Грехи империи

− Нет. Я был слишком занят, целясь в говнюков, которые шли на тебя.

Похоже, в его тоне сквозил упрёк, хотя Влора не знала, заслуживает ли его. Она сама настояла на том, чтобы пойти на праздник одной.

− Он возник за спиной одного пало, молча, как призрак. Воткнул нож в брюхо парня и швырнул его, как куклу.

− Все легенды утверждают, что Бен Стайк самый сильный человек в Фатрасте.

− До сих пор я не была уверена, что это Бен Стайк. Проклятье!

Она выпила ещё. Вино развязывало ей язык, может, даже слишком, но сердцебиение наконец пришло в норму. Она посмотрела на Олема, ощутив приступ раскаяния. Он солдат и привык терять друзей в бою, но она знала, что он всё равно беспокоится за неё. Внезапно она ощутила, что долгие годы во многом была с ним несправедлива.

Несправедливо уходить в одиночку на задание с неизвестной опасностью. Несправедливо использовать свой чин. Несправедливо отвергать предложения о замужестве, не намереваясь с ним расставаться. Несправедливо откладывать рождение детей, когда они оба их хотят.

Несправедливо лгать.

− Олем, − позвала она.

− Да?

− Помнишь, что было в конце войны? В крови и хаосе, когда трупы затерялись в Воздушном дворце?

− Да, прекрасно помню.

Голос Олема звучал ровно, выдержанно, губы крепко сжимали сигарету. Влора знала, какую боль вызывало у него это воспоминание, и не хотела её усугублять. В те последние месяцы никто не был так близок к фельдмаршалу Тамасу, как Олем.

Во рту у неё стало кисло. Она облизнула губы, раздумывая над секретом, который хранила десять лет. Всегда казалось, что нельзя раскрывать чужую тайну, и тем не менее она знала, что глупо не поделиться.

− Я десять лет твердила самой себе и всем другим, что Таниэль и Ка-Поэль погибли в том бою. Но это не так. Они пережили взрыв и ускользнули, воспользовавшись хаосом.

Олем затянулся сигаретой, глядя на Влору сквозь дым.

− Я догадался.

− Как?

− Ты не горевала.

Влора прочистила горло. Надёжный, достойный доверия Олем. Пройдоха всё знал. Во имя Адома, он лучший на свете подарок для командующего.

− Я люблю тебя, − сказала она.

− Об этом я тоже догадываюсь. − Он протянул ей свою сигарету. − Почему ты выложила это сейчас?

− Потому что они сказали, что отправляются в Фатрасту. Это было десять лет назад, но я беспокоюсь, что они ещё здесь. Беспокоюсь, что они участвуют во всем этом дерьме. Если бы они были в городе, я бы почувствовала магию Таниэля, но всё равно... я беспокоюсь. Если они участвуют, то вряд ли на стороне Линдет, и, Олем? Я не могу сражаться против Таниэля или Ка-Поэль. Когда они уехали, оба уже были не вполне людьми, они не в моей лиге.

«И я не хочу сражаться с ними».

− Что ж. − Олем зажёг новую сигарету. − Будем надеяться, что их здесь уже нет.

Глава 23

Микель промучился всё утро. Он не мог спать, не мог работать и всё пытался составить какой-нибудь план − как поймать двух врагов государства, которых так отчаянно хочет заполучить Фиделис Джес.

Сначала он решил не заниматься поисками Стайка. Старого ветерана уже ищет половина «Шляпного магазинчика», и Микель мало чем поможет. Нет, ему нужно сосредоточиться на текущей цели, на Тампо. Если он сможет выследить этого ублюдка, Тампо почти наверняка приведёт его к Стайку.

А если остальные черношляпники, занятые поисками Стайка, смогут его изловить, Микель найдёт Тампо с его помощью.

Это решение казалось логичным, но не помогло заснуть.

Он ворочался и крутился в своей маленькой квартирке в мансарде на южном краю плато, пока не решил вылезти из постели. Одевшись и не став бриться, он вышел под первые лучи утреннего солнца и взял наёмный кэб. Проехав милю до Прокторского рынка, остановился купить хлеба и фруктов, а дальше отправился пешком с корзинкой по ещё спящим улицам.

