Страница 123 из 172
Надо сказать, с середины 1970-х годов Москва продолжала настаивать на учете в переговорах по ОСВ тех преимуществ, которые имело НАТО в связи с размещением в Западной Европе передовых средств ядерного базирования. Но, поскольку эта позиция Москвы постоянно наталкивалась на сопротивление Вашингтона, советское руководство решило действовать самостоятельно. По одной версии (Ан. А. Громыко, А. В. Шубин), еще в 1975 году Л. И. Брежнев и Д. Ф. Устинов, даже не посоветовавшись с Ю. В. Андроповым и А. А. Громыко, приняли решение о замене устаревших ракет средней дальности в Европе и в начале 1976 года «без серьезного обсуждения» провели его на Политбюро ЦК[977]. По другой версии (А. М. Александров-Агентов), Д. Ф. Устинова, который был инициатором этой идеи, активно поддержал именно А. А. Громыко[978]. Но как бы то ни было, в 1976–1977 годах Москва начала замену устаревших ракетных комплексов РСД-4 (СС-4) и РСД-5 (СС-5) на новые ракеты РСД-20 (СС-20). Именно это обстоятельство крайне напугало Г. Шмидта, который пытался убедить Л. И. Брежнева приостановить эту работу. Однако он, заявив, что новые ракеты ставятся на замену, а не в дополнение к уже существующим ракетам старого поколения, по сути, отказался обсуждать эту тему[979].
Между тем, по мнению ряда ведущих западных политиков, эта ситуация как нельзя лучше соответствовала планам НАТО провести общую модернизацию своего ядерного потенциала, расположенного в Западной Европе, и перевести его с авиационных носителей на ракетные. Более того, как позднее признался сам Генри Киссинджер, «СС-20 явились скорее предлогом для развертывания американских ракет, чем его причиной»[980].
Решение о возможности ядерного довооружения НАТО было принято на его сессии, которая состоялась на исходе мая 1978 года. Европейские союзники США, прежде всего канцлер Г. Шмидт, надеялись использовать переговоры по ОСВ для сбалансирования ситуации в регионе, но Дж. Картер посчитал, что это еще больше затруднит достижение договоренностей с Москвой, и не допустил европейцев к переговорам. Это обстоятельство реально возмутило Г. Шмидта, который уверовал в то, что Вашингтон был не готов обеспечить эффективную защиту Западной Европы от советских ракет. В итоге, чтобы доказать Бонну и другим союзникам по НАТО свою «заботу» о Западной Европе, в Пентагоне стали рассматривать возможность размещения на ее территории новых ракет с ядерными боеголовками — «Першинг-2» и «Томагавк»[981]. Как вспоминал позднее тогдашний заместитель министра иностранных дел Г. М. Корниенко, пока Вашингтон не принял окончательного решения по размещению новых ракет в Европе, канцлер Г. Шмидт вновь попытался «образумить» Москву и на переговорах с А. Н. Косыгиным летом 1979 года заявил ему, что если Москва «раскроет карты», из которых будет видно, что она «не станет развертывать больше ракет СС-20 (в пересчете на боеголовки), чем было ракет СС-4 и СС-5, а еще лучше — ограничится несколько меньшим их числом с учетом более высоких качественных характеристик, то тогда озабоченность европейцев, как и вопрос о размещении новых американских ракет в Европе, будет снята». Но при обсуждении этого вопроса на Политбюро против этого варианта выступил Д. Ф. Устинов, заявивший, что «НАТО все равно, чтобы мы ни сделали, разместит в Европе свои новые ядерные ракеты средней дальности», и «мы опять будем плестись в хвосте», и большинство членов высшего партийного ареопага согласились с ним[982].
Между тем, когда в конце декабря 1979 года Советский Союз ввел свои войска в Афганистан, то в странах НАТО довольно неоднозначно отнеслись к этой акции. Как явствует из переговоров Г. Шмидта с Дж. Картером, которые прошли в Вашингтоне в марте 1980 года, германский канцлер, ссылаясь на настроения капитанов немецкой индустрии, в частности Бертольда Байтца («Крупп») и Гельмута Будденберга («Бритиш петролеум»), прямо выступил за продолжение деловых связей с Москвой. Более того, именно он стал первым лидером западной державы, посетившим Советский Союз после «вторжения» его войск в Афганистан[983].
