Страница 22 из 43
— Зачем? Тебе свободного места мало?
— Я боюсь посадить занозу, а застелить лавочку нечем.
Катя указала рукой на свои короткие шорты, которые, действительно, скорее открывали, чем прикрывали, и для пущего убеждения даже повернулась к нему спиной, чтобы продемонстрировать их длину сзади.
— Ты же знаешь, я лёгкая.
О, да, Соловьёв прекрасно это знал. Знал, что можно без особых усилий удерживать её на весу без опасности уронить или сорвать спину. Знал, что Катя любит погрубее и полностью доверяет партнёру. Убедился в этом, когда она, обхватив его торс ногами, полностью отдалась процессу, пока он, стоя, насаживал её на себя, рыча от наслаждения.
— Ну так что, можно?
Мужчина на мгновение задумался о том, что может случиться, если он разрешит ей сесть на колени. Произойти на самом деле могло всё, что угодно, но, если учесть, что ливень с грозой не будет идти бесконечно, то список происшествий сокращался в разы, а это не могло не радовать. К тому же, было очень некрасиво сидеть одному, как барину, пока девушка стоит. За это его мама, с детства воспитывающая в нём уважение к женщинам, точно по головке не погладила бы. И, в конце концов, их здесь никто не видит, а, значит, можно было не опасаться слухов и косых взглядов.
— Хорошо, — вздохнул, собирая волю в кулак. — Садись.
Развернувшись так, чтобы ей было удобно, Саша откинулся спиной на стену и чуть шире расставил ноги. Она, ухватившись за его плечо для равновесия, переступила через лавку и аккуратно опустилась на колени, мазнув распущенными кудрями по щеке. Теперь клубничный аромат наполнил всё его пространство, перебив запах сырости и пыли. Машинально обхватив Барби за талию, мужчина ощутил жар её кожи, который мгновенно передался ему и распространился по телу. Голос рассудка, ежесекундно напоминающий о том, что эту девчонку нельзя хотеть ни в коем случае, становился всё тише и тише, а напряжение в штанах сильнее и сильнее. В другом случае он, наверное бы, даже порадовался, что в свои годы у него встаёт как по команде, но сейчас это вызывало только негодование. Потому что контроль трещал по швам, а реакции организма делали из него не сорокалетнего мужика, привыкшего держать всё в своих руках, а двадцатилетнего юнца с ветром в голове вместо мозгов.
— Не ёрзай, — резко попросил Соловьёв, когда девушка в очередной раз пошевелилась, отчего в паху стало ещё теснее.
— А то что?
От робости, с которой она разговаривала ещё минуту назад, не осталось и следа. Хорошо знакомые чертята в зелёных глазах напротив вышли из подполья и закружились в страстном танго.
— А то выставлю тебя на улицу под дождь.
— Не выставишь.
Трофимова была так близко, что он чувствовал её дыхание на своих губах. Чувствовал как вздымается грудь при каждом вдохе и выдохе. Чувствовал как юркие пальчики выводят на шее только ей одной известные символы. Чувствовал и терял ориентиры в пространстве, полностью сосредотачиваясь на Кате и её прикосновениях.
— Уверена?
— Абсолютно.
Она чуть подалась вперёд и мягко прижалась губами к его губам, а после провела языком по нижней и легонько её прикусила, играя с ним, как кошка с мышкой, проверяя выдержку и самообладание. Саша вёлся на этот совсем нескромный флирт, будто завороженный. Смотрел в её шалые глаза, дышал в такт и всё крепче сжимал пальцы на тонкой талии, словно боялся, что Барби исчезнет.
— Ты опять за своё? — голос сел на первом же слове. — Я же предупреждал…
— Я тебя тоже предупреждала, Майор, — прервала его девушка, медленно стягивая лямки топа с плеч. — И не один раз.
— Катя, — мужчина с шумом втянул носом воздух, когда Трофимова, одним резким движением дёрнув топик вниз, обнажила грудь и сжала упругие полушария в ладонях. — Хватит.
— Уверен?
Уложила на лопатки его же фразой и, проворно вывернувшись, села верхом. Смена положения, её напористость и красивое женское тело, тесно прижимающееся к нему, не оставляли Саше и шанса. Губы горели от её жаркого дыхания, во рту пересохло и шумело в ушах. От каждого, даже самого маленького движения, темнело в глазах и совсем нешуточно срывало крышу. Он хотел её здесь и прямо сейчас. Хотел сильно, горячо, грубо. Хотел и больше не мог оказывать сопротивление.
