Страница 92 из 182
Между тем очередное обострение Ближневосточного и Берлинского кризисов на время отвлекло внимание ведущих мировых держав от ситуации на Кубе. Однако после прихода к власти в Вашингтоне Администрации президента Джона Кеннеди началось резкое обострение американо-кубинских отношений, ибо Демократическая партия США считала кубинский режим тоталитарно-репрессивным, а демократы, в отличие от тех же республиканцев, всегда были крайне чувствительны к проблеме «защиты прав человека» и «демократических свобод». Учитывая прежде всего это обстоятельство, вся кубинская эмиграция, центром которой оставалась Флорида, стала оказывать постоянное, а главное, очень жесткое давление на Администрацию президента Дж. Кеннеди с целью побудить ее принять любые меры для свержения режима Ф. Кастро. Тем более что еще в конце марта 1960 года его предшественник в Белом доме подписал секретную директиву Совета Национальной Безопасности, где прямо предписывалось всем силовым структурам страны «организовать, вооружить и подготовить кубинских эмигрантов в качестве партизанской силы для свержения режима Кастро»[597]. Во исполнение этой директивы уже в ноябре того же года во Флориде началось формирование сводной десантно-штурмовой бригады, до зубов вооруженной американским оружием.
В этой очень непростой ситуации гаванское правительство стало форсированным маршем укреплять свои контакты с Москвой, и уже в сентябре 1960 года в Нью-Йорке на сессии Генеральной Ассамблеи ООН состоялась личная встреча Ф. Кастро с Н. С. Хрущевым. Официальным предметом переговоров лидеров двух стран стала тема дальнейшей деколонизации Азиатского, Африканского и Латиноамериканского континентов, которая тогда стала одним из столпов советской внешней политики. Однако во время неофициальной встречи лидеров двух держав, которая прошла в негритянском районе Нью-Йорка, в отеле, где поселился Ф. Кастро, Н. С. Хрущев в присутствии сотен журналистов намеренно публично заявил о том, что если США позволят себе агрессию против Кубы, то в ответ «получат град советских ракет». По оценке А. И. Микояна, это был «блестящий ход» Н. С. Хрущева, «имевший важный задел». И уже в ноябре 1960 года глава Национального Банка Кубы Эрнесто Че Гевара побывал в Москве с визитом, в ходе которого была достигнута договоренность о новых поставках военной техники и различных вооружений, а также о направлении на «Остров Свободы» очередной группы советских военных специалистов во главе с генерал-майором танковых войск А. А. Дементьевым[598]. Кстати, сама XV сессия Генеральной Ассамблеи ООН, куда вслед за Н. С. Хрущевым потянулись и многие лидеры, в том числе Дж. Неру, Г. А. Насер, И. Броз Тито, Ф. Кастро и Сукарно, довольно быстро из чисто рутинного мероприятия превратилась в знаковое международное событие, в том числе и потому, что именно на ней советский лидер отметился своим знаменитым «башмаком», которым он якобы стучал по главной трибуне ООН.
Между тем межгосударственные отношения Гаваны и Вашингтона приобрели уже настолько неприязненный характер, что в январе 1961 года, после высылки из кубинской столицы всех штатовских дипломатов, американская сторона разорвала дипотношения со своим «непокорным» соседом. Более того, в начале марта 1961 года в Майами из числа кубинских эмигрантов было сформировано марионеточное правительство, так называемый Кубинский революционный совет, в состав которого вошли бывший премьер-министр Хосе Миро Кардона, Мануэль Верона и Мануэль Рей. А буквально через месяц американо-кубинский конфликт вообще перерос в открытое вооруженное столкновение.
17 марта 1961 года президент Дж. Кеннеди своим внутренним распоряжением назначил ответственными за свержение кубинского режима директора ЦРУ Аллена Даллеса и помощника госсекретаря Уайтинга Уиллауэра и выделил на проведение этой акции 13 млн. долларов. А уже 4 апреля на заседании Совета Национальной Безопасности он утвердил план вооруженного вторжения на Кубу под кодовым названием «Плутон», разработанный под руководством генерала Ричарда Бисселла, занимавшего ключевую должность заместителя директора ЦРУ по стратегическому планированию[599]. Кстати, как позднее установил А. А. Фурсенко, буквально за два дня до начала этой операции от «гватемальских товарищей» в мексиканскую резидентуру КГБ поступила информация о содержании этого плана, и в тот же день в Гавану полетело соответствующее сообщение за подписью председателя КГБ СССР А. Н. Шелепина[600].
