Исповедь Мотылька

Все деньги, которые у меня есть, я откладываю на Мечту всей жизни — квартиру. Так что все мои наряды родом с распродажи и обычно принадлежат руке бренда «Ноунейм». В обычной жизни это вообще никого не интересует, но в дорогом клубе простое черное платье-рубашка, украшенное брошкой с циркониями, все-таки бросается в глаза.

Нетрудно догадаться, что подумала официантка, но я запрещаю себе думать о том, как выгляжу. Я же не на свидание бегу, а просто… напомнить о себе?

Еще пара шагов — и… я понятия не имею, что будет потом, когда представлюсь Олегу полным именем и фамилией.

Глава вторая: Олег

— Олег?

Я смутно понимаю, что кто-то еще, кроме голоса в телефоне, называет меня по имени.

Человеку, который придумал устроить деловые переговоры в неформальной обстановке клуба, лично завтра же отвинчу голову. Возможно, в сорок два я уже слишком стар, чтобы понимать «модные приколы», но зато собаку съел на ведении бизнеса и не понимаю, как можно эффективно налаживать контакты, когда для простого обмена фразами приходится повышать голос до першения в горле.

— Олег Игнатов?

Поднимаю голову, стараясь не упускать ни слова из телефонного разговора.

Откуда она тут взялась?

Овечка на поляне, где жируют сытые волки. Хотя парочке моих коллег и, возможно, будущих партнеров их сытость явно не мешает оценивать глупышку в качестве закуски к основному блюду.

Ей лет двадцать, может, чуть больше, но надеюсь, не меньше. Хотя один мой приятель недавно чуть не влетел, сняв где-то вот такую же скороспелую принцессу, которой оказалось всего шестнадцать. И хорошо, что это выяснилось до того, как он ее трахнул.

Светлые волосы колечками — до самых локтей.

Серо-зеленые глаза, аккуратные брови, обычные губы с легким намеком на помаду.

Невысокая, худощавая, угловатая, как воробей.

И коленки из-под платья — какие-то идеально правильные, как ненастоящие.

Дешевое платье и туфли.

— Что-то потеряла, Дюймовочка? — тут же атакует Лесников, мой старый приятель и неисправимый кобель.

— Меня, — хмыкает мужик помоложе, один из двух совладельцев холдинга, с которым мы тут вроде как пытаемся наладить контакты и заложить основу к дальнейшему сотрудничеству.

Встает, придерживая галстук, становится справа от нее и пытается как бы невзначай положить ладонь на талию.

Девчушка сжимается и пятится в сторону. Снова сморит на меня, на этот раз перепуганным взглядом, как будто я должен вытащить ее из передряги. А на что ты, умница, рассчитывала, когда поднималась в чисто мужскую компанию? Не ты первая сегодня — две других, правда, в полной боевой раскраске, уже сидят на диванчике, пьют шампанское и ждут, когда основная часть переговоров закончится и придет время десерта. Эта же девчонка на охотницу за развлечениями и длинным баксом явно не тянет. Может, случайно забрела? С другой стороны, случайных бы сюда не пропустила охрана. Все же знают, что на такие переговоры, как у нас, чужим нельзя ни под каким предлогом. Но есть чужие, которым можно немного больше, которые умеют пробраться туда, где без вазелина никак. И это принимают все три стороны: охрана, «чужие», и мы — объекты, так сказать, посягательств.

— Олег, ты… вы…

— Ничего себе, Олежка, — хмыкает Лесников, — тут по тебе прямой наводкой бьют. Дюймовочка, ну зачем тебе этот старый уставший мужик? Я же лучше!

Он младшего всего на год, и в отличие от меня, давно забил на занятия спортом. Да никогда им, по сути, и не занимался. Некоторые посещают тренажерный зал, чтобы чуть не подыхать там, а другие, чтобы наделать красивых фоточек. И — да, мужикам это тоже свойственно, как и девицам.

Но мне плевать, даже если Воробей прыгнет ему на колени.

