Страница 4 из 10
Как же задолбали эти эмоциональные качели. Неужто, мне всё же придется умереть? А жаль, тут много интересненького происходит.
– Сегодня поединка не будет! – вдруг уверено заявил отец, поднявшись с трона. – По законам Книги Триликого после суда и оправдательного вердикта вызвать противника на бой нельзя!
– Значит, я дождусь завтра! – сквозь зубы процедил Томаш. Дуясь в своей чванливости, он задрал нос, будто хотел пробить им потолок – уж, больно комично вышло.
Я едва сдержался, чтобы не ляпнуть какую-нибудь шутеечку в тему.
– Так как мой сын оказался оболганным, что было подтверждено Триликим, он имеет права на отсрочку в три месяца. Этим правом мы и воспользуемся! – тихо возразил отец.
– Но, Геб, все знают, что это пустые формальности! – взорвался стоящий рядом с Томашом белобородый дядька, до того с важным видом хранивший молчание. — За эти три месяца честь моего племянника сильно пострадает! Его с говном съедят, Геб, из-за твоего оболтуса, который всё равно не способен удержать титул достойного при себе!
– Не вам решать, чего достоин мой сын! – вдруг с пугающим металлом в голосе отрезал отец.
Крайкосы еще больше взбледнули. Для финиша им оставалось потопать ножками на нас с отцом. Хотя затея с переносом поединка на три месяца мне, как и Крайкосам, не нравилась, почему просто нельзя было послать их в жопу? Суд то я выиграл! Но я со своим уставом решил пока повременить, успеется, в этом монастыре навести свои порядки.
– Я умею ждать! – махнул рукой Томаш. – Пусть будет три месяца. – И бледный трясущийся перст нацелился в меня. – Но я восстановлю справедливость и свою честь, убив тебя, жалкий Эрик!
– Успокой свои нервы, Томаш, – окончательно обнаглев от веры в себя, спокойно попросил я. – Не надо в меня тыкать своими кочепятками.
На миг мне показалось, что Томаш все-таки бросится на меня, как склочная баба, с визгами с попытками выцарапать мне глаза, но этого не последовало.
Отец устало вздохнул и холодно провозгласил:
– Господа Крайкосы, было честью принять вас у себя. Однако, так как вы явились без предупреждения и приглашения, комнаты для вас были не готовы. Вы можете воспользоваться любым постоялым двором. А завтра, надеюсь, уже будете дома, покинув наш город Верасити.
– Мы уедим сегодня! – зло прошипел белобородый дядюшка Томаша.
И семейство Крайкосов вместе с оставшимися в живых свидетелями шумно удалилось прочь из зала, безуспешно пытаясь сохранить остатки потерянного достоинства.
За ними, придерживая с двух сторон судью Триликого, ушли монахи.
Отец подошел ко мне и положил тяжеленую руку на плечо.
– Ты можешь уже убрать меч, сын мой, всем показывать свою силу – удел слабых или стражников и простолюдинов, нам это ни к чему. Самый опасный враг тот, кто ничем свою силу не выдаёт.
Я мысленно попросил меч сгинуть и… О чудо! Тяжеленная махина, которую я таскал целый день, исчезла. А что так можно было?
– Сегодня я впервые горд за тебя, сын! А теперь тебе нужно привести себя в порядок, через час жду тебя в столовой. Обсудим предстоящий поединок и всё остальное. Ну и тебе необходимо поесть.
Мне оставалось только сожалеть о том, почему меня сначала не покормят, а потом уже можно было бы толковать и про порядок, и про гордость. И про главное: нафига козе баян в виде поединка, пусть и с отсрочкой, что за подстава? Это мне предстояло тоже в скором времени выяснить, а то, может, пока не поздно все же отказаться. А то получалось без меня – меня же женили. Я так не привык.
Отец покинул зал, и мне тоже нужно было идти приводить себя в порядок. Но ходить и расспрашивать первых встречных и поперечных, где моя комната, и где здесь ванна – было бы, мягко говоря, странно, а сам я мог бы блудить вечно в этом лабиринте коридоров огромного замка и, в конце концов, одно из двух, либо умереть с голоду, либо от усталости.
Я растеряно вышел из зала, ломая свою уставшую голову над тем, что делать и куда мне податься. Однако выход не заставил себя долго ждать. Как Сивка-бурка, вещий каурка, стал передо мной Рыжий парень, и я понял, что выход найден.