17 апреля бригада «2506» кубинских коммандос во главе с капитаном Пепе Сан Романом начала высадку на побережье бухты Качинос (операция в Заливе Свиней), в районе Плайя-Хирон, и захватила небольшие плацдармы на его берегу. Однако благодаря решительным, умелым действиям кубинских вооруженных сил и отрядов народной милиции под командованием Эрнесто Че Гевары и Хуана Альмейды Боски через три дня эта бригада была разбита и почти 1200 коммандос были взяты в плен. Разгром интервентов был настолько полным и неожиданным, что директор ЦРУ А. Даллес в конце концов был вынужден подать в отставку, хотя позднее обвинял в провале этой операции самого президента, который «выделил недостаточно средств на ее проведение». Новым главой ЦРУ стал бывший глава Комиссии по атомной энергии Джон Маккоунон, который был назначен на эту должность президентом Дж. Кеннеди даже без утверждения Сената США.
Но, несмотря на столь позорный провал американских стратегов, воинственная команда президента Дж. Кеннеди вовсе не собиралась отказываться от новых планов свержения кубинского режима, в том числе вооруженным путем. Уже в ноябре 1961 года при СНБ США была создана Особая расширенная группа во главе с генералом М. Тейлором и генеральным прокурором Р. Кеннеди для разработки нового плана, получившего кодовое название «Мангуста»[601]. Данный план представлял собой целый правительственный проект, включавший в себя экономическую блокаду и политическую изоляцию Кубы, организацию подрывной работы на ее территории, террористические планы по устранению политических лидеров Кубы, прежде всего самого Ф. Кастро, и военное вторжение на остров, руководителем которого теперь был назначен опытный сотрудник ЦРУ генерал-майор ВВС Эдвард Лансдейл.
Затем 31 января 1962 года под очень жестким давлением Вашингтона и вопреки позиции руководства Мексики, Чили, Уругвая и Боливии, Куба была исключена из Организации Американских государств. А уже 3 февраля президент Дж. Кеннеди подписал закон о тотальной торговой блокаде Кубы и подписал распоряжение о создании сводной рабочей группы во главе с бригадным генералом Г. Харрисом для координации планов по свержению режима Ф. Кастро, в состав которой вошли представители всех видов вооруженных сил и аппаратов Объединенного Комитета начальников штабов (ОКНШ) и Разведуправления Министерства обороны США.
В свое время профессор Р. Г. Пихоя заявил о том, что «остается неизвестным, знало ли советское руководство» о плане «Мангуста», и предположил, что у Москвы «не было точных разведывательных данных о подготовке вторжения на Кубу»[602]. Однако более поздние исследования, в частности того же академика А. А. Фурсенко, показали, что советская резидентура как по линии КГБ, так и по линии ГРУ была в курсе всех этих планов и постоянно информировала Москву об их содержании, в том числе о том, что уже к середине марта 1962 года работа над планом «Мангуст» была полностью завершена.
