Страница 50 из 82
ИНТЕРЛЮДИЯ-1
Эл. Сокращение от Eleven. Он всегда его так называл. С того самого дня.
Что же это был за день? Девятое апреля. Ровно девять лет с их рождения.
— Встать в строй! — приказал мужчина в белом халате.
Все люди, которых они видели, ходили в этих халатах. Было время, когда они думали, что люди только в белое и одеваются.
Одиннадцатый сделал шаг назад.
— Десятая, шаг вперед! — приказал человек в белом халате.
Взгляд одиннадцатого чуть скосился. Там стояло десять человек. Они отличались друг от друга цветом волос и глаз. Их лица не были похожи. Но они все были очень красивыми детьми… слишком красивыми детьми.
Согласно порядку их появления, им дали номера. С первого по двенадцатый. Шесть мальчиков и шесть девочек. Ровно шесть пар.
— Встать в строй! — отдал приказ человек в белом халате. — Девятый, шаг вперед!
Обозначенный номер последовал приказу. И послушно взял таблетку что протянул взрослый. А после положил в рот.
Утро этих двенадцати детей начиналось одинаково. Ровно в шесть часов их будили. Давали три минуты чтобы заправить постель. И две минуты чтобы встать в строй. Дальше они все вместе шли умываться и чистить зубы. В серую комнату, где все было серым — начиная от стен и заканчивая предметами. Никто не озаботился раздельными комнатами для мальчиков и девочек. И даже в туалет они ходили под линзами камер.
В девять тридцать начинался завтрак, который длился ровно двадцать пять минут. И еще пять минут чтобы добраться до класса. Уроки начинались в десять часов. Полтора часа они изучали точные науки. Полтора часа искусство и литературу. Полтора часа физику и химию. Полтора часа психологию. И полтора часа особый курс. В общей сложности семь с половиной часов. Через первые три часа делали пятиминутный перерыв для усвоения материала, на котором нельзя было вставать с парты, разговаривать или даже смотреть по сторонам. Единственное что разрешалось — отойти в туалет. Через еще полтора часа начинался обед, который также длился двадцать пять минут, плюс десять минут на дорогу туда и обратно. И еще три часа для последних двух уроков.
Конечно, иногда предметы меняли. Так, дети уже прошли предмет «Этика и нормы поведения в социуме», «География», «Грамматика», «История древнего мира», и ряд других предметов, которые в обычных школах не изучают.
Следом был ужин, после которого два часа позволяли им заняться саморазвитием. Они играли или читали.
Конечно, список игр был строго ограничен. Шахматы. Го. Сеги. Дети также могли соревноваться друг с другом на скорость чтения книг, процент усваивания материала, или по-другому обрабатывать получаемые на предметах знания.
И пусть список дел был строго ограничен и при безделье можно было получить наказание, дети любили это время больше всего остального дня.
— Сто сорок девять тысяч триста в квадрате, умноженное на семнадцать!
— Триста семьдесят восемь миллиардов девятьсот тридцать восемь миллионов триста тридцать тысяч!
— Шесть секунд и сорок две миллисекунды. Юху, я выиграла!
— Не честно! Ты поздно нажала на таймер!
— Признай поражение, Седьмая. Я лучше тебя.
— Да никогда в жизни, Двенадцатая! Ты просто хитрая, вот и все!
Дети чуть было не начали спорить, но по всей комнате прозвучал сигнал, предупреждающий, что если они немедленно не остановятся, то будут наказаны.
Все остановились от своих дел. Одиннадцатый и Вторая, которые играли в шахматы, тоже.
Только один ребенок остался делать то, что делал. В этой комнате он всегда читал книги, и этот раз не был исключением. И даже сигнал не заставил его отвлечься от нее.
— Прости… — тихо извинилась двенадцатая.
У этих детей больше никого не было, и поэтому они цеплялись друг за друга, словно настоящая семья.
Когда указанные два часа прошли, в комнату открылась дверь, и внутрь вошел человек. Он был единственный кто ходил в черном костюме, поэтому дети знали его. Но даже без костюма, они узнали бы эти глаза из тысячи. Эти холодные, переполненные презрением глаза… будто этот человек ненавидел их просто потому что они были живыми.
— Вы что тут устроили? — спросил он, и схватил за лицо Двенадцатую. — Вы, нелюди, если бы не эксперимент, уже давно были бы растворены в кислоте. Более того, я был достаточно добр, чтобы дать вам два часа отдохнуть в этой комнате. Но вы, вопреки всем правилам, решили грызться между собой⁈
Он бросил ребенка так, что та пролетела два метра и ударилась о стол. Но через секунду она встала на ноги, не смея оставаться на земле.
— Идите и тренируйтесь. Сегодня у вас будет новый инструктор. — сказал он, а после ушел.
Черный человек их ненавидел. Они не знали почему. Но он всегда обращался к ним «Нелюди», и часто избивал.
Когда два часа в этом месте проходили, их уводили в спортивную комнату, где три часа заставляли заниматься единоборствами. Это были разные стили — начиная от бокса и кик-боксинга, и заканчивая рукопашным боем и боем на ножах. Иногда, в качестве исключения, они проходили особые программы — например, стрельбу из огнестрельного оружия.
Следом их ждал быстрый душ, чистка зубов и отбой ровно в полночь.
Следующим утром их снова будили в шесть часов.
Так было всегда, все эти девять лет…
Но в этот день кое-что случилось. Девятый перед самым концом тренировки споткнулся и ударился так, что его рука от локтя до ладони оказалась порезана.
Его отвели в медпункт…
Дальше все происходило как-то странно, быстро и необычно. Сигнализация. Звуки выстрелов. Крики. И вот уже Девятый весь в крови открывает двери. Одиннадцатый никогда не забудет ужас, который испытывал в этот момент. Все тело Девятого было изранено. Он хромал — похоже, получил несколько пулевых ранений. Тем не менее, его взгляд… он вызывал неподдельный страх.
— Идем…
— Куда? — спросил Одиннадцатый.
— Туда, где мы будем свободны.
Одиннадцатый никогда не разговаривал с девятым до этого момента. И возможно не случилось все так, никогда и не заговорил бы. Но теперь…
Встав перед порогом, Одиннадцатый несколько секунд сомневался. Ему не разрешали покидать комнату. Если он выйдет, то пойдет против людей в белых одеждах. А они очень жестоко наказывают тех, кто им не подчиняется.