Билет в прошлое

— И я.

Мы вновь поцеловались, наверное, раз в тысячный за сегодняшнюю ночь. Моя рука у неё на талии иногда поднималась выше и касалась грудей. Она не возражала.

— В школе все будут нас обсуждать.

— Пусть. Ничего криминального не произошло, — отмахнулся я. — Нам ведь нечего скрывать.

— Да, плевать. Ты мой, а я твоя. Ведь так?

— Хочешь знать, встречаемся ли мы официально? Даже не сомневайся, Катюша, этой ночью мы не ограничимся. Я хочу узнать тебя получше. Хочу быть с тобой и днём, и по вечерам. Хочу видеть тебя на переменах. И вообще, я так рад, что могу сказать тебе это в лицо. Отныне мы пара, Катя.

Она обняла меня так сильно, что ещё чуть-чуть, и у меня захрустели бы кости. Я радовался вместе с ней, ведь именно так должна была пройти эта ночь, без всяких лишних разговоров, стычек с Борцовым и последующей ссорой. Упасть в грязь лицом никогда не поздно, а вот сделать человека счастливым надо постараться.

— Я давно тебя люблю, — неожиданно призналась Катя.

Я оторопел. Нет, естественно, я знал это, чувствовал всегда, но слышать подобное как-то не привык. Мало кто в жизни делал мне такие признания.

— Это надо переварить. А вообще, знаешь, ты мне тоже давно нравишься. Сам не понимаю чего молчал. Не решался.

— Я люблю тебя, — в самое ухо вновь прошептала она.

— Дай мне время, чтобы осознать свои чувства к тебе. Ты не заслуживаешь, чтобы кто-то морочил тебе голову. Обещаю, долго мучить не буду.

Это честно. Если уж мы тут не на одну ночь, то так будет правильнее. Больше никакого лицемерия. Эта девочка заслуживает лучшего.

Мы сидели в обнимку ещё долго, пока небо не стало проявляться. На часах около четырёх утра, а мы всё ещё сидели на скамье в парке, спрятавшись от внешнего мира. Любил я её тогда? Наверное, да. Почему не сказал это? Не время. Боялся ошибиться, вселить в неё пустые ожидания, ненароком обмануть. Если сон станет явью, то у нас ещё будет куча времени для того, чтобы не раз признаться друг другу в любви.

Из парка шли в обнимку. Шли не спеша, зная, что, скорее всего, отец Кати будет нас поджидать в окне собственного дома, выкуривая очередную сигарету. Так и было. Вдалеке увидев красный огонёк, мы остановились. Сквозь утренний полумрак не было видно его очертаний, но оба знали, что он там.

— Иди домой. Дальше я сама.

— Ну уж нет, — возразил я.

— Иди, пожалуйста. Отец будет кричать. Я его знаю.

Секунду я мешкал.

— Пусть знает с кем ты была. Сдаётся, мы ещё не раз будем с ним встречаться.

— Никита.

Она сжала мою ладонь.

— Пошли. Передам тебя в целости и сохранности.

Катя сомневалась, но решила не спорить. Так и так получать от отца. Вряд ли он будет рад позднему приходу дочери, но больше будет негодовать, если та заявится одна.

Мы подошли молча, по-прежнему держась за руки. Мужчина торчал в окне, как и ожидалось, пристально глядя на нас. Катя опустила голову, как бы извиняясь перед отцом. Когда приблизились, попыталась отпустить руку, но я не дал.

— Вот это картина! — недовольно воскликнул мужчина, сминая в ладони пустую пачку. — Ну, спасибо, что хоть к утру заявились, голубки.

— Пап, — попыталась оправдаться Катя, но он не стал слушать.

— Где вас целую ночь носило? — угрюмо спросил он.

— Извините. Это я виноват. Мы просто гуляли после дискотеки, и совсем забыли о времени.

Я хотел обратиться к нему по имени, но вдруг осознал, что совершенно не помнил как того зовут. А вот мужчина, напротив, очень хорошо меня знал. Приглядевшись, заскрипел зубами.

— Абрамов! Вот кого не ожидал увидеть, так это тебя.

— Мы были тут в парке. Просто болтали. Больше ничего.

— Болтали, говоришь? Ничего себе у вас разговорчики аж до утра! Приличные люди спят в это время, а не по подворотням шастают.

— Папа, — вновь попыталась вмешаться Катя, но и на этот раз он её не слушал.

— Ну всё, приехали. Иди домой, да поживее. А с твоими родителями, Абрамов, я отдельно поговорю.