До недавнего времени еще одной проблемой был вопрос о том, как и когда высшее советское руководство приняло решение о размещении ядерных ракет на Кубе. В публицистической и даже в исторической литературе долгое время тиражировалась байка г-на Ф. М. Бурлацкого[603], что данное решение было принято Н. С. Хрущевым во время его официального визита в Болгарию, когда, прогуливаясь с маршалом Р. Я. Малиновским по набережной Варны, тот, якобы указав рукой в сторону Турции, приватно сообщил ему, что там размещены американские ракеты PGM-19 Jupiter, которые за 20 минут могут долететь до Москвы. Срочно вернувшись домой, в самом конце мая 1962 года Н. С. Хрущев провел беседу в узком кругу с участием А. И. Микояна, А. А. Громыко и Р. Я. Малиновского, где и поведал им о своей идее разместить советское ядерное оружие на Кубе. А уже на следующий день на расширенном заседании Совета Обороны СССР все его члены, даже невзирая на возражения А. И. Микояна, поддержали Н. С. Хрущева, и тот дал указание срочно начать проработку этого вопроса. Чуть позже появилась и версия Д. А. Волкогонова[604], который заявил о том, что еще весной 1962 года «на одном из заседаний Политбюро ЦК» (на самом деле Президиума ЦК — Е.С.), где обсуждался доклад Р. Я. Малиновского об испытании новых баллистических ракет, Н. С. Хрущев впервые и поставил вопрос о размещении советских ракет на Кубе. Несмотря на то что в архивах этот факт не нашел своего подтверждения, А. А. Фурсенко[605] посчитал эту версию не такой уж «фантастической», поскольку «она соответствует образу мыслей и поведения» самого Н. С. Хрущева. По его мнению, в любом случае этот вопрос обсуждался в Кремле в марте-апреле 1962 года, особенно после того, как хрущевский зять Алексей Иванович Аджубей представил в ЦК подробный отчет о своей поездке в США и переговорах с президентом Дж. Кеннеди[606]. Позднее эту версию также поддержал и С. А. Микоян[607], который, ссылаясь на воспоминания отца, заявил, что действительно где-то в конце апреля или в начале мая после доклада Р. Я. Малиновского Н. С. Хрущев принял решение о размещении ядерных ракет на «Острове Свободы». Однако самое любопытное состоит в том, что самый именитый советский посол в США Анатолий Федорович Добрынин, проработавший на этом посту без малого четверть века, в своих знаменитых мемуарах поведал о том, что еще в середине марта 1962 года, накануне отъезда в Вашингтон, его принял Н. С. Хрущев, который в своей напутственной речи, резко критикуя американцев за их «нахальное» стремление «развивать свое стратегическое ядерное превосходство», в «качестве примера сослался именно на размещение американских ядерных ракет в Турции, под самым носом у Советского Союза». Именно поэтому, как заявил затем Н. С. Хрущев, «надо постепенно укорачивать им руки». А. Ф. Добрынин предположил, что именно тогда, «возможно, у него уже были планы размещения советских ракет на Кубе», «но он ни словом не обмолвился об этом в беседе со мной»[608].
597
Лавренов С.Я., Попов И.М. Карибский кризис: мир на грани катастрофы // Советский союз в локальных войнах и конфликтах. М., 2003.
598
Путилин Б.Г., Шепова Н.А. На краю пропасти (Карибский кризис 1962 года). М., 1994; Пихоя Р.Г. Советский Союз. История власти. 1945–1991. М., 1998. Позднее, в августе-сентябре 1961 года, в разгар Берлинского кризиса, будут подписаны еще два советско-кубинских соглашения о военно-техническом сотрудничестве, по которым для закупки военной техники и вооружений Москва предоставит Гаване очень выгодный кредит в размере 198 050 млн долл. (Мелиаи П.Г. Меры кубинского правительства по обеспечению государственной безопасности в ответ на подготовку прямого вооруженного вторжения США: Соглашения и военные договоры между Кубой и СССР в 1961 и 1962 гг. // Карибский кризис 1962 г. в архивных документах России, США и Кубы: анализ, итоги, уроки. М., 1994.)
599
Листов В.В., Жуков В.Г. Тайная война против революционной Кубы. М., 1966; Сергеев Ф.М. Тайная война против Кубы. М., 1982; Виноградов В.М., Торшин М.П. Плая-Хирон: американская буржуазная историография и реальность истории // Новая и новейшая история. 1987. № 2.
600
Фурсенко А.А. Проблемы изучения истории Кубинского кризиса // Холодная война. 1945–1963 гг. Историческая ретроспектива. М., 2003.
601
Листов В.В., Жуков В.Г. Тайная война против революционной Кубы. М., 1966; Сергеев Ф.М. Тайная война против Кубы. М., 1982.
602
Пихоя Р.Г. Советский Союз. История власти. 1945–1991. М., 1998.
603
Бурлацкий Ф.М. Вожди и советники. О Хрущеве, Андропове и не только о них. М., 1990.
604
Волкогонов Д.А. Семь вождей. Кн. 1. М., 1995.
605
Фурсенко А.А. Проблемы изучения истории Кубинского кризиса // Холодная война. 1945–1963 гг. Историческая ретроспектива. М., 2003.
606
АПРФ. Ф. 4. Оп. 6. Д. 7. Л. 8.
607
Микоян С.А. Анатомия Карибского кризиса. М., 2006.
608
Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. М., 1996.