Меланья и колдун

— Ну как? — усмехнулся он. — Нравлюсь?

Что ответить она не знала, потерялась. Щеки вспыхнули румянцем, и захотелось съязвить, чтобы стереть с его лица самодовольную улыбку. Но что-то удерживало, вернее не что-то, а чёткое понимание того, что перед ней очень сильный колдун. Теперь не она знает, а знают её. Не было даже ни малейшего сомнения в том, что он чувствует то, о чём она думает.

— Молодец, порадовала, — проговорил он, наблюдая её смятение. — Честно, не знал чего от тебя ждать, силища то — о-го-го! Рассказывай, где такое богатство отхватила?

— Бабушка передала, — скромно ответила Милка.

— Прибедняешься, от бабушки только часть, остальное древнее, гораздо старше бабушкиного. Расскажи, дорога не близкая, интересно послушать, что ты знаешь.

Меланью отпускало, страх уходил, окружало спокойствие. Она сидела и смотрела на свои руки, думая с чего начать рассказ.

— Лечить себя тоже не умеешь? — прервал он её раздумья, бросив взгляд на следы от ожогов. — Сила есть, а веры нет?

— Почему же, вера есть, — она уверенно посмотрела на него.

— Есть да не та, — хитро прищурился Богдан. — Ну, ничего, я тебя научу, во что нужно верить. Как поймёшь и освоишь, сразу всё на свои места встанет. И жизнь твоя станет гораздо интереснее.

— Вы хотите сказать, что я не в того Бога верю? У вас другая религия?

— Глупенькая, ты же не человек, ты ведьма. Мало того, ты слеплена из двух разных по силе и направлению даров. Ты не можешь в бога верить, ты должна верить в себя. Тогда у тебя всё получится. А пока ты сама себя от себя же скрываешь и обесцениваешь, настоящих чудес не жди. Так, искорки, не более.

О таком она никогда не задумывалась. Более того, точно знала, и на практике уже проверено было, что молитвы и церковь ей помогали. И самой помогали и людям. Почему он это не видит.

— А как же то, что мне моя вера силы даёт, лечить помогает? — задала она вопрос.

— Она тебя поддерживает, не более. Ты на неё опираешься, ответственность перекладываешь, но силы там мало. Сила в тебе, и ответственность за применение своей силы ты несёшь. Ты и помочь и убить одним взглядом можешь. Только скрыто это пока от тебя, чтобы бед не натворила по незнанию. То, зачем ты ко мне пришла, вообще мелочь по сравнению с тем, чему научишься. Но предупреждаю, будет трудно и жёстко. Ты выдержишь?

— Выдержу, — кивнула она.

— И ещё, обратного пути не будет, идти придётся до конца. Готова?

— Готова, — уверенно сказала Меланья.

— Ну вот и славно, согласие получено. А теперь рассказывай про бабушку свою, да про ту, кто вторую часть дара передал.

Мелана вздохнула и послушно начала повествование о своей жизни с самого детства.

В гости к Богдану

Богдан слушал молча и не перебивал. Там, где Милка сбивалась от нахлынувших с детскими воспоминаниями эмоций, спокойно ждал, не вставляя ни одного междометия. Плавно рассказ перешёл в настоящее время, она вспоминала про встречу с прародительницей, про обиду на мать, про то как злилась на себя и хотела умереть. Много говорила про монастырь, в котором жила три недели, и как вера помогла выдержать давление Чёрного. Наконец дошла и до последних событий, вскользь упоминала людей, в основном фокусировалась на демоне.

— Потом я горела, но выбрала жить. С тех пор Чёрный меня не беспокоит, призрак колдуньи сказал, что он меня потерял, уверен, что я умерла, поэтому не является. Но силы копит, и рано или поздно мне придётся с ним встретиться. А как разрешится наша встреча, кто победит и пересилит, это уже от меня зависит. Встречу с вами мне и карты предсказывали, и колдунья предрекала.

— А сама-то ждала учителя? Или думала всю жизнь на коленке колдовать? — его глаза неотрывно смотрели на просёлочную грунтовку.

Они давно съехали с асфальта, и теперь внедорожник периодически подпрыгивал на ухабах и старался объезжать глубокие лужи. Впереди виднелся лес, Синьково они проехали, и Мила вспомнила слова Маши о том, что Богдан не живёт в деревне со всеми.

«Далеко забрался», — думала она.

