Грехи империи

Вот оно. Момент, о котором он мечтал десять лет.

− Давно не виделись, − проговорил Фиделис Джес, принимая солдатскую стойку в десяти футах от противника.

− Слишком давно, − негромко ответил Стайк. − И не так уж давно.

Если Стайк превратился в развалину и от него осталась лишь тень его прежнего, то Фиделис Джес только набрал силы и стал лучше выглядеть. Плечи у него теперь шире, чем помнил Стайк, руки и бедра массивнее, кожа приобрела приятный загар. У него по-прежнему была нелепо толстая шея и до смешного узкая голова, но они казались не так важны, когда остальное тело просто божественно. Джес не позволял себе толстеть и лениться на своей должности. За это Стайк тоже его ненавидел, но этот повод для ненависти был не сравним с остальными.

Джес ухмыльнулся, словно собрался разделывать особенно жирную индюшку.

− Бездна, ты уродливее, чем я помню. Пули не украсили твоё лицо, верно? Спину и колено тоже. − Он поцокал языком, качая головой. − Годы тебя не пощадили, мой друг.

− Мы разве когда-нибудь были друзьями? − спросил Стайк. Он в самом деле такого не помнил.

− Союзниками.

− Это не одно и то же.

− Пожалуй, да. − Джес прищурился. − Решил, что готов умереть?

Стайк похлопал по рукоятке ножа.

− Все рано или поздно умирают.

Он пристально изучал глаза и лицо Джеса. При свидетелях − десятках черношляпников на переходе вверху − Джес выглядел всего лишь самоуверенным бахвалом, которым всегда был. Но Стайк заметил трещину в его броне: глаза слишком приветливые, улыбка чересчур широкая. И на пятках он подпрыгивал чересчур энергично.

Нервничает. Так и надо.

− Значит, ножи? − уточнил Джес.

Его голос слегка дрогнул, но он прочистил горло и повторил вопрос.

− Да, сэр, − ответила Деллина.

Она поспешила в боковой холл, где Стайк видел стеллажи с оружием, и принесла такой же большой и тяжёлый нож с неподвижным лезвием, что и у Стайка. Протянула его рукояткой вперёд Джесу, и тот выдернул нож одним быстрым движением. Стайк думал, что Джес с таким огромным ножом будет выглядеть нелепо, но тот сделал несколько уверенных, умелых взмахов и принялся вытягивать руки и ноги, как гимнаст перед выступлением.

− Мне кажется, нам есть что сказать, − произнёс Джес.

Стайк вытащил из ножен свой и взял в здоровую руку.

− Вообще-то нет.

− Не хочешь спросить, чего я добился, пока ты сидел взаперти? Не хочешь послушать о богатстве Фатрасты? Её славе? Не хочешь спросить о Линдет?

− Я вижу прогнивший город, прикрытый свежей краской, − сказал Стайк, тщательно обдумывая слова. − Линдет всегда лучше удавалось добиваться власти, чем делать с её помощью что-то приличное.

− Что за грубость, Бенджамин?

Стайк пожал плечами.

− Я никогда не утверждал, что умею что-то, кроме как крушить. Болтовнёй занимались вы с Линдет.

− Может, если бы тебе дали шанс, ты стал бы кем-то значительным. Не прожжённым старым калекой.

Это было сказано мягким тоном, но Стайк почуял за ним остроту кинжала. Джес улыбался, но его глаза начали гореть, и Стайку стало интересно, для кого это представление: для свидетелей-черношляпников или самого Джеса.

− Ты хотел, чтобы я убивал детей, − сказал Стайк достаточно громко, чтобы его слышали черношляпники.

− Всем суждено умереть, − ответил Джес без малейшего раскаяния. − Ты только что сам это сказал. Ты убедил всех, что Стайк − чудовище, в котором нуждалась Фатраста, но потом это перестало тебя устраивать.

− Убийство детей никого не устраивает.

− Только не настоящих солдат, − бросил Джес. − Настоящий солдат следует приказам.

− Как ты? Ты никогда не был солдатом. Только тенью Линдет, сам по себе ничто, шныряющий в темноте со стилетом и убивающий каждое утро дураков, чтобы убедить себя, что ты хороший. А на самом деле нет. И никогда не был хорошим. Однажды твои швы разойдутся и зловоние вырвется наружу, и тогда Линдет выбросит тебя в мусор, как поступила со мной.

Джес дёрнул назад головой, улыбчивое спокойствие сменил оскал. Он выписал ножом в воздухе восьмёрку и начал расхаживать взад-вперёд. Секретарша отошла на край двора.