Разовые девочки из клубов, бутиков и агентств меня не интересуют, хоть почему-то и считаются обязательным атрибутом жизни любого мужчины, у которого есть девятизначный счет в банке. И это, несмотря на наличие или отсутствие официальной жены. Никто не удивится, если какого-нибудь богатея застукают в обществе девиц не особенно тяжелого поведения. Это обычное дело, даже если компромат снят на каком-нибудь жарком острове, куда добраться можно лишь на частном самолете. Людей возмутят потраченные на все это суммы, но точно не полуголые девицы. Зато если тебя не видят никогда и ни с кем — нехорошие слухи вполне могут поползти.

Ладно, что мне до очередной искательницы приключений?

Но когда я уже собираюсь отвернуться, в нашу сторону «заглядывает» луч прожектора. Белым пятном скользит по груди девчонки, выше — на ее напряженной от страха шее. Касается лица. Как-то боком, задевая только правую часть, словно «чмокает» в щеку.

Что-то в ней кажется… смутно знакомым.

Острые скулы, блеск перепуганных глаз, то, как она трогает губы кончиками пальцев.

Это как будто найти в кармане пиджака старый чек, на котором уже почти не осталось цифр и букв, но подсознание упрямо нашептывает, что выбрасывать это все равно нельзя, потому что важное и нужное.

— Эвелина Южина, — на одном выдохе выпаливает Воробей. — Так меня зовут. Ты помнишь?

— Ви? — не верю своим глазам.

Она энергично кивает, и мужик рядом передергивает плечами, возвращаясь на свое место за столом.

Что-то без предупреждения таранит мой висок.

Это воспоминания. Горькие и тяжелые. Давно похороненные, но только что восставшие из могилы, словно случилась необъявленная Ночь живых мертвецов.

Малышка Ви. Пуговица, которая ходила за мной хвостом и задирала обратить на нее внимание, словно котенок. Девчонка, которую носил на плечах, изображая боевого коня.

«Маленькое веселое чудовище».

Так называл дочь Пашка.

Я проглатываю гадкий привкус во рту. Наверное, именно такая на вкус могильная земля, в которой лежит мой лучший друг.

Пуговица выросла.

Только теперь замечаю, что все еще разговариваю по телефону. Вернее, пытаются разговаривать со мной с той стороны, но в ответ слышат лишь отзвуки левых фраз и фоновую музыку. Извиняюсь, говорю, что перезвоню, и нажимаю на «отбой».

— Отойдем, — говорю Воробью, поднимаясь с места.

По лицам моих возможных будущих компаньонов скользят понимающие улыбки.

— Я на минуту, — говорю им.

Мы отходим в сторону, тут есть один свободный столик. Он зарезервирован, но пока пуст. А я достаточно известен и влиятелен, чтобы понервировать официантов тем, что занял чужое место. Позволить себе выставить нас они просто не могут.

— Как твои дела? — спрашиваю с неподдельным интересом. Мне действительно неожиданно важно знать, как она живет.

— Все хорошо, — неуверенно улыбается Эвелина. — Ты прости, что отвлекаю тебя от… работы.

Да, те две девицы в нашей компании вполне могут навести на мысли, что мы отдыхаем. Но это не так. По крайней мере, я точно пришел сюда прощупать возможности для дальнейшего развития своего бизнеса.

— Ничего, это неформальная встреча без галстуков. Ты не помешала. Отдыхаешь здесь?

— С подругой пришла, — отмахивается Воробей. — Я не так чтобы любительница большого скопления народа и шума.

— Ага, тогда вы выбрали самое удачное место — никого народу и тишина.

Улыбаюсь, давай понять, что шучу.

Воробей не сразу, но все-таки поддерживает мою улыбку.

— Ну вот, случайно увидела тебя и решила подойти поздороваться. Ты… вы совсем не изменились. Я вас сразу узнала.

— Что, в молодости я тоже был старым и дряхлым?

На этот раз ее улыбка чуть увереннее.

— Нет, просто не изменились. А вы меня не узнали, да?

Она пытается скрыть разочарование, и именно в этот момент как никогда сильно похожа на свою мать.

Воспоминания о нашем с Мариной последнем разговоре вызывают укол головной боли. А заодно напоминают, что за все эти годы моя совесть, которую я благополучно закопал, каким-то образом выжила и воскресла.

— Ви, давай перейдем на «ты», — предлагаю я, чтобы увести тему из некомфортной для нас обоих плоскости. — Я, конечно, тот еще уважаемый пень, но ты же каталась на моих плечах и завязывала ленточки на ушах — ну какое уж тут «выканье».