Страница 2 из 3
– Что ты этим хочешь сказать Павел!? – негодует Паханбек. Если ты о том, что не на чём зиждиться почве для национального самоуважения и гордости киргизов, то ты должен знать, что киргизы почти триста лет правили большей частью Евразии! Киргизский каганат был единственным господствующим в Евразии тюркским государством, контролируемым одним народом. И далее киргизский народ и под неимоверным гнетом врагов сохранил самоидентичность и самоуважение. Это нашло отражение в эпосе Манас, причем эпосе, передаваемом из уст в уста. А в Великую Отечественную Войну 28-я гвардейская Панфиловская дивизия где и кем формировалась? А?
– Говорные и наговорные киргизы, – промычал Павел. И то они живут только в сказках Чингиза Айтматова и других местных писателей-фантастов, поумничал он далее.
Великую Отечественную Павел вообще не любил вспоминать в силу национального фактора, соотносящего победителей и побежденных. Поэтому он сделал вид что пропустил высказывание Паханбека, относящееся к Великой Отечественной Войне мимо ушей. Историю киргизов Павел не знал и уже не хотел знать. Для него киргизы были, а точнее стали перед отъездом, одним из отсталых народов Средней Азии, среди которых выдалось жить «более культурным» немцам. Причем произошло это насильно путем депортации из Поволжья (РСФСР), куда предки Пауля приехали на колонизацию во времена правления Екатерины Великой. Паханбек, в его глазах, отличался от среднестатистического киргиза. Наверное, сказывались ханские гены Паханбека по материнской линии.
Паханбек так и не понял тогда, почему Павел причислил Чингиза Айтматова к писателям фантастам. Сам Паханбек считал его классиком киргизской реалистичной романтической литературы, мировой величиной вполне заслужившим Нобелевскую премию. Но эта премия находила каждый раз других «героев», среди которых Чингиз Айтматов не присутствовал. И понятно почему.
– А я завтра буду в Бонне и в Берлин на расслабоне, – не унимался Павел. Он почувствовал себя Паулем до конца, до последнего сантиметра, до последней капли крови, текущей из порезанного пальца. Точнее даже не почувствовал, а вживил себя в фантасмагорическую картину. Там, Пауль с огромным чемоданом «Гросс Германия» стоит на автовокзале в Бонне перед канцлером Гельмутом Колем. Последний держит на подносе сосиски и шнапс и с огромной улыбкой выражает радушие. Он делает это так, как учат официанток, стриптизёров и гостиничных администраторов. И Пауль великодушно принимает заслуженные и наполненные восторгом поздравления. Поздравления в том, что он чистокровный немец вернулся из затерянной в горах азиатской советской глуши домой в «Великую Германию». Причем не просто так вернулся, не как нищий репатриант из крайнего советского наркотического захолустья, а приехал победителем, преисполненным гордости за заслуженным почетом и уважением! Величие Пауля! Величие Германии!
У Паханбека ассоциативно возникла черно-белая документальная хроника перед глазами. Красные флаги со свастикой, немцы, визжащие в наркотическом экстазе, фюрер, в лице Пауля и салютующий ему «от сердца к солнцу» канцлер Гельмут Коль, подобострастно смотрящий в глаза единственному сверхчеловеку. Сверхчеловеку, нашедшему «Шамбалу» в глубинах Азии и победившего в себе ее стражей. Хорошо, что хоть марш летчиков Люфтваффе он не насвистывал тогда, подумал Паханбек. Пауль конечно же не знал и не мог знать марш летчиков Люфтваффе СС и в то время даже его ни разу не слышал. Может он даже не знал о его существовании. Уже значительно позже, благодаря талантливому экспроприатору DJ Groove этот марш лился со сцены всех модных ночных клубов столиц бывшего СССР. Вспомнив все это задумчивый Паханбек упал с табурета на бетонный пол, больно ударился коленом, обругал себя и сплюнул на пол.
– Вот сколько раз себе говорил, что не надо сидеть на табурете на корточках. Особенно когда о чем-то думаешь, вспоминаешь и размышляешь. Произнес он это уже вслух и громко с досадой и разочарованием.
