Почему мне нужна только ты?

- Оно золотое, серебряное? – снова спросил Льер.

- Нет. Оно совсем простое и стоит, наверное, немного…

- Тебе его подарили? – Льер смотрел в окно, но плотно сжатые губы говорили о том, что этот вопрос отнюдь не праздный.

- Нет, я его стыри… в общем оно ко мне попало случайно. Такое белое, ровное керамическое кольцо, примерно, пять миллиметров шириной. Не знаю почему, но это кольцо мне так понравилось. А потом случилось кое-что и я осталась жива только благодаря тому, что кольцо не металлическое, а керамическое, и с того момента оно стало моим талисманом. Я никогда его не снимала, только когда… - она замолчала и с удивлением посмотрела на Льера. Селин думала, что увидит снисходительную усмешку на его лице, но Льер был серьезен и сосредоточен.

— Это кольцо нужно немедленно забрать, - коротко сказал он.

- Зачем? – удивилась Селин. – Через четыре года мне его вернут.

- Нет, ждать четыре года… - он не договорил, но Селин и так поняла, что по какой-то причине четырех лет у Льера ну никак нет.

- Слушай, - начиная раздражаться сказала она. – Тебе-то какое дело до моего кольца?

- Если бы кольцо было золотым или серебряным, или из любого другого металла – то никакого дела мне не было бы, но керамика — это обожженная глина и самые сильные амулеты, и артефакты как раз из нее и получаются, - как неразумному дитю, стал объяснять Льер. – Ты кольцо не снимала очень долго и даже сама не желая того, напитала кольцо своей энергией. Кольцо нужно забрать, - безапелляционно сказал он.

- Забирай! – великодушно разрешила Селин. - Скорее всего оно находится вместе с моими вещами в подземном хранилище, так что вперед и с песней! А я лучше подожду четыре года. – Ее слова немного остудили пыл Льера, но отцепляться от Селин он не собирался.

- Ну, хорошо, дворец тебе не интересен, украшения тоже, но может наряды тебя интересуют? Ты же девушка, тебя должны волновать и интересовать подобные вещи? – со скрытой надеждой в голосе спросил Льер.

- Моя одежда меня вполне устраивает, - с полным равнодушием в голосе к дизайнерским брендам ответила Селин. Льер потер руками лицо.

- Я никогда. Я никогда, никогда, никогда не встречал и не общался с девушкой такой как ты, - тоскливым голосом сказал Льер, но его слова не польстили Селин, потому что в них не слышалось ни восторга, ни восхищения, это была всего лишь простая констатация факта... очень грустного факта. – И поэтому я вообще не представляю как с тобой общаться! – в голосе Льера прорезалась ярость, но опять же какая-то тоскливая, какая-то безнадежная, что ли, ярость. – Не знаю и не понимаю, подытожил он. - Если бы мы были у меня я попробовал бы секс…

- Что?! – ахнула Селин. – Какой еще секс? Что ты о себе возомнил? Льер, ты что вообще дурак?! – Селин была настолько потрясена словами Льер, что сначала даже сердиться как следует на него не могла, но постепенно злость, что какое-то чмо может что-то ей говорить о возможном сексе, да еще с таким самодовольным видом, стала брать верх и Селин пришла в бешенство. – Ах, тебе секса со мной хочется? – язвительно спросила она. – Ну подойди попробуй и посмотришь, что получится! - Она с откровенным презрением и насмешкой смотрела на Льера, но казалось, что такое пренебрежение его не только не задевает, а наоборот – радует. Льер посмотрел на Селин и вдруг сказал нечто такое несусветное, что Селин замерла на несколько секунд, пытаясь понять, что же он хотел сказать ей своими словами.

