Грехи империи

Это произошло не сразу. Постепенно, словно пламя на крепчающем ветру, волна атакующих начала колебаться. Крики дайнизов стали неуверенными, напор ослабевал. Шли минуты, сражение становилось всё более отчаянным, а затем на оконечности дамбы, которую с трудом удерживали солдаты Олема, один дайниз бросил мушкет и понёсся обратно к берегу.

За ним последовали другие, а затем обратилась в бегство вся армия дайнизов, будто задули свечу.

У штуцерников и гарнизона словно открылось второе дыхание, они удвоили усилия и бросились в погоню. Дайнизские солдаты добрались до воды, некоторые залезли в уцелевшие баркасы, а другие, осознав, насколько безнадёжны попытки уплыть, развернулись, чтобы организовать оборону. Но было слишком поздно, люди Влоры ударили сзади, заставив отступать в воду.

Дайнизы десятками шли ко дну в своих тяжёлых нагрудниках, не веря ужасной участи. Влора перевела взгляд на обломки корабля Валленсиана и тяжело вздохнула, зная, что в ближайшие дни не сможет организовать спасательную операцию.

Этот день им каким-то образом удалось выиграть.

Держа карабин в одной руке, Стайк, почти не целясь, нажал на спусковой крючок и проскакал сквозь клубы дыма под грохот сотен других карабинов − уланы и кирасиры открыли огонь по передовой линии дайнизской пехоты.

Дайнизы собрались в оборонительный строй и дали единственный залп. Стайк почувствовал, что левое плечо зацепила пуля, и, подавив боль, повертел рукой − действует ли она. Сзади ржали и падали лошади. Не оглядываясь, он убрал карабин в кобуру, взял пику и нацелил на поредевшую передовую линию дайнизов.

Амрек перескочил через раненого пехотинца, а Стайк разорвал пикой горло одному дайнизу и вонзил острие в лицо следующего. Крепко держа пику, он целился без промаха, пока она не переломилась пополам. Отшвырнув бесполезное оружие в пехотинца, который наставлял штык в грудь Амрека, Стайк выхватил тяжёлую саблю и размахнулся с такой силой, что снёс голову дайнизскому офицеру.

Стайк пришпорил Амрека и попёр напролом через восемь передних рядов пехоты, оказавшись среди дайнизов, которым ещё не приказали опустить оружие. Враги пытались защищаться перед яростной атакой, офицеры кричали и ругались.

Стайк рискнул оглянуться. Шакал по-прежнему скакал сразу за ним вместе со знаменосцем штуцерников, но Ибана и множество других уцелевших уланов исчезли в хаосе боя. Стиснув зубы, он наклонился в седле, резанул под руку пехотинца.

− Вперёд, собаки! − взревел он, размахивая саблей. − Вперёд!

Его кавалерия прорывалась дальше. Стайк заметил дайнизского избранного. Тот сидел на коне с поднятыми руками в белых перчатках и с шарфом на лице, чтобы защитить нос от порохового дыма. Стайк повернул Амрека к нему, но избранный свалился с седла с пулевой раной в груди.

Два Выстрела работал не покладая рук.

Стайк с боем прокладывал путь сквозь толпу, Амрек прыгал и брыкался с проворством гурлийской скаковой. Они прорвались через ещё три ряда и внезапно оказались на просторе, на возделанном поле за позициями дайнизов. Стайк развернул Амрека и стал наблюдать, как его кавалеристы выбираются из гущи боя.

Он посмотрел по сторонам, с удовлетворением отметив вспышки и молнии на фоне порохового дыма − черношляпники и их избранные атаковали фланги дайнизов. Похоже, стратегия сработала. Дайнизам пришлось распылять внимание между кавалерией и застрельщиками, и, похоже, у них не осталось избранных, которые могли ответить магам черношляпников.

Стайк досчитал до сорока, чтобы как можно больше его кавалеристов выбрались из рядов дайнизов, и взмахнул над головой саблей.

− Стройся! − проревел он и погнал Амрека обратно на врага, пока дайнизские офицеры не развернули солдат лицом к нему.

