Последний Дозор

— Цыц, кровосос! — Арина сверкнула глазами. И тут же ровным голосом подтвердила: — Он правду говорит, Антон. Я ведь Светлой стала осознанно. По велению разума, а не души, можно так сказать. Надоели мне Темные. Никогда от них ничего хорошего не видела. В Инквизицию думала податься, да слишком много на мне висело. Да и не люблю я их, ханжей самодовольных… извини, Эдгар, к тебе, конечно, уже не относится. Я ведь тогда и впрямь в Сибирь уехала. Жила в Томске, хороший город, тихий. К Свету располагает. Работала по старинке, колдуньей. Объявление в газету дала, когда из Дозора проверять приходили — шарлатанкой притворялась, мне-то нетрудно рядового дозорного вокруг пальца обвести. А потом на том себя поймала, что делаю только добрые дела. Мужей женам возвращаю — только если любовь еще жива, если и впрямь вижу, что от того всем лучше будет. Болезни лечу. Пропавших ищу. Молодость возвращаю… чуть-чуть. Тут ведь, главное, капельку магии приложить, а остальное — веру в себя вселить, заставить здоровый образ жизни вести. И ни одного сглаза, ни одного приворота к нелюбимой… Я и решила, что хватит мне в темные-то игры играть. А для того, чтобы Иному цвет сменить, знаешь, что требуется?

Я покачал головой.

— Требуется что-то огромное, важное придумать. Не просто так — делал целый год добрые дела, стал Светлым, творил зло — стал Темным. Нет. Что-то такое нужно, чтобы все в тебе перевернуло. Чтобы оно все предыдущее, что ты в жизни сотворил, обеляло… или, напротив, перечеркивало.

— Мерлин попался на избиении младенцев? — спросил я.

— Думаю, что да, — кивнула Арина. — На чем же еще? Уж очень ему хотелось царство справедливости и благородства на земле создать, затем и Артура пестовал. Как можно церемониться ради великой-то цели? А тут в линиях вероятности младенец, что вырастет и разрушит все королевство… Не жила я тогда, знать, что Мерлин думал и чего хотел, не могла. Но в тот миг, когда Мерлин решился ради своей мечты погубить невинных, умер Великий Светлый маг, а родился Великий Темный.

Опять Уроборос. Жизнь в смерти и смерть в жизни…

Действительно ли все так просто у Арины? Надоело быть Темной, потянуло на добрые дела — вот и Светлая. Перевоспиталась, будто старуха Шапокляк, да и стала на другую сторону…

Или тут еще в чем-то дело? В тех долгих и сложных отношениях, что связывали ее с Гесером? В их совместных интригах, когда Светлый маг и Темная ведьма шли к одной и той же цели? Склонил ли ее Гесер к Свету, или Арина поняла, что между ее Тьмой и Светом Гесера не такая уж и большая разница?

Не знаю. И тут уж она не ответит. Как не ответит и на вопрос, знали ли Гесер и Завулон ее планы загодя, ведя свою игру, позволяя «Последнему Дозору» тянуться к наследию Мерлина.

— А как с Эдгаром сошлась? Не секрет?

Эдгар молчал. Что-то шептал… видимо — залечивал по мере возможности травму.

— Какой уж теперь секрет. — Арина посмотрела на своего соратника и, похоже, любовника. — Он меня все-таки выследил. Дело принципа это для него стало. Выследить-то выследил, только к тому моменту ему уже не выслужиться хотелось. Жена у него погибла, он узнал про последний артефакт Мерлина и хотел его добыть. А для этого самый простой путь — стать Высшим, и не просто Высшим — нулевым, как Мерлин. Эдгар думал, я сумею «Фуаран» восстановить. Тут он меня немного переоценил. Но вот рассказ про Венец Всего мне понравился. Тогда мы с ним союз и заключили.

Я кивнул. Да, похоже, так оно и было. Эдгар, уже одержимый идеей добраться до артефакта, нашел Арину. Вместе они кооптировали в свой «Последний Дозор» жаждущего мести Саушкина. И начали работать. Имеющий доступ к самому обширному хранилищу магических амулетов Инквизитор; очень умная ведьма, ставшая Светлой; сходящий с ума от тоски по сыну и жене Высший вампир…

Грустная у них вышла компания.

И страшная.

— Не боишься, что Венец станет твоей ошибкой, Арина? Как Мордред стал ошибкой Мерлина?

— Боюсь, — сказала она. — Есть такое… Ну так что, ошиблись мы или нет, тебя в полон беря? Придумал, как добыть Венец Всего?

— Да, — сказал я. — Про седьмой слой — это Мерлин запутывал. Живому, не будучи нулевым, в царство мертвых не войти.

— Ушедших, — без всякой злобы поправил Геннадий. — Ушедших, а не мертвых.

Почему это его так задевает? Потому что и он — не жив?

— Тоже думаю, что не войти, — кивнула Арина. — Был бы «Фуаран» — сумела бы подтянуть Эдгара до нулевого. А без книги трудно. Что-то вспомнила, что-то заново смогла написать, кое-как до Высшего подтянула. Видно, не хватает мне искусства, с самой «Фуаран» тягаться… И что ты удумал?

— Венец Всего — на пятом слое, — сказал я. — Вы могли его взять еще две недели назад!

Арина прищурилась, глядя на меня. А я стал рассказывать все то, что плел Эдгару и Геннадию в самолете. Про шаг назад. Про главу и хвост. Про голема.

— Врешь ведь небось, — задумчиво сказала Арина. — Складно так… Но как-то просто, для самого Мерлина. А? Что скажешь?

— Тоже думаю, что врет, — неожиданно поддержал ее Геннадий, в самолете никак не проявлявший недоверия. — Дочку надо было брать…

— Гена, пусть тебе в страшном сне не привидится — эту девочку тронуть, — негромко сказала Арина. — Ясно?

— Ясно, — тут же присмирел Геннадий.

— Ну так что, чароплет? Правду ты говоришь или врешь? — Арина смотрела мне в глаза. — А?

— Правду? — Я подался вперед. Меня сейчас могла спасти только ярость… и искренность, конечно. — Я тебе что, Мерлин? Откуда мне правду знать? Мне повесили на шею эту тварь, угрожали взорвать пол-Москвы вместе с женой и дочкой, а потом велели ответить, как достать артефакт! Откуда я знаю, прав я или нет? Я думал. Мне кажется, что это может быть правильным ответом! Но гарантий тебе никто никаких не даст, и я в том числе!

— Что ж вы от меня хотите, душегубы вы мои родненькие… может, мне вам еще «Мурку» сыграть? — неожиданно произнес Эдгар.

Я не сразу понял, что он пошутил. Редко это у него случалось.

— И все-таки в этой версии что-то есть, — добавил Эдгар, неприязненно глядя на меня. — Похоже на правду.

Арина вздохнула. Развела руками. Сказала:

— Что ж, ничего не остается, кроме как проверить. Поехали.

— Стоп, — сказал я. — Эдгар обещал, что Кота с меня снимут.