Подчиненная функция

Это варварское свойство подчиненной функции приводит к серьезному расщеплению личности. Человек может лишь благодарить Бога, если его противоположная функция персонифицируется в сновидениях только так называемыми первобытными персонажами; ведь нередко она приобретает вид фигур каменного века или даже животных. В таком случае человек может сказать, что его подчиненная функция не смогла развиться даже до первобытного человеческого уровня. На этой стадии подчиненная функция поселяется, если так можно выразиться, в теле человека и может проявляться только в его физических симптомах или активной деятельности. Когда, например, я вижу раскинувшегося на солнцепеке интроверта-интуитива, наслаждающегося своей подчиненной функцией, он напоминает мне нежащегося на солнце кота; его ощущения все еще находятся на уровне животного.

У мыслительного типа чувствующая функция очень часто не поднимается выше уровня собаки. Наверное, труднее представить себе чувствующий тип, мыслящий на уровне животного, но и это случается. Такие люди имеют привычку изрекать банальные истины, которые, кажется, смогла бы выразить и корова, если бы умела говорить. Временами собаки делают беспомощные попытки мыслить. Мой собственный пес тоже пытался думать и приходил к ужасающе неправильным выводам. Он всегда ложился на мой диван, а я привыкла сгонять его оттуда. Из этого пес сделал вывод, что я терпеть не могу, когда он сидит на чем-то, возвышающемся над уровнем земли. Поэтому, когда я сажала его на какой-нибудь предмет, он приходил в дикое волнение и думал, что сейчас его будут наказывать. Бедняга никак не мог понять, что только диван, а не каждый возвышающийся над полом предмет мебели, запрещен для его обитания. Он просто сделал неправильные выводы из моих действий! Развитие мыслительной функции остановилось у собаки на половине пути, и поэтому тот или иной мыслительный процесс у нее приводит к ложным заключениям. Меня часто ошеломляет факт, что чувствующие типы думают точно таким же образом; ведь когда вы пытаетесь что-то объяснить им, они делают из этого общий вывод, некое широкое обобщение, никоим образом не подходящее к данной ситуации. В их головах поселяется первобытное мышление, и они поражают совершенно не соответствующими выводами, приводящими к абсолютно неправильным результатам. Именно поэтому часто возникают ситуации, когда можно сказать, что мышление чувствующих типов находится примерно на уровне собачьего: оно столь же беспомощное и закостенелое.

В большинстве нормальных сообществ люди маскируют подчиненную функцию своей персоной. Одна из главных причин, побуждающих человека развивать свою персону, как раз и заключается в том, чтобы не выставлять напоказ свою неполноценность, особенно неполноценность своей четвертой функции. Эта функция заражена животной природой человека, его неадаптированными эмоциями и аффектами.

Когда Юнг основал Психологический клуб в Цюрихе, он хотел выяснить, как будет работать группа, в которой подчиненная функция а оставалась бы незамаскированной, и люди контактировали между собой посредством этой функции. Результат получился совершенно удивительный. Посторонние люди, впервые пришедшие в клуб, были шокированы грубым поведением и нескончаемыми ссорами, происходившими в этой группе. Много лет назад я однажды посетила клуб. До этого я не сделала ни одной попытки стать членом клуба, так как чувствовала себя слишком застенчивой. И вот Юнг обратился ко мне с вопросом: "Вы не хотите стать членом Психологического клуба, с или не осмеливаетесь присоединиться к нему?" Я ответила, что не осмеливаетесь присоединиться, хотя мне бы очень этого хотелось. Тогда он сказал: "Ну и прекрасно. Я буду вашим крестным отцом — чтобы стать членом клуба, необходимо было иметь крестного отца, — но сначала подожду, пока вам не приснится сон, указывающий на то, что наступил подходящий момент". И что же мне приснилось? Мне снилось, что ученый, специалист в области естественных наук, старик, очень похожий на Юнга, создал экспериментальную группу для выяснения, как животные различных видов общаются друг с другом. Я увидела помещение, в котором находились аквариумы с рыбами, террариумы с черепахами, тритонами и другими подобными созданиями, клетки с птицами, собаками и кошками; посредине сидел старик, наблюдавший за социальным поведением животных и делавший записи. Затем мне открылось, что я — летучая рыбка в аквариуме и могу выпрыгнуть из него. Я рассказала о своем сновидении Юнгу, после чего он, усмехнувшись, заметил: "Думаю, теперь вы стали достаточно взрослой, чтобы присоединиться к Психологическому клубу: вы ухватили его основную идею и цель".