Словно прочитав её мысли, он ответил:

— Пока рядом кипит чужая жизнь, свою трудней увидеть. А как уйдёшь от людей подальше, то многое открываться начинает. Никогда не думала о том, почему многие колдуны и ведьмы в лесу живут? Прародительница твоя ведь тоже из «таких». Лес очищает мысли, и чем дальше вглубь, тем легче осознания приходят. В том числе то, что не стоит помогать всем, кто об этом просит. Просить и нуждаться в помощи — это совсем разные вещи.

— Поэтому вы Ольгу выгнали?

— Сколько я их повыгонял — счёту нет. Идут просить, а сами и пальцем о палец постучать не хотят. Я по молодости, стоит тебя, пытался их понять, объяснял, на путь наставлял, оттуда и знают про меня. А потом ушёл. В лес. Подальше от всех этих просителей. Кому действительно нужно, тот и в чащу не испугается пойти, а кто на поверхности бултыхается, тот и двух километров пешком испугается.

— А нам долго ещё ехать? — поёрзала на пятой точке Меланья.

— Совсем близко, сейчас отдохнёшь. Сегодня мы с тобой только знакомимся, да и завтра у тебя лёгкий день будет, я на целый день уйду, дома одна останешься. А вот потом начнём тебя чистить, — хитро улыбнулся он.

— В каком смысле, — последняя фраза напрягла девушку.

— В прямом, — ответил он, резко повернув вправо на тонкую просеку.

Колёса автомобиля тихо зашуршали по мягкому ковру хвои. Высокая посадка позволяла спокойно проезжать над молодыми ёлочками и не задевать попадающиеся пеньки.

— Будем шелуху скидывать и докапываться до того, что главное. Сама себя откроешь. Даже завидую тебе, это очень приятные ощущения.

Милка молчала, она разглядывала забор, который из темноты выхватывали фары. Частокол из брёвен и никакого профлиста. Когда Богдан подъехал вплотную и вышел из машины, чтобы открыть ворота, она увидела за ними простой одноэтажный дом из кругляка. Крыша была укрыта гибкой черепицей и окна стояли пластиковые, это единственное, что напоминало о том, в каком веке они живут. Остальное будто сто лет назад. Деревянные сараи из горбыля, поленница, забитая дровами, грубый неотёсанный стол и два пня рядом.

«Интересно, что же внутри?» — подумала она.

Тем временем Богдан вернулся и загнал внедорожник под деревянный навес.

— Пойдём, — подмигнул он. — Будешь осваиваться.

Меланья вышла из машины и потянулась к телефону, чтобы скинуть отцу смс. Но сети не было.

— Вот глупая, раньше нужно было писать, — с нотками безысходности простонала она.

— Связь есть всегда, просто не та к которой ты привыкла, — смотрел на неё Богдан.

— Я отцу обещала сообщить, когда до места доберусь, чтобы он не волновался.

— Сообщишь, не переживай. Как тебе бабушка знаки передаёт?

— Обычно во сне, — Мила начала понимать куда он клонит.

— И ты также сделай, кто тебе мешает? — Богдан взял из её рук сумку и пошёл в сторону крыльца.

Она спохватилась и направилась за ним. Никогда не пробовала во сне к кому-нибудь являться. Шагнувшие вперёд технологии баловали легкостью и удобством. Зачем напрягаться, когда можно просто набрать номер и услышать голос собеседника. В задумчивости она подошла к крыльцу. На улице уже почти стемнело. Богдан откинул деревянный щит сбоку от крыльца и начал резко дёргать какой-то шнур. Раздалось тарахтение, щит лёг на место, над крыльцом загорелась тусклая лампочка.

— Это что? — удивилась Меланья.

— Генератор, — усмехнулся он. — В лес ещё электричество не провели, поэтому так. Пойдём.

Включив свет в прихожей, он разулся и босиком пошлёпал внутрь дома. Милка тоже сняла сапоги и шагнула на холодный деревянный пол. Ноги сразу замёрзли, и в носу засвербило. Вспомнилась родная деревня зимой, хорошо, что тапочки с собой взяла. Она нашла их в сумке, обулась и пошла дальше.

Богдан сидел на корточках возле печи и заполнял топку поленьями.

— Сейчас станет теплее, — пообещал он. — Есть хочешь?

Милка кивнула, кофе с пирожками давно усвоились и хотелось горячего.