– Обалдеть, Эрик, ты и вправду достойный! – с порога с восторгом затрещал рыжий. – Мы то все думали, ты какого-то зелья наглотался от заморских мротов, которое позволило тебе обхитрить меч, а ты вон оно как, реально достойный…
Я с какой-то дружеской теплотой подумал, что болтливый паршивец уже всё выведал. Если он умеет быть верным, при должном обучении, такие простаки на войне бесценны. Их никто всерьёз не воспринимает, и они ловко добывают информацию, а если верны, то не расстаются с ней даже после смерти.
Мы подошли к лестницы и прошли на третий этаж. Вереницей запетляли коридоры. Я мысленно подсчитывал повороты и запоминал приметные местечки: вроде коридора-галереи с портретами каких-то важных мужиков и красивых женщин или коридора с выставленными в два ряда огромными в метра три роста доспехами. На мгновение мне даже показалось, что один из них приоткрыв забрало повернулся в нашу сторону. Но я быстро приструнил разыгравшуюся фантазию.
Были и совсем ничем не отличающиеся друг от друга коридоры. Хорошо навык с войны по запоминанию локаций сохранился. К тому же без тяжеленного меча на плечах идти было куда как проще, а так бы мне точно хана.
– Круто, конечно, – между тем продолжал тараторить парень. – Жаль тебе Томаша не одолеть на твоем уровне силы.
– Это мы еще посмотрим, – устало хмыкнул я.
– За три месяца тебе к поединку не приготовиться. Даже, если каким-то чудом натренируешься до первого уровня силы, Томаш-то уже на третьем и в Академии второй курс закончил.
– Да хоть третий курс, – самоуверенно отмахнулся я.
А сам смекнул, что три месяца отец выторговал для меня в надежде подтянуть по навыкам. Шанс на жизнь, хоть и слабенький.
Рыжий вдруг остановился. Повернулся ко мне и виновато заглянул в глаза. Я заметил, что парень весь дергается и сильно подавлен, в нем происходила какая-то внутренняя борьба.
– Знаешь, Эрик, я только сейчас понял, как мы оплошали, – вдруг как-то серьезно и печально вздохнул рыжий. – Надо было всё-таки тебе ходить на тренировки к учителям, которых тебе отец пачками отовсюду выписывал, чтоб ты в Академию вашу крутую поступил, а не бегать со мной к моей больной матери и сестре.
– Мать – это святое, – растроганный неожиданным порывом, пробормотал я. – Я свою слишком рано схоронил.
Сказал и прикусил язык, сообразив, что у Эрика-то мать вполне могла быть жива и здорова. Но рыжий неожиданно кивнул.
– Это да, Эрик, герцогиня ушла слишком рано, – и кивнув на дверь добавил: – Я сбегаю за прислужницей, чтобы принесла тебе чистую одежду и помыла тебя. Скоро уже ужин, твой отец не терпит опозданий.
Ванная комната оказалась огромной. И вся увешена зеркалами. Я смог себя получше рассмотреть. Весь избитый и грязный я представлял собой жалкое зрелище. Длинные каштановые волосы ниже плеч висели грязевыми паклями. Глаз подбит, щека расцарапана.
Я скинул грязные лохмотья, в которые превратилась моя одежда. Тело оказалось хилое и изнеженное до тошноты. Будто я не мужик, а избалованная барышня. Но вот елдык был что надо. Я усмехнулся – таким можно города сокрушать. Вспомнилась блондинка, из-за которой я сюда попал, одна крепость на примете у меня уже имелась.
Я осмотрелся и с удивлением уставился на кран. Присвистнул, ничего себе – продвинутое средневековье. Раскрутил кран и в здоровенную ванную полилась теплая вода.
– Ну, что вы ваша светлость, не утруждайте себя, – за спиной раздался приятный девичий голос. Я развернулся, передо мной стояла прихорошенькая служаночка. – Негоже вам самому себе ванную готовить, – смущаясь, добавила она.
– Я сам разберусь, что для меня гоже, – резче, чем того требовала ситуация, отрезал я.
Девчонка уж очень плотоядно смотрела на мое мужское достоинство и под ее откровенным взглядом мое достоинство слегка возросло.