Страница 38 из 182
Во-вторых, в самом начале января 1948 года Георгий Димитров в интервью иностранным журналистам публично заявил о твердом намерении Софии и Белграда создать на Балканах большую федерацию южных славян. Возможно, с учетом давних разногласий из-за «македонской проблемы» сама идея создания Балканской федерации была своеобразной формой растворения этого этно-территориального конфликта в тесное сотрудничество двух держав в рамках общей федерации. Более того, авторы этого проекта предполагали, что Болгарско-Югославская федерация в будущем могла бы стать центром притяжения всех других балканских и дунайских государств. Первоначально советское руководство отчасти поддержало мягкий (конфедеративный) вариант Балканского союза, предлагавшийся Г. М. Димитровым. Однако вскоре из-за жесткой позиции маршала И. Броз Тито, который в грубой форме стал настаивать на радикальном, а по сути унитарном, варианте новой федерации, советская сторона резко охладела к этим планам, поскольку это создавало реальную угрозу перемещения центра восточноевропейской политики в Белград и появления на Европейском континенте нового центра силы в социалистическом лагере, что, безусловно, вряд ли устроило Москву. Между тем инициаторы создания Балканской федерации, развивая свои давние мечты, стали вынашивать куда более глобальные планы включения в состав этой федерации Румынии, Венгрии, Албании, Польши, Чехословакии и даже Греции. Таким образом, Белград и София де-факто бросили вызов тем договоренностям о разделе сфер влияния в Европе, которые уже были достигнуты в «Процентном соглашении» У. Черчилля и И. В. Сталина, а чуть позднее оговорены в ялтинских и потсдамских соглашениях. Именно об этом, а также о других ошибках лидеров балканских государств И. В. Сталин заявил Г. М. Димитрову сначала в приватной шифротелеграмме, а затем, в конце января 1948 года, публично — в редакционном заявлении газеты «Правда». Здесь было прямо заявлено, что такая федерация Югославии и Болгарии будет «ложной» и «искусственной» и что обе «эти страны нуждаются не в проблематичной и надуманной федерации или конфедерации и не в таможенной унии, а в укреплении и защите своей независимости и суверенитета путем мобилизации и организации внутренних народно-демократических сил».
В-третьих, Белград, давно вынашивавший планы создания Албано-Югославской федерации, опять же вопреки личной просьбе И. В. Сталина, которую тот высказал во время двух личных бесед с Милованом Джиласом на рубеже 1947–1948 годов, стал форсировать этот процесс и, обманно заявив лидеру албанских коммунистов Энверу Ходже, что данное решение согласовано с Москвой, ввел на территорию Албании югославскую дивизию, которая была расквартирована на албано-греческой границе, что, естественно, создало ненужную напряженность в самой Греции, где вовсю шла кровавая Гражданская война.
Таким образом, как считают Л. Я. Гибианский и В. К. Волков, Кремль столкнулся с очень тревожной ситуацией, когда «лидеры уже утвердившихся коммунистических режимов, твердо поддерживавшие общий курс блоковой политики, вместе с тем, когда дело касалось их специфических локальных или региональных интересов, обнаружили явную склонность к самовольным действиям, не санкционированным предварительно советским патроном, причем во внешнеполитической сфере, в области взаимных отношений»[240].
Понятно, что в этой ситуации болгарские и югославские товарищи были срочно вызваны в Москву, где в начале февраля 1948 года на тайной трехсторонней встрече И. В. Сталина, В. М. Молотова, Г. М. Маленкова, А. А. Жданова и М. А. Суслова, а также замминистра иностранных дел СССР В. А. Зорина с членами Политбюро ЦК БРП и КПЮ Георгием Димитровым, Трайче Костовым, Василем Коларовым, Милованом Джиласом, Эдвардом Карделем и Владимиром Бакаричем им была устроена жесткая и показательная порка по всем трем вышеупомянутым случаям. Особенно жестко, не выбирая выражений, И. В. Сталин отчитал прежде всего Г. М. Димитрова, заявив ему: «Вы зарвались как комсомолец. Вы хотели удивить мир, как будто Вы еще секретарь Коминтерна. Вы и югославы ничего не сообщаете о своих делах, мы обо всем узнаем на улице»[241]. При этом в качестве практических выводов И. В. Сталин дал прямое указание срочно подготовить и подписать двусторонние протоколы с Советским Союзом «о консультациях по всем международным вопросам», повторно осудил Г. М. Димитрова за идеи создания «восточноевропейской федерации» и заключения «таможенной унии» всех стран «народных демократий», запретил расквартирование югославских войск в Албании, но, как ни странно, поддержал первоначальную идею создания Болгарско-Югославской федерации, к которой бы позднее присоединилась и Албания.
