Страница 2 из 119
— Тоже правильно. — Ворожея спорить не стала. Потерла лицо ладонями. — Воля твоя… Ну что, вернуть его хочешь? Он ведь почему ушел? Разлучница уже понесла от него… да ведь и сил приложила немало. И выслушать, и пожалеть, и в постели что-нибудь такое вытворить… Мужик у тебя хороший был, такого каждая заполучить норовит. Хочешь вернуть? Все равно хочешь?
Наташа сжала губы.
— Да.
Ворожея вздохнула.
— Можно и вернуть… можно.
Ее тон вдруг неуловимо изменился, сделался тяжелым, давящим:
— Только ведь трудно будет. Вернуть — несложно, удержать труднее!
— Все равно хочу.
— В каждой из нас, доченька, своя магия есть. — Дарья перегнулась через стол. Глаза ее будто сверлили Наташу. — Простая, исконная, женская. Ты со своими амбициями совсем ее позабыла, а зря! Ничего. Помогу тебе. Только делать все в три этапа придется.
Она легонько стукнула кулаком по столу.
— Первое. Дам я тебе приворот. Это грех небольшой… Приворот муженька в дом вернет. Вернуть — вернет, но удержать не удержит.
Наташа неуверенно кивнула. Деление ворожбы на «три этапа» казалось чем-то неуместным — особенно от этой женщины и в этой квартире…
— Второе… Дите у разлучницы родиться не должно. Если родится — ты своего муженька не удержишь. Придется большой грех творить, невинный плод травить…
— Да что вы такое говорите! — Наташа вздрогнула. — Я под суд идти не собираюсь!
— Речь не об отраве, Наташенька. Я ладонями-то разведу, — ворожея и впрямь развела руки, — а потом как хлопну… Вот и весь труд, вот и весь грех. Какой суд?
Наташа молчала.
— Только этот грех я на себя брать не хочу. — Дарья истово перекрестилась. — Если хочешь — помогу, но тогда ты перед Богом отвечать будешь!
Видимо, истолковав молчание как согласие, она продолжила:
— Третье… Сама дите родишь. Тоже помогу. Будет дочка, красавица да умница, тебе помощница, мужу радость. Тогда все твои беды и кончатся.
— Вы это серьезно говорите? — тихо спросила Наташа. — Вы все это…
— Я вот что тебе скажу. — Дарья встала. — Скажешь «да» — все так и будет. Завтра муж твой вернется, а послезавтра разлучница нагулянное выкинет. И денег я с тебя не возьму, пока сама не понесешь. Но потом возьму — и много, это сразу говорю, Христом-Богом клянусь.
Наташа криво улыбнулась.
— А если обману, не принесу денег? Все ведь уже сделано будет…
Она осеклась. Ворожея молча и строго смотрела на нее. С легким сочувствием, как мать на несмышленую дочку…
— Не обманешь, Наташенька. Сама подумай, и поймешь, что не стоит обманывать.
Наташа сглотнула вставший в горле ком. Попыталась пошутить:
— Значит, оплата по факту?
— Бизнесменка ты моя, — с иронией сказала Дарья. — Кто ж тебя такую полюбит, деловую да умную? В бабе всегда дурость должна быть… эх… По факту. По трем фактам.
— Сколько?
— Пять.
— Чего пять? — начала Наташа и осеклась. — Я думала, это стоит гораздо дешевле!
— Хочешь мужа вернуть — будет дешевле. Только пройдет срок, и снова уйдет. А я тебе настоящую помощь предлагаю, верное средство.
— Хочу. — Наташа кивнула. Ее охватило ощущение легкой нереальности происходящего. Значит — хлоп в ладоши, и не будет нерожденного еще ребенка? Хлоп другой — и она родит своему любимому идиоту дочку?
— Берешь на себя грех? — требовательно спросила ворожея.
— Какой там грех, — с прорвавшимся раздражением отозвалась Наташа. — Да этот грех каждая женщина хоть раз, да делала! Там, может, и нет совсем ничего!
Ворожея задумалась, будто вслушиваясь во что-то. Покачала головой:
— Есть… Кажется, и верно — дочка.
— Беру, — с прорвавшимся раздражением отозвалась Наташа. — Все грехи на себя беру — какие хочешь. Мы договорились?
Ворожея посмотрела строго и неодобрительно:
— Так нельзя, дочка… Про все-то грехи. Мало ли что я на тебя навешу? И свое, и чужое… будешь потом перед Богом отвечать.
— Разберемся.
Дарья вздохнула:
— Ох, молодые… глупые. Да есть ему дело — в грехах человеческих копаться? Каждый грех свой след оставляет, по следам и суд идет… Ладно, не бойся. Чужого тебе не припишу.
— Я и не боюсь.
Ворожея уже будто и не слушала ее. Сидела, настороженно вслушиваясь во что-то. Потом пожала плечами:
— Ладно… Давай дело делать. Руку!
Наташа неуверенно протянула правую руку, с тревогой следя за дорогим бриллиантовым кольцом. Хоть и туго слезает с пальца, но…
— Ой!
Ворожея уколола ее в мизинец так быстро и ловко, что Наташа даже ничего не почувствовала. Застыла в остолбенении, глядя на набухающую красную каплю. Дарья как ни в чем не бывало бросила в немытую тарелку с застывшими остатками борща крошечную медицинскую иглу — плоскую, с остреньким жалом. Такими берут кровь в лабораториях.
— Не бойся, у меня все стерильно, иглы одноразовые.
— Да что вы себе позволяете! — Наташа попыталась было отдернуть руку, но Дарья перехватила ее неожиданно сильным и точным движением.
— Стой, глупая! Снова колоть придется!
Из кармана она достала аптечный пузырек темно-коричневого стекла. Этикетка была отмыта, но плохо: даже угадывались первые буквы: «На…» Ловко открутила пробку, подставила пузырек под Наташин мизинец, встряхнула. Капля сорвалась внутрь пузырька.
— Некоторые считают, — удовлетворенно произнесла ворожея, — что чем больше крови в привороте — тем сильнее он будет. Неправда. Кровь необходима качественно, но совершенно не важна количественно…
Ведунья открыла холодильник. Достала пятидесятиграммовую бутылочку водки «Привет». Наташа вспомнила, что ее шофер как-то называл такие «реаниматорами»…
Несколько капель водки ушло на клочок ватки, которой Наташа послушно залепила палец. Бутылочку ведунья протянула Наташе.
— Будешь?
Почему-то Наташе живо представилось пробуждение завтра утром — где-нибудь на другом конце города, обобранной, изнасилованной и ничего не помнящей о происшедшем. Она замотала головой.
— Ну, я выпью. — Дарья поднесла «реаниматор» ко рту и одним глотком всосала водку. — Так оно лучше… работается. А ты… ты зря меня боишься. Не разбоем живу.
Несколько остававшихся в бутылке капель тоже ушли в пузырек с приворотным зельем. Потом, не стесняясь любопытного взгляда Наташи, ведунья добавила туда соль, сахар, горячую воду из чайника и какой-то порошок с сильным запахом ванили.
— Это что? — спросила Наташа.