В таком несколько юмористическом виде бессознательное впитало эту идею, а именно: взаимоотношения человеческих существ представляют собой великую проблему: ведь подчиненная функция одного из них — это кошка, другого — черепаха, а третьего — заяц; стало быть, здесь представлены все животные! В такой ситуации каждый может, например, столкнуться с проблемой содержания в порядке своей собственной территории. Многие виды животных имеют тенденцию «владеть» несколькими метрами родной земли и защищать их от любого посягательства. Эти сложные ритуалы защиты территории снова возникают, как только люди объединяются между собой, снимают с себя свою персону и пытаются по-настоящему наладить контакты друг с другом. После чего кто-то из них чувствует, словно он пробирается сквозь джунгли: нельзя наступить на эту змею или испугать своим быстрым движением эту птицу — в результате все очень усложняется. Появилось даже убеждение в том, что психология вызывает ухудшение социального поведения людей — в определенной степени, это соответствует истине.

В Институте К. Г. Юнга мы, в известном смысле, относимся друг к другу гораздо хуже, а наши контакты гораздо сложнее, чем, скажем, в обществе по разведению собак или кроликов, или в клубе рыбаков. Там общественные взаимоотношения, в целом, находятся на более традиционном уровне и представляются более цивилизованными. Но истина заключается в том, что и в Институте, и в Психологическом клубе мы стремимся не скрывать того, что происходит на глубинных уровнях нашей психики. В большинстве других сообществ и групп подчиненная функция маскируется, и вся грязная игра происходит "под ковром"; именно там скрытно существуют все эти трудности, но они никогда не выносятся на поверхность и не подвергаются открытому обсуждению. Ассимиляция тени и подчиненной функции затрудняет социальное общение людей, делает его менее удобным, вызывает трения. С другой стороны, она создает более оживленную атмосферу, которая никогда не надоедает; то и дело разражается "буря в стакане воды", и группа ведет себя очень живо, вместо того, чтобы соблюдать скучный, хотя и более спокойный порядок. Например, в Психологическом клубе «животное» стремление каждого владеть своей территорией приобрело такую силу, что люди начинают резервировать за собой места. "Этот стул принадлежит такому-то, и вы не имеете права занимать его". Я заметила, что на некоторых сиденьях постоянно лежат бумаги. Именно на них сидят определенные "кошки и собаки"! Данный знак весьма показателен. Это — возрождение первоначальной, естественной ситуации.

Вызывает изумление и то, насколько глубоко подчиненная функция способна соединить человека с животными инстинктами внутри самого себя. Оставив юмористический тон, в котором я только что описала эти явления, можно утверждать, что подчиненная функция действительно осуществляет связь с глубочайшими инстинктами личности, с ее внутренними корнями, можно даже сказать, что она связывает нас со всем прошлым человечества. В первобытных обществах существовали обрядовые пляски, исполнявшиеся танцорами в масках животных. Эти маски предназначались для демонстрации связи племени с духами его предков, со всем его прошлым. Мы, в основном, утратили способность получать удовольствие от подобных плясок, хотя в память о них все еще иногда устраиваем маскарады.

Если личность испытывает затруднения с функциями, следующим шагом в процессе ее психического развития становится ассимиляция двух вспомогательных функций. Не следует забывать, что ассимиляция этих функций является столь трудной задачей, что обычно людям приходится затрачивать на ее решение весьма значительное время. Иногда человек на восемь-десять лет на самом деле становится другим типом, отличным от первоначального.