А вот Ак-колпак он почем- то так Павлу и не подарил. Одел его себе на голову и пришел в нем домой. «Двойные воспоминания» давались Паханбеку легко. Тогда двадцать лет назад он видел из своих воспоминаний о Павле напыщенного индюка, требующего всем своим видом «денацификации», как это сегодня говорят «говорящие опоры власти» в Российской Федерации. Сейчас он вспоминал то свое состояние, из которого он вспоминал еще более далекое прошлое. Жесть. Ну надо же как цопнуло! Как теперь пить кумыс и есть бешбармак? Где сейчас ты Пауль Ройтер? Кто ты сейчас? Вечно пьяный «Ганс», которого держат на работе только за то, чтобы он немного этнически разбавлял пестрый конгломерат тюркоязычных братьев Паханбека и гламурных космополитов, – гомосексуалистов из Украины и Польши. И он представил, как Пауль время от времени по-немецки пыхтел, разъяренно кричал про «полный нос соплей» и заслуживающих Тойфеля коллег по работе, – выходцев из Сирии, Ирака и Турции, Польши и Украины. Как по старой советской традиции собираются они где-нибудь вдали от пристальных взглядов и по кухонному перетирают кости Герхарду Шредеру, Ангеле Меркель и Швайн-канцлеру. И пьют пиво, такое же блевотное, как и в любых других уголках мира, спасибо ТНК. До чего они довели Германию? Где та страна-мечта, куда они приехали из разодранного Верблюдком СССР? Что с ней стало? Где немецкая мечта? Кто все эти унтерменши, облепившие города Германии как голодная саранча?
– Старый человек – не скорый поезд, а старый друг, – не помойный Тойфель, – усмехнулся Паханбек и в уголках его серо-зелёных волчих глаз заиграл озорной огонек. Потом он подумал, и с горечью произнес:
– Наверняка «помойный Тойфель», иначе в ЕС ему не выжить и не жить «красиво», «по-европейски».
Глава 1. Детство Паханбека
А что еще помнил Паханбек из своего собственного детства, события связанные и не связанные с окружающим миром людей, взаимодействием и взаимоотношениями с ним. Его самые сокровенные внутренние переживания, его мечты, его радости, его страхи и удовольствия.
Вот он четырехлетний «киргизёнок» в Нарыне в начале весны в феврале стоит «на колонке». Один. Одет в серую до колен куртку в стиле «мои друзья хоть не в Болонии», на голове Ак колпак, весь перемазанный бараньим жиром, галоши на босу ногу, красная майка-алкоголичка торчит из-под куртки, семейные трусы, просвечивающиеся и лезущие наружу из видавших виды красных колготок производства ГДР и утащенный у старшего брата пижонский пионерский галстук, замотанный вокруг рта внизу. Вылитый ковбой из фильма производства ГДР. Картину омрачает то, что из носа торчит стрелой замерзшая сопля, чуть-чуть не достающая до рта. Вот бы её втянуть и выплюнуть. Ведь именно так чистит нос главный авторитет Паханбека, – дед Эрмек, который каждый день занимается малопонятной Паханбеку дыхательно-сморкательной гимнастикой.
Паханбек периодически нажимает на ручку колонки, и вода течет в принесенные соседскими бабушками ведра, банки и бидоны. Ну и что, что он был плохо одет, ну и что, что бедно и не очень опрятно. Бедность не порок, тем более данная на старте, в детстве, изначальная. Зато он занимается полезным делом, – помогает соседям. И хоть рычаг на колонке рвет вверх, Паханбек, до боли в руках и навалившись всем телом, его держит с невообразимой злостью внутри и доброжелательностью к окружающим. Простое занятие наполняет Паханбека гордостью и умилением.
А вот ему уже пять лет. Паханбек идет по дороге, а на встречу ему мальчик на велосипеде. У велосипеда красные колеса. Это Павел Ройтер сын местного ветеринара из немцев, они живут в маленьком, но очень красивом и аккуратном домике. Вокруг дома растут персиковые деревья и виноград. Во дворе дома журчит фонтан, территорию вокруг дома пересекают арыки, идущие от фонтана по всему периметру. Фонтан стоит там, где бил из земли ключ. Это дедушка Павла Гер Клаус соорудил над ключом фигуру женщины из красного мрамора так, что вода течет у нее изо рта. Дедушка Клаус называет свой фонтан «РотенФрау», что означает красная женщина. «Мы все едим то, чего касались губы красной женщины» не устает повторять дедушка Павла. Он всегда немного «под шафе», ходит с большой керамической трубкой и не устает повторять, что это подарок царицы Екатерины Великой его прапрадедушке.