В ходе этой встречи болгары и югославы дисциплинированно приняли всю критику со стороны советских вождей. Однако если болгарские руководители продолжили курс на «примирение с Москвой» и после возвращения в Софию, то югославские вожди после приезда в Белград решили отказаться от сталинской идеи создания единой федерации с Болгарией и стали вновь давить на Тирану, вынуждая албанцев форсировать создание Албано-Югославской федерации. Более того, в узком кругу югославских вождей стало все больше наблюдаться общее недовольство политикой Москвы и лично товарища И. В. Сталина, не считавшихся с интересами Белграда, что в тогдашних реалиях было просто удивительно. На сей раз Белград, получив прямые указания вождя, открыто пошел на их нарушение, о чем Москву в начале марта 1948 года тайно проинформировал член Политбюро ЦК КПЮ генерал-полковник Сретен Жуйович, что вызвало острую реакцию Кремля, расценившего подобное поведение «мнимых друзей из югославского ЦК» как откровенно враждебное по отношению к Москве[242]. Более того, столь жесткая реакция Кремля была вызвана еще и тем, что, по донесению советского посла в Белграде А. И. Лаврентьева, вопреки прежней практике югославская сторона впервые отказалась предоставить советскому торгпреду служебные данные о состоянии всей югославской экономики и основных параметрах бюджета[243].
Как считают многие историки, ответные действия Москвы, предпринятые ею в марте 1948 года и послужили отправной точкой советско-югославского конфликта, который стал развиваться сразу в двух направлениях — внешнем и внутреннем. Во-первых, в середине марта 1948 года, когда на стол советских вождей была положена записка Отдела внешней политики ЦК ВКП(б) «Об антимарксистских установках руководителей компартии Югославии в вопросах внутренней и внешней политики», советская сторона демонстративно отозвала из Белграда всех военных советников и гражданских специалистов[244]. Во-вторых, в конце марта 1948 года за подписями И. В. Сталина и В. М. Молотова в Белград руководству КПЮ было направлено первое письмо, в котором советские вожди прямо обвинили И. Броз Тито и его ближний круг в оппортунистических ошибках, отступничестве от марксизма-ленинизма, проведении антисоветской политики и других грехах. Наконец, в-третьих, с содержанием этого письма были сразу ознакомлены все лидеры восточноевропейских компартий — участниц Коминформа.
Последнее обстоятельство имело немаловажное значение, поскольку югославский прецедент вновь актуализировал проявившуюся еще в период подготовки создания Коминформа озабоченность Москвы националистическими тенденциями в правящих восточноевропейских партиях и недостаточно твердое следование ими различным аспектам советской внутренней и внешней политики. Тем более что в том же марте 1948 года в Москву поступили донесения советского посла в Варшаве В. З. Лебедева, где говорилось о борьбе двух группировок в руководстве ПРП, одна из которых во главе с В. Гомулкой была «заражена польским шовинизмом» и не раз замечена в «антисоветских высказываниях и выпадах». Кроме того, озабоченность и подозрения советской стороны поведением ряда лидеров братских компартий нашли свое выражение в трех специальных записках о ситуации в правящих партиях Польши, Чехословакии и Венгрии, которые были составлены в начале апреля 1948 года в Отделе внешней политики ЦК ВКП(б) и направлены на имя его главы секретаря ЦК М. А. Суслова[245].
240
Гибианский Л.Я., Волков В.К. На пороге первого раскола в «социалистическом лагере». Переговоры руководящих деятелей СССР, Болгарии и Югославии. 1948 г. // Исторический архив. 1997. № 4.
241
Круглов В.А. Болгария и Коминформ в период конфликта с Югославией // Научные ведомости БелГУ. 2011. № 19 (114).
242
Гибианский Л.Я. Секретная советско-югославская переписка 1948 года // Вопросы истории. 1992. № 4–5.
243
Бухаркин И.В. Конфликт, которого не должно было быть (из истории советско-югославских отношений) // Вестник МИД СССР. 1990. № 6.
244
Восточная Европа в документах российских архивов. 1944–1953. Т. 1. Новосибирск, 1997.
245
Восточная Европа в документах российских архивов. 1944–1953. Т. 1. Новосибирск, 1997.