- В этом теле я к тебе не прикоснусь, - спокойным тоном начал Льер. – Я даже откажусь поцеловать тебя, хотя не скрою, мне бы этого очень хотелось… со вчерашнего дня, - Селин презрительно фыркнула в ответ, но Льер упрямо продолжил: – Скажу честно, если бы кто-то пять дней назад сказал мне, что я захочу тебя поцеловать, то в ответ я бы… - он не договорил, но Селин и так поняла, что сказавшему такие слова Льеру пять дней назад, явно пришлось бы не сладко, и что пять дней назад у Льера не было никакого желания ее целовать, но сейчас это желание пришло, но он все равно ее не поцелует, потому что… находится в «этом теле». Каком еще этом? Да, Льер становился все страннее и страннее. Селин зависла на некоторое время, обдумывая его слова и совершенно не понимая, что Льер имеет в виду. Постепенно фраза, что он ни за что ее не поцелует, ни при каких обстоятельствах, дошла до ее сознания, всколыхнув в душе азарт, заставить его поцеловать ее, наперекор его желаниям. В другое время Льер собой мог бы гордится, за секунду вызвать в Селин желание сделать то, чего бы он не смог добиться бы даже ухаживая годы, вот только Дэвэр говорил чистую правду, от одной мысли, что это занятое им тело прикоснется к Селин, ярость затапливала все его сознание. Нет, не сейчас. Потом, все будет потом. Вот только Селин до его планов не было никакого дела. Вожжа попала под хвост – вот, примерно такими словами можно было бы охарактеризовать ее состояние.

Когда Селин попала на улицу, она неожиданно обнаружила, что может соблазнить практически любого мужчину (потом она догадалась, что так проявляла себя ее интуиция, вернее одна из разновидностей интуиции). Этой способностью ей приходилось пользоваться очень часто и отнюдь не в благовидных целях. Обычно она таким способом отвлекала охранника, пока ее подельники грабили или взламывали хранилище. Таких случаев было много, и Селин старалась не вспоминать о них, поскольку на душе становилось невыразимо гадко. Обычно ей не приходилось переходить черту, но несколько раз пришлось дойти и до постели. Об этом вспоминать было особенно противно, но что было, то было и прошлого не вернуть. В Академии Селин ни разу не пыталась использовать такую свою способность. Во-первых, ей ни от кого ничего не было нужно, во-вторых, она помнила, как потом тяжело отвязаться от человека, на которого она пыталась воздействовать. Два таких прискорбных случая у нее были, и в обоих случаях ей пришлось бежать без оглядки в другой город, поскольку влюбленные в нее не давали ей жить. В-третьих, она до дрожи боялась, что о такой сомнительной ее способности узнают в Академии. Поэтому она держала свои способности при себе, тщательно их скрывая.

Как могли глупые, ни к чему не обязывающие слова Льера, зажечь в ней такой азарт, оттеснив страх за возможные последствия далеко-далеко назад, Селин и сама не могла бы объяснить, но факт остается фактом. Желание принудить Льера поцеловать ее, затмило рассудок и похоронило под собой все старые неприятные воспоминания. Селин прикрыла глаза и искоса посмотрела на парня, прощупывая его, находя в его сознании слабые точки.

Кн. 2 Ч. 1 Гл. 16

Глава 16

Обычно Селин чувствовала, что такому типу парней (к какому, по ее мнению, принадлежал и Льер), самым завораживающим, самым притягательным было ощущать собственную силу, ощущать собственное превосходство, в сочетании с желанием опекать, оберегать хрупкую, ранимую девушку, тем самым еще более приподнимая уверенность в своей значимости в своих же собственных глазах. Поэтому чаще всего Селин так и поступала. Нет, она не хлопала ресничками, изображая доверчивую, слабую дуру, с восторгом смотрящую на своего защитника, нет, так откровенно она не лгала и не притворялась, но тем не менее, всем своим видом, всей своей энергетикой, она давала мужчине понять, что думает о нем именно так. Он для нее защитник, он для нее крепость, он для нее укрытие, в чьих объятиях она хочет оказаться. Такая тактика срабатывала на сто процентов, ведь свои эмоции Селин всегда подкрепляла тактильными ощущениями. Девичья ладонь в мужской руке, когда хрупкие нежные (поцарапанные, с обкусанными ногтями и шероховатыми мозолями) пальчики, переплетаются с пальцами своего спасителя, когда девичья головка утыкается в мужскую грудь и прижимается со всей силой, слушая, как стучит сердце ее героя. Самое главное в этом образе было то, что нельзя было допустить ни грамма пошлости, ни грамма похабности, ни грамма сексуального подтекста… это все подразумевалось потом, а сначала, только душевное сближение.