Наконец, буквально за год до смерти, в ноябре 1981 года, Л. И. Брежнев в третий и последний раз посетил с официальным визитом Бонн. К тому времени он уже сильно болел, да и общая атмосфера в мировой политике была накалена до предела. Но тем не менее, как вспоминал его помощник А. М. Александров-Агентов, Л. И. Брежнев придавал большое значение отношениям с ФРГ, что решил предпринять такую поездку[984]. В свою очередь Г. Шмидт, сознавая всю эту ситуацию, во время всего визита «вел себя очень доброжелательно и тактично, а в отношении больного Брежнева… с какой-то сыновней заботливостью». В центре внимания всех переговоров, как всегда, были два основных вопроса — экономика и международная повестка. По первому вопросу никаких проблем не возникло, и советская сторона подписала с концерном «Маннесман — Тиссен» очередной грандиозный контракт «газ в обмен на трубы», а также соглашения о строительстве Саянского алюминиевого завода и ряда других аналогичных предприятий. А вот по второму вопросу, то есть обсуждению «нулевого варианта» нового американского президента Р. Рейгана, напротив, возникли очень острые разногласия. Г. Шмидт настаивал на принятии данного варианта, а Л. И. Брежнев в категорической форме отверг его, поскольку все члены высшего советского руководства и высший генералитет справедливо расценили как «одностороннее разоружение» Москвы. Более того, во время торжественного обеда у Г. Шмидта Л. И. Брежнев выступил с речью, в которой предложил советский вариант компромисса, суть которого состояла в том, что до завершения Венских переговоров по разоружению Москва и Вашингтон отказываются от дальнейшего развертывания и модернизации всех своих РСД, расположенных в Европе; Москва в одностороннем порядке сокращает часть своих РСД в Европе; и, наконец, обе стороны подписывают соглашение либо о существенном сокращении этих ракет, нацеленных на европейские столицы, либо о полной их ликвидации. Однако этот вариант не устроил Г. Шмидта, и переговоры по военно-политической тематике окончились ничем, что, по свидетельству того же А. М. Александрова-Агентова, «привело тогда Леонида Ильича в крайнее раздражение»[985].
Помимо официальных встреч, Л. И. Брежнев встретился с лидерами ведущих политических партий, в том числе с вождями ХДС Гельмутом Колем и ХСС Францем-Йозефом Штраусом. Обе встречи запомнились двумя заявлениями этих лидеров. Г. Коль в самом начале разговора заявил Л. И. Брежневу, что он встречается с будущим канцлером ФРГ, что буквально через года оказалось сбывшимся «пророчеством». А Ф. Й. Штраус предложил советскому генсеку «совместно с русскими изгнать американцев из Европы» в обмен на «съедение ГДР».
7. На периферии советского-американского соперничества в 1974–1984 годах
а) Дела африканские…
Как считают целый ряд авторов (С. Я. Лавренов, И. М. Попов, А. Д. Богатуров, В. В. Аверков[986]), после многих лет преобладания европейской тематики в повестке дня советско-американских отношений во второй половине 1970-х годов в ней снова заметное место стали занимать неевропейские дела. Правда, вопрос о том, насколько сознательно высшее советское руководство шло на нарушение статус-кво на периферии мировой системы, до сих пор остается дискуссионным в зарубежной и отечественной историографии. В принципе, Москве не было особой необходимости вновь, так же как в хрущевскую эпоху, взваливать на себя новое бремя соперничества с Вашингтоном в отдаленных регионах мира, где у нее не было существенных экономических интересов и которые не имели ключевого значения для обороны страны. Но такой тип рациональных суждений, преобладавший в Политбюро ЦК после Карибского кризиса, видимо, уже не был характерен для нового советского руководства. Какова бы ни была сознательная приверженность Советского Союза логике статус-кво, различные «революции», госперевороты или другие внутренние катаклизмы в развивающемся мире неизбежно порождали в Москве соблазн их утилизации для усиления советского влияния и увеличения престижа СССР во всем мире.
977
Громыко Ан. А. Андрей Громыко. В лабиринтах Кремля. М., 1997; Шубин А.В. Золотая осень, или Период застоя. СССР в 1975–1985 гг. М., 2008.
978
Александров-Агентов А.М. От Коллонтай до Горбачева. М., 1994.
979
А.Ф. Добрынин в своих мемуарах ошибочно утверждает, что Л. И. Брежнев якобы не объяснил Г. Шмидту именно это обстоятельство.
980
Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1994.
981
Корниенко Г.М. Холодная война. Свидетельство ее участника. М., 1994; Ванден Берге И. Историческое недоразумение? «Холодная война» 1917–1990. М., 1996.
982
Шмидт Г. На благо Германии. М., 1995; Корниенко Г.М. Холодная война. Свидетельство ее участника. М., 2001.
983
Павлов Н.В., Новиков А.А. Внешняя политика ФРГ от Аденауэра до Шредера. М., 2005.
984
Александров-Агентов А.М. От Коллонтай до Горбачева. М., 1994.
985
Александров-Агентов А.М. От Коллонтай до Горбачева. М., 1994.
986
Лавренов С.Я., Попов И.М. Советский союз в локальных войнах и конфликтах. М., 2003; Богатуров А.Д., Аверков В.В. История международных отношений 1945–2008. М., 2010.