Он ломился через ряды сбитых с толку дайнизов, которые пытались сражаться одновременно и с кавалерией, и с магами на флангах. По пути он заметил Ибану в окровавленном мундире со сломанной пикой в одной руке и шпагой в другой. Она собрала в неплотный круг несколько десятков потерявших лошадей уланов, и их уже одолевали дайнизы. Стайк повёл остатки кавалерии прямо к ним.

Как только он добрался до людей Ибаны, его бедро проткнул дайнизский штык. Мгновенно нахлынула обжигающая боль. Выхватив мушкет из рук испуганного солдата, Стайк развернул оружие и врезал дайнизу по башке с такой силой, что сломал приклад. Ещё один штык угодил ему в лицо, чуть не попав в глаз, а по щеке с размаху, словно дубиной, врезали мушкетным прикладом. Из глаз посыпались искры, он отшатнулся, вслепую размахивая саблей.

Молния ударила так близко, что едва не обратила Стайка с Амреком в пепел. Через мгновение с небес обрушился столб огня толщиной с человека и прошёлся зигзагом по рядам дайнизов. Пехотинцы моментально изжаривались в своих доспехах, и в ноздри Стайка ударил запах горелой плоти и волос. Только что он был близок к поражению, и вот уже поле боя свободно от врагов.

Он развернул Амрека, дико озираясь. Черношляпники, чьи ряды сильно поредели, сумели обойти дайнизов с флангов и ударили им в тыл. Один из их избранных истекал кровью от огнестрельной раны, но оба мага продолжали шевелить пальцами, сея смерть среди врагов. Огонь и молнии расходились от позиции Стайка к центру, с поразительной скоростью уничтожая дайнизскую пехоту подчистую.

Наблюдая за работой избранных, Стайк соскользнул с седла и заковылял к Ибане. Она стояла на коленях рядом с незнакомым Стайку штуцерником и держала его за руку, а тот корчился от боли. Часть левой руки штуцерника отсек вражеский меч, а обрубок придётся ампутировать.

Стайк оглядел побоище. Грудь до дурноты переполняло воодушевление. Ничто так не заставляло его чувствовать себя живым и энергичным, как запах мертвецов, ветер в волосах и кровь на клинке. Он вспомнил охранников в трудовом лагере и всех людей, которым позволял избивать и унижать себя, чтобы добиться условно-досрочного освобождения.

− Не следовало там сидеть, − сказал он, вдыхая запахи магии и сожжённых трупов. − Надо было вырваться на свободу много лет назад.

− Ты о чем? − спросила Ибана.

Стайк перевёл взгляд на гущу битвы, где Таниэль Два Выстрела, уже пеший, с помощью штуцера со штыком в одиночку прорывался сквозь целый отряд дайнизской пехоты. С таким же изяществом сражалась леди Флинт, хотя Таниэль был быстрее и ещё страшнее.

− Если не можешь их сломать... − начал он.

− Сотри их кости в пыль копытами, − закончила Ибана, не отводя глаз от раненого штуцерника. − Мы победили?

Избранный черношляпников, остатки кавалерии и Таниэль расправлялись с последними дайнизами. Наглядное напоминание о том, как быстро магия переломила ход битвы и как легко дайнизский избранный превратил бы кости Стайка в пепел, если бы Два Выстрела не уравнял шансы.

− Да. − Стайк достал нож и, опустившись на колени перед штуцерником, прикинул, сколько нужно ампутировать. − Прикуси ремень, сынок. Будет больно, зато разрез будет чистым. Мы победили.

Глава 64

Влора стояла на носу баркаса, который кружил вокруг форта Ньед. Медленные взмахи весел почти не оставляли следа на воде, но всё равно колыхали плавающие на поверхности лицом вниз раздутые трупы. На всех была униформа цвета морской волны, перепачканная кровью, которая ещё сочилась из тел, и они слегка покачивались. Вода за левым бортом вдруг забурлила: это акулы сражались за труп. Штуцерники, стоящие позади Влоры, прицелились и дали залп в воду. На несколько секунд пенящийся водоворот усилился, затем всё стихло, лишь слабые волны на безмятежной глади бухты подталкивали трупы к берегу.

Раны и ушибы на теле Влоры отзывались то острой, то ноющей болью, она была вся в синяках. По ней словно проскакал табун лошадей. Она полезла в карман за пороховым зарядом и, отщипнув маленькую крупинку, вдохнула её. Швы на ноге перестали пульсировать от боли.