Последний Дозор

Эдгар и Арина по-прежнему были рядом. Собранные, напряженные. А через миг появился и Геннадий, облизывающий окровавленные губы. На втором слое я его едва узнал — такой чудовищной злобой и безумием было обезображено лицо Саушкина-старшего.

Третий слой. Тут еще бушевали отголоски водоворота Силы, недавно преграждавшего путь вниз. Эдгар начал озираться и произнес:

— Кто-то идет за нами… знак сработал.

— Удачно? — Изо рта Арины вырвалось облачко пара.

— Не знаю. Идем ниже!

Четвертый слой встретил нас розовым небом и цветным песком. Я вырвал руку из хватки Эдгара и сказал:

— Мы договаривались! Драться с големом я не полезу!

— Тебя никто и не заставляет. — Эдгар осклабился. — Не бойся, постоишь в сторонке. Вперед!

Именно здесь я собирался устроить спор. Потянуть время, убежать, а то и, если удастся, остаться, отправив «Последний Дозор» на бессмысленную схватку с монстром.

Но меня будто толкало что-то. Словно та же мания, что обуревала Арину, Эдгара и Геннадия, овладела и мной. Я должен был спуститься на пятый слой… должен!

Хотя бы усыпляя их бдительность…

— Хорошо, но голову из-за вас я класть не собираюсь! — выкрикнул я и под бдительным взглядом Эдгара шагнул на пятый слой.

Они возникли рядом почти мгновенно. Да, накачались изрядно. Только Геннадий чуть поотстал, видимо, прошел со второй попытки.

А здесь все-таки было куда приятнее верхних уровней Сумрака! Прохладно, стыло, но уже без высасывающего жизнь ледяного ветра. Опять же — краски почти натуральные…

Я огляделся в поисках голема. И обнаружил его метрах в двухстах — из высокой травы торчали две змеиные головы, поворачивающиеся, будто перископы подводных лодок. Вот голем обнаружил нас. Головы вздрогнули, вытянулись выше. Раздалось шипение, очень напоминающее змеиное, если бы оно не доносилось с такого расстояния…

Через мгновение змея уже скользила в нашу сторону, ухитряясь при этом держать над травой обе свои головы.

— Глава и хвост, — задумчиво сказала Арина. — Не знаю, не знаю… Эдгар, выпускай Конга.

Что она имела в виду, я понял, когда Эдгар достал из кармана маленькую нефритовую статуэтку — длиннорукая обезьяна с короткими острыми рожками, торчащими из головы. Инквизитор подышал на фигурку, потом осторожно открутил ей голову — внутри фигурка оказалась полой — и бережно опустил открытый флакон в траву. Когда сосуд стал испускать зеленый дым, оборачивающийся чудовищем, мы едва успели отпрянуть.

На Кинг-Конга дэв, охотившийся в Самарканде за Алишером, ничуть не походил. В общем-то и ростом для этого не вышел, от силы метра три в холке. Но оскаленная пасть, мускулистые лапы с острыми когтями, жесткая шерсть темно-зеленого цвета и горящие тупой злобой оранжевые глаза впечатляли куда больше, чем сентиментальная громадина из фильмов.

А еще Кинг-Конг, наверное, не вонял так отвратительно и резко. Как может вонять голем, состоящий не из плоти и даже не из глины, а из концентрированной Силы, до времени загнанной в магический сосуд? Не знаю. Возможно, это было случайным побочным эффектом, а возможно — шуткой создателя дэва.

— Иди и убей это! — крикнул Эдгар, указывая на змею. Конг взревел и огромными прыжками понесся навстречу змее. Та, ничуть не испуганная его приближением, а словно бы даже оживившаяся при виде достойного соперника, заскользила навстречу. Земля содрогалась под ногами, громовой рев обезьяны и оглушительное шипение змеи сливались в единый грохочущий звук.

Пора! Пока они зачарованы ожиданием схватки.

Я обернулся — и застыл. За моей спиной стоял невысокий бородатый старик в белых одеждах. Он то казался совершенно реальным, можно было пересчитать каждый волосок в седой бороде, всмотреться в усталое, изборожденное морщинами лицо; то становился расплывчатой бледной тенью, сквозь которую просвечивала трава и небо.

Старик медленно указал рукой себе под ноги. Повторил жест.

Он хочет, чтобы я погрузился на шестой слой?

Я ткнул рукой вниз. Старик кивнул, на его лице отразилось облегчение.

И начал истаивать в воздухе.

Колебаться не было времени. В любой миг кто-то из «Последнего Дозора» мог обернуться и понять, что я готовлюсь к бегству.

Сила во мне! Я смогу погрузиться на шестой слой.

Моя тень во мне! Я вижу ее всегда.

Я должен это сделать! Значит, я это сделаю.

Меня хлестнуло ледяным ветром.

Уже шагая сквозь барьер, я услышал голос Арины:

— За нами действи…

Голос затих, скрылся за гранью, отделяющей шестой слой. За гранью, хранящей мир ушедших Иных.

— Спасибо, что пришел, — сказал старик. И улыбнулся.

Прежде чем ответить, я осмотрелся.

День. Солнце и белые пушинки облаков в синем небе. Зеленая трава на поляне. Щебет птиц в ветвях.

Седой древний старик передо мной. Его одежды, похоже, никогда не были белыми — грубая сероватая дерюга казалась белоснежной лишь на первый взгляд. А еще он был босой… вот только в этом не было никакой пасторальной умилительности, никакой близости к природе. Просто босой человек, не считающий нужным тратить время на изготовление обуви.

— Приветствую тебя, Великий, — сказал я, склоняя голову. — Это честь для меня… увидеть Великого Мерлина.

Старик с любопытством смотрел мне в лицо. Так, будто видел не в первый раз, но лишь сейчас получил возможность рассмотреть как следует.

— Честь? Хорошо ли ты знаешь мою жизнь, Светлый?

— Кое-что. — Я пожал плечами. — Про корабль с детишками — знаю.

— И все равно «честь»?

— Мне кажется, ты уже за многое расплатился. К тому же для миллионов людей ты — мудрый защитник добра и справедливости. Это тоже кое-чего стоит.

— Их было всего-то девять… — пробормотал Мерлин. — Легенды… они всегда преувеличивают. И плохое, и хорошее…

— Но они были.

— Были, — согласился Мерлин. — Почему ты думаешь, что я расплатился? Разве тебе не нравится рай, который ждет Иных после смерти?

Вместо ответа я нагнулся, сорвал травинку. Сунул ее в рот, прикусил. Травяной сок был горьким… вот только немножко недостаточно горьким. Я прищурился и посмотрел на солнце. Солнце сияло в небе, но его свет не ослеплял. Хлопнул в ладоши — звук был самую малость приглушен. Я вдохнул полной грудью — воздух был свеж… и все же в нем чего-то не хватало. Оставалась легкая затхлость, будто в покинутой квартире Саушкина…

— Здесь все чуть-чуть ненастоящее, — сказал я. — Не хватает жизни.