей площадью в 30000 квадратных метров (100x300) и высотой в 3 метра, чтобы чума было удобнее наблюдать. Кроме того, имелось электрическое (хоть и слабое) освещение в виде лампочек, прикрытых тонкой решёткой. Несмотря на эти «удобства» работать в очистительной было сложнее всего: чумы слишком хорошо видны. Каждый раз смотреть на эту ужравшуюся рожу, дышащую свежим воздухом через маску, слушать этот отвратительный смех, извергаемый жёлтой глоткой и бледно-зелёного змеиного языка и понимать, то это будет продолжаться бесконечно – это настоящая пытка.
Заходя за угол, командир оглядел помещение – пока пусто, лишь две будки чумов по сторонам; группы «А» и «Б» будятся раньше на пять минут для изучения плана.
Войдя в «зал угольного забоя» (помещение, где производилась непосредственная добыча), взору открылись две фигуры: Доминик Бражик (номер 572644А2) и Петр Дожик (номер 323372Б2). Лица у них не мрачнели от тяжести поставленной задачи, но косились ото сна.
«Что, не спалось?» – поприветствовал шахтёров Гавриил. Он любил воодушевлять народ подобными репликами, пробуждая гнев и злобу в строго ограниченных количествах (и не важно было, на кого она выльется, главное то, что это поможет выжить). Сегодня чумы дали поспать всего 4-ре часа, в отличие от обычных 8-ми; вообще говоря, это единственное, с чем повезло людям – чумам сна требовалось 16-ать часов, и они считали об аналогии в этом с людьми, поэтому урезали время всего до 8-ми.
«Спалось. – шепнул Доминик подошедшему командиру – Эти сволочи помешали. Не в курсе, с чего сегодня такие сюрпризы?»