Проктор был из тех районов, где Микель позволял себе немного помечтать, каково это остепениться, обзавестись семьёй и поселиться здесь. Район был не слишком чистым и не слишком грязным, не слишком богатым и не слишком бедным. Абсолютно обычный во всех отношениях, и Микелю нравилось, что в таком месте он мог быть настолько дружелюбным и неприметным, как ему хотелось.

В некотором смысле он и жил здесь косвенно, через мать − прячась от солнца, проводя дни в праздности, за чтением книг и болтовнёй с соседями.

Эта мысль заставила его остановиться рядом с книжным магазином и уставиться на витрину. Продавцы выносили на тротуар коробки с дешёвыми романами, чтобы привлечь внимание прохожих. Микель прикусил губу, стараясь не думать о том, чем ему следовало сейчас заниматься.

− Не поощряй её, − тихо сказал он себе. − От этого становится только хуже.

− Да ладно тебе. Иногда я могу быть хорошим сыном.

− Ты можешь быть хорошим сыном, заботясь о ней, и ты можешь быть хорошим сыном, усугубляя её дурные привычки. Нельзя быть и тем, и другим.

Он закатил глаза.

− Почему нет?

− Потому что ты не можешь быть всем, Микель. Ты должны сделать выбор.

Микель проигнорировал удивлённо поднятые брови одного из продавцов и приказал себе заткнуться, а затем зашёл в магазин и огляделся в поисках более дорогих книг в кожаных переплётах в глубине магазина. Взял несколько наугад и пролистал, вспоминая времена, когда читал почти так же много, как мать, а затем выбрал три книги с завлекательными названиями и поднял руку, подзывая продавца.

− Чем могу помочь, сэр?

− Я возьму эти, − сказал Микель.

− Спасибо, сэр. Оплата за наш счёт.

Микель несколько секунд удивлённо моргал, но потом сообразил, что на нём форма черношляпников. Хотя цепочку с серебряной розой он прятал под одеждой, было нетрудно догадаться, кто он. Микель достал из кармана пачку кран.

− Я не против заплатить.

− Всё в порядке, сэр, − сказал продавец. − Спасибо, что выбираете нас.

Микель редко задумывался над привилегиями, которые давала его работа. Лучшие из них − бесплатные товары, и тут он не упускал удобного случая. Но покупать для матери книги за счёт славы черношляпников... это было как-то неуместно.

− Легка на помине, − пробормотал он себе под нос, глядя в окно на тротуар, где на столике расставили коробки с дешёвыми романами.

Знакомая фигура уже просматривала подборку, хотя магазин открылся всего несколько минут назад. Вздохнув, Микель инстинктивно огляделся в поисках чёрного хода и опять повернулся к продавцу.

− Не могли бы вы завернуть их для меня? Кроме того, я хотел бы заплатить за всё, что захочет купить та женщина.

Он сунул продавцу банкноту в десять кран, прежде чем тот успел возразить, и вышел на улицу.

Его мать задумчиво перелистывала дешёвые романы, напевая себе под нос и пританцовывая в такт.

− Доброе утро, мама.

Она подскочила и с удивлением повернулась к нему.

− Микель! Что ты здесь делаешь?

Он изобразил свою самую очаровательную улыбку.

− Просто зашёл подобрать что-нибудь для мамы. Собирался по пути на работу занести тебе немного еды.

Пока он говорил, на лице матери сменялись эмоции. За считанные секунды она сначала удивилась, потом обрадовалась, и наконец на её лице отразились разочарование и гнев. К тому времени, как он произнёс слово «работа», вид у неё был совершенно разъярённой.

Она схватила его под руку и потащила за угол книжного магазина в ближайший переулок. Повернувшись к нему, сунула палец ему под нос.

− Что ты себе позволяешь, Микель?

У него упало сердце. Приготовившись к худшему, он пробормотал себе под нос:

− Не стоило хлопотать.

− Что ты имеешь в виду? Говори громче, малыш!

Она сердито уставилась на его форму, оглядывая с ног до головы. С таким отвращением матери смотрят на своих детей, обнаружив их голыми на улице.

− В этой униформе? Разгуливаешь по моему району? Что подумают соседи? Что подумают владельцы книжных магазинов? Меня здесь уважают и любят!