Страница 3 из 67
Часть первая
ИСПЫТАНИЕ
1
ГЕЕНОМ
Семену казалось, что он лежит на дне то ли реки, то ли озера и смотрит на солнце из-под воды. Вернее, не на солнце, а на какой-то невидимый источник тусклого света. Воду напоминали странные облака, клубившиеся вокруг этого источника нескончаемым водоворотом.
Но нет, он лежал на земле и нормально, хотя и прерывисто, дышал. А то, что поначалу воспринималось поверхностью воды, было небом. Правда, весьма странным. Дневное небо должно быть голубым. В плохую погоду — серым.
Но не красным. Тем не менее небо было багрово-красным, и по нему ползли иссиня-черные облака.
Семен поднялся на четвереньки, потом встал на колени. Голова слегка кружилась, кровь толчками стучала в виски, в ушах стоял постоянный ровный звон. Он осторожно пощупал затылок — предположение о том, что его крепко треснули по голове, казалось наиболее реальным. Кто-то подкрался сзади и хорошо приласкал его чем-то тяжелым. Пока он...
Семен сел. Пока он — что? Чем он занимался? Чем-то очень важным. Чем-то... Он закрыл глаза и постарался вспомнить. Что же он делал? И где?
Стоп. Стоп.
Он находился в своей квартире. В Старом городе, рядом с ешивой. Занимался он... Не важно. То есть в том смысле — сейчас не важно, это он еще вспомнит. Фу-ты, ерунда какая.
И потом: кому же это, интересно, понадобилось подкрадываться сзади и бить его по голове тяжелым тупым предметом? Хозяину квартиры?
Семен затряс головой, отчего ему стало еще хуже — тошнота подкатила к горлу, толчки крови в висках вызывали гулкую ноющую боль. Вообще состояние напоминало контузию — вроде той, которую он получил под Джехайе в 91-м, когда рядом с их джипом взорвалась мина, заложенная террористами из «Амаля».
Контузия? Очень похоже. Вот только отчего?
Как Семен ни силился, но никаких взрывов он вспомнить не мог.
Сидеть в полном одиночестве неизвестно где — не лучший способ все выяснить. Он осторожно поднялся на ноги и растерянно обвел взглядом пространство вокруг себя. Сколько можно было видеть, тянулась унылая равнина, покрытая однообразной серой пылью. Сам же Семен стоял на дороге — если только эту ухабистую колею, пересекавшую равнину, как казалось, до самого темно-багрового горизонта, можно было назвать дорогой.
Он задрал голову. Ему не давал покоя непривычный цвет неба. Хотя... он слышал о том, что в пустынях, когда ветер поднимает вверх большие массы пыли, небо иной раз приобретает красно-коричневый цвет.
Это была первая мысль, не вызвавшая внутреннего протеста. Что ж, скорее всего, он в пустыне. Каким образом его могло занести в пустыню, об этом Семен решил пока не задумываться. И что за пустыня — тоже. В конце концов, могла дать себя знать давняя контузия.
Семен немного приободрился и еще раз огляделся.
И вновь почувствовал: что-то не так.
Причина крылась в одежде, вернее — в цвете одежды. Он внимательно себя осмотрел. На нем был надет белый халат, белые брюки. А вот обуви не было. Семен рассеянно провел рукой по голове, почему-то вспомнил, что и ермолка на нем тоже белая. Почему именно белая? Не только ермолка, но и остальная одежда. И почему на нем нет обуви? Он медленно побрел по сомнительной дороге. Серая пыль оказалась мягкой и теплой.
Проще всего было думать, что он каким-то образом (об этом можно подумать и на ходу) попал куда-нибудь в Негев или Иудейскую пустыню. И значит, где-то недалеко должны быть люди. Семен вспомнил, что ездил в эти края на экскурсию — во время службы в армии. Их тогда завозили в киббуц Эйн-Геди — или не Эйн-Геди? В общем, в киббуц. Значит, и сейчас есть надежда попасть туда же. Уже легче, можно будет, во-первых, зайти к врачу (должен же быть в киббуце какой-нибудь врач?), а во-вторых, попросить какой-нибудь транспорт — велосипед например. В крайнем случае, пару старых сандалий, чтобы добраться до Иерусалима.