− Бенджамин Стайк, − бросил Джес. − Такой умный. Такой сильный. Но ты даже не можешь защитить друзей. Скажи, что привело тебя сюда? Сожжённый бар Гэмбла? Разгром «Клинков Флеса»? Или «Конюшня» Саннин? Убийство старины Ховенсона? Я не знал, что привлечёт твоё внимание, поэтому решил сделать всё это разом.

Стайк постарался сохранять каменное выражение лица, но к горлу подкатил ком. Джес перечислил ещё дюжину имён и бед, которые причинили черношляпники, предположительно, сегодня утром. Это всё были старые друзья и офицеры, люди, которые в случае нужды могли оказать ему помощь. Желудок скрутило в узел. Лишь нескольких имён не было в этом списке − среди них Шакала. Стайк даже ни к кому из них не обращался, кроме Флеса, чтобы не подставить под расправу, но его предосторожности оказались напрасными.

Все уланы пострадали из-за него.

− Итак. − Джес продолжал расхаживать. − Что именно?

Стайк покрутил запястье, расслабляя руку с ножом.

− Если честно, я ничего этого даже не знал. Просто проснулся утром и решил сделать шляпу из твоей грудной клетки.

Джес перескочил на другую позицию и прыгнул. Он больше не играл. В его глазах появились сосредоточенность и внимательность. Он переводил взгляд с лица Стайка на его искалеченную руку, хромую ногу.

− Чья кровь на тебе? − настойчиво спросил он.

Стайк улыбнулся, скаля зубы.

− А тебе зачем знать?

− Неважно. Выясню, когда разберусь с тобой.

Джес внезапно бросился вперёд, приняв стойку бойца с ножом и полоснул Стайка по лицу. Лязгнули клинки, и удар отдался по руке Стайка до самого плеча. Он отступил в сторону, взмахнув левой рукой, и получил только лёгкий порез на предплечье. Они разошлись, опять сшиблись ножами, разошлись и принялись настороженно кружить друг вокруг друга. Джес прищурился от концентрации.

Человек-дракон был невероятно силен и быстр, но он совершил одну ошибку: позволил Стайку сцепиться с ним. Джес оставался за пределами досягаемости, орудуя только ножом. Он был осторожен, расчётлив и ему удавалось одновременно следить за ногами Стайка, руке с ножом и глазами. В движениях Джеса сквозила утончённость человека, убивающего ради искусства, а не выживания, и он читал движения Стайка как книгу.

Несколько секунд они продолжали кружить. Стайк восьмёрками рассёк воздух перед лицом Джеса, Джес сделал то же самое перед ним, оба пытались обмануть противника ложным выпадом. Стайку удалось порезать руку Джеса. Джес порезал Стайку палец. Лезвия сталкивались и клацали, и Стайк заметил глубокую трещину в лезвии Джеса. В ноже самого Стайка такой не было.

Джес пожадничал купить клинок у Флеса?

Случайная мысль стоила Стайку потери концентрации, а затем и равновесия. Он шагнул назад, чтобы обрести опору, беспорядочно размахивая ножом, чтобы не подпускать противника. Джес подошёл вплотную, полоснув по левому бедру Стайка, но тот смог восстановить равновесие и метнулся назад, оставляя длинный и глубокий порез на руке Джеса.

К его удивлению, Джес наклонился, углубляя порез, и, что невероятно, выронил нож. Поймал его другой рукой вне поля зрения Стайка под его рукой и ударил вверх, вонзив в грудь Стайка крючковатое острие, а потом провёл лезвием под здоровой рукой Стайка. У того сразу онемели пальцы, и рукоять выскользнула. Он попытался поймать нож, наклонившись вперёд, но получил сильный удар в бедро.

Он посмотрел вниз, а Джес выдернул толстое лезвие из его ноги. Стайк потерял равновесие, держась за запястье, и упал навзничь.

На всё это ушло несколько мгновений. На глазах Стайка выступили слёзы, он силился понять, что произошло. Он лежал на спине, жилы на здоровой руке были перерезаны, правая нога горела огнём.

Так не должно было быть. Он должен был схватить Джеса, даже если бы пришлось напороться на нож, и за несколько мгновений вытрясти из него жизнь. Они бы умерли вместе, и Стайк был бы счастлив уйти из жизни таким образом. Но вместо этого выбитый из его руки нож клацнул по мостовой, а над ним самим навис Джес.