— У меня нет с собой защиты.
Последний аргумент, связывающий с реальностью. Последний форпост, который она с лёгкостью штурмует и берёт его в плен, вытянув из заднего кармана шорт квадратик с презервативом.
— У меня есть.
24. Александр
Пару секунд они молча смотрели друг другу в глаза, а потом Соловьёв, обхватив ладонью Катин затылок, притянул девушку к себе и впился в манящие губы поцелуем. Холодного, образцового и правильного до зубного скрежета служителя закона снесло волной острого желания и дочку шефа теперь целовал тот другой, настоящий Александр, которого она из него всё это время вытягивала. Целовал жадно, глубоко и влажно, то отдавая, то перехватывая инициативу. Катя сладко постанывала ему в рот и, как всегда, полностью отдавалась процессу, ещё сильнее повышая градус напряжения между ними.
— Ну, вот, — выдохнула она, когда мужчина, оторвавшись от губ, спустился по подбородку к шее и ключице. — А ты боялся.
Вместо ответа он прикусил нежную кожу в местечке, где пульсировала артерия, и втянул её в рот, наверняка, оставляя след. Девушка, зажмурившись, откинула голову назад и с силой сжала пальцы на его плечах. О последствиях, что проявятся чуть позже в виде красочных засосов и царапин, не думал никто из них. Разум отключился и только тело продолжало жить своей жизнью.
— О-о-ох… — протянула Трофимова, выгибаясь в спине.
Спустившись ещё ниже, Саша увлёкся розовыми вершинками, которых подобно спелым ягодам не терпелось попробовать на вкус. На каждое движение его языка она отзывалась мелкой дрожью и, сводящими с ума, пошлыми стонами, вздохами и мычанием. Раньше любые лишние звуки со стороны других женщин, зачастую подсмотренные в порно, раздражали невероятно, но изо рта Барби они звучали очень даже естественно и органично. Она, вообще, молчать ни в жизни, ни в сексе не умела, выплёскивая эмоции всеми доступными способами, и эта искренность подкупала наравне с её умом, раскрепощённостью и красотой.
— Вкусная, — проговорил он низким голосом и девушка, открыв глаза, взглянула на него.
От этого мутного, поддёрнутого пеленой, взгляда у него закачался пол под ногами, а давление ширинки на возбуждённый член стало почти невыносимым. Расстегнув рубашку, она медленно провела ладонями по его торсу, явно наслаждаясь ощущениями, и улыбнулась, почувствовав, как напряглись мышцы пресса под её пальчиками.
— Тебя нужно запретить, Майор, — вдруг выдала Катя. — Нельзя быть таким охрененным.
Соловьёв не нуждался в комплиментах или похвале и обычно сам отпускал подобные фразы своим партнёршам, но слышать такие слова в свой адрес всё равно было чертовски неожиданно и чертовски приятно. Особенно от красивой девчонки, годящейся ему, если не в дочери, то в младшие сёстры точно. Особенно в таком забытом богом месте, как эта лачуга.
— Ты тоже ничего, — не удержался от смешка он.
Барби заливисто рассмеялась и шутливо хлопнула его по плечу.
— Вообще-то, я ждала, что ты скажешь, что я супер-пупер-секси.
— Таких слов в моём лексиконе никогда не было и не будет, поэтому ждать тебе придётся долго.
— А какие слова есть в твоём лексиконе?
— Взбалмошная, избалованная, наглая… — начал перечислять мужчина.
— Это я уже слышала, — кивнула она. — Давай дальше.
— Хитрая, смышлёная, умная на мою голову.
— А ещё?
— Соблазнительная, аппетитная, — Александр сжал в ладонях её ягодицы и, наклонившись, провёл языком по выпирающим косточкам рёбер. — Такая, какую хочется трахать до потери пульса и звёздочек перед глазами.
Задрожав, Трофимова потёрлась промежностью о его пах и он ругнулся сквозь зубы, понимая, что, если сейчас же не сдёрнет с неё одежду и не окажется внутри, то просто взорвётся. Желание кипело в венах, кожа горела и даже ветер, задуваемый во все щели избушки, не мог остудить его пыл. Воспоминания о их первой встречи и времени, проведённом вместе, которые Майор отгонял от себя все эти две недели, только обостряли ощущения от происходящего, потому что, благодаря им, он точно знал, что его ждёт качественный, бурный и сумасшедший секс.