На дороге не было никаких следов — ни от автомобилей, ни от пешеходов. И вдруг прямо под ногами он обнаружил четкий отпечаток птичьей лапы, очень большой, не меньше его собственной ноги — а Семен, слава Богу, носил обувь сорок четвертого размера. Дальше птичьи следы вели в ту же сторону, в которую направлялся он сам.
Как ни странно, от этих следов Семен воспрянул духом, у него даже головная боль как будто немного утихла.
«Страус, — обрадованно подумал он. — Нам тогда показывали страусиную ферму, в Негеве. Только не в Эйн-Геди, в другом киббуце, как бишь его...»
На горизонте показались какие-то строения. Пройдя еще метров пятьдесят, Семен остановился. Им вновь овладели смутные сомнения. То, что он принял за киббуцные постройки, менее всего походило на киббуц, пусть даже на самый отстающий. Невысокие глиняные стены, чуть более человеческого роста, глухие, без окон. Двери тоже не было. Ее заменял прямоугольный проем, служивший входом и прикрытый плотным пологом из грубой ткани.
Дом одиноко стоял посреди пустыни, чуть дальше Семен обнаружил загон, окруженный кое-как сплетенной изгородью (непонятно из чего — деревьев здесь явно не имелось).
«Бедуины», — решил Семен — без особой, впрочем, уверенности. Вообще те бедуины, которых ему приходилось видеть на экскурсиях, преимущественно жили в просторных шатрах.
Дальше, метрах в шестистах, Семен увидел еще одно сооружение — подобное первому, но гораздо больше. Неуклюжие башни по углам придавали большему зданию сходство с какой-то весьма архаичной крепостью. Сходство усиливалось наличием зубцов, идущих по верху здания от башни к башне.
В направлении глиняной крепости вела широкая и хорошо утоптанная дорога. Она началась несколько раньше, чем Семен обратил на нее внимание. За одиноким домом дорога сливалась с тропинкой, по которой он шел. Дорогу покрываю множество следов — не только птичьих. Тут были и отпечатки обычных босых ног, и даже довольно глубокие колеи, оставленные какими-то повозками... Словом, дорога была, похоже, достаточно оживленной, и странно, что сейчас здесь не видно было ни единой души.
На перекрестке, где тропинка сливалась с дорогой, Семен остановился в нерешительности. Можно было продолжить путь до большего сооружения или же заглянуть в дом с козьим загоном и постараться выяснить все у хозяев.
Шансов решить указанную задачу логическим путем у Семена было примерно столько же, сколько у известного животного, принадлежавшего средневековому схоласту Буридану.
В отличие от несчастного копытного, Семену повезло: не успел он погрузиться в мучительные раздумья, как полог низкого строения откинулся в сторону, и на пороге появился человек.
Похоже, незнакомец удивился присутствию Семена возле жилища меньше, чем Семен — его появлению: вид незнакомца лишь подтверждал недавнюю догадку Семена насчет того, что он находится в пустыне Негев.
Одежда хозяина глиняного дома представляла собою типичный наряд негевского бедуина — длинный, до пят белый кетонет, поверх которого наброшена была черная симла-халат, перевязанная по талии скрученным веревочным поясом. За поясом поблескивал внушительного вида кинжал. Голову покрывала белая куфья, схваченная темным веревочным же кольцом.
Семен решил, что бедуин удивился отсутствию обуви у незнакомца, легкомысленно улыбнулся и первым поздоровался. Незнакомец после небольшой паузы ответил на приветствие, и Семен окончательно убедился в том, что перед ним бедуин: гортанное произношение и легкая шепелявость соответствовали арабскому акценту:
— Не подскажешь, как мне добраться до ближайшей остановки? — спросил Семен.
— Остановки? — переспросил бедуин. — Ты имеешь в виду стоянку? Какую именно?
— Ближайшую, — повторил Семен.
— Ты идешь к ближайшей стоянке?
Семен кивнул. Теперь удивление на лице бедуина обозначилось гораздо сильнее, чем при встрече.
— До ближайшей стоянки два дня пути, — сообщил он. — Дело, конечно, твое, друг, но, может быть, ты войдешь в дом и расскажешь, зачем тебе ближайшая стоянка? Дорога туда небезопасна. Я бы проводил тебя, но лучше выходить на рассвете.