— Извините.

Катя молча понеслась к калитке, оставив меня один на один с отцом. Ощущения не из приятных, но это можно было как-то пережить. Сурового отца понять можно и даже нужно, поэтому спорить с ним не имело никакого смысла. Сделав виноватый вид, я решил откланяться.

— Пока, — бросил я вслед своей девушке.

Она ничего не ответила. Вместо этого распахнула входную дверь и, даже побоявшись на меня взглянуть, скрылась в доме. Мужчина по-прежнему сверлил меня удручающим взглядом.

— До завтра, — кивнул я ему.

— Ну-ну, жених. Жди завтра в гости, — с издёвкой произнёс тот.

Развернувшись, я молча поплёлся в сторону отчего дома. В целом, всё прошло нормально. Хорошо, что не оставил Катю одну на растерзание отцу. Поступил как настоящий мужчина. Завтра, если он действительно нагрянет с визитом, буду держать оборону. Ничего страшного. Переживу.

И вот снова перед глазами стоял родительский дом. Снова нахлынули приятные воспоминания. Всё как прежде. Волнение возрастало по мере приближения к нему, ведь там находится самое сокровенное, что только может быть у человека в моём положении. Папа, мама, родные стены, личные вещи. Заходить внутрь было больно. Не знаю как это правильно описать, но что-то живое дёрнулось внутри меня.

В доме старался не шуметь. Тихо разулся, снял одежду и на цыпочках проник в ванную комнату. Знакомое зеркало, зубная щётка, фонарь над головой. Всё это сильно било по мозгам. Умывшись и почистив зубы, я поспешил к себе. Лёг на расстеленную кровать, заранее приготовленную мамой и, помяв знакомую подушку, попытался уснуть. Усталость накатила. Боялся, что проснусь не здесь, а в больничной палате, но все переживания оставил на откуп судьбе.

Что меня ждало завтра знать не дано. Удалось ли обмануть судьбу также оставалось неясным. В коме я, или же отныне моя реальность была здесь в этой самой комнате? Последнее о чём подумал была Катя, девушка с которой я почувствовал себя счастливым человеком. Переживая последние события с ней, я уснул. Забылся, ровно как много лет назад будучи шестнадцатилетним подростком. Завтра будет новый день, новые свершения, а больной старик пусть останется в прошлом, словно то был вовсе не я, а так, фантазии о страшном будущем, которым не суждено сбыться.

Глава 30

30 глава

Во рту страшно пересохло, как будто я не пил целую вечность. В глазах, хоть они и были закрыты, резало. Я неприятно поморщился, облизал губы, но глаза не открывал. Спасть хотелось неимоверно. Несмотря на пробуждение, очертания призрачного сна по-прежнему кружились в сознании. Снилось будто я был стариком, старым больным человеком с кучей житейских проблем. Странное ощущение. Если бы не стук в дверь, так и переживал бы эту картину снова и снова.

А вдруг я действительно тот старик, а шестнадцатилетний подросток, до которого не могут добудиться родители? Вдруг это сон, а не то?

От этих мыслей я в ужасе очнулся. Подушка слегка взмокла от потёкшей слюны. Одеяло убежало куда-то в ноги. Приподнявшись на локте, осмотрелся. Нет же, всё на месте. Джинсы валялись на полу рядом с кроватью. Один носок на спинке стула, а другой на письменном столе. Для меня это нормально.

В дверь вновь постучали.

— Войдите!

Странно слышать свой голос. За время сна я привык к старческому тембру.

Дверь открылась. Вошёл отец. Вид слегка встревоженный. Молодой, красивый. Таким я его уже не помнил.

— Никита, там пришёл отец Кати Семёновой. Хочет о чём-то поговорить.

Я устало протёр глаза.

— Что? Кто пришёл? — не понял я.

— Гена Семёнов, отец Кати. Ты что-то натворил?

Отец смотрел на меня сурово. Я насторожился.

— Не-ет, — ответил неуверенно.

— Тогда быстро собирайся. Мы ждём тебя внизу.

Он хотел ещё что-то сказать, но, видимо, решил не говорить. Ушёл, оставив меня одного.

Раскрыв шкаф, я внимательно оглядел полки. Всё как в прежние времена: знакомые футболки, шорты, джинсы. Я одел первое, что попалось на глаза, а именно спортивные штаны и синюю майку с надписью «Цой жив». Было приятно окунуться в подростковую ностальгию. Слегка поправив перед зеркалом волосы, вышел.