Страница 8 из 8
— Зачем ребятишек бьете? — махала она руками, но близко не подходила.
— Шли бы вы, мамаша, — процедил Быков. — Эти ребятишки вели себя плохо. В угол ставить будем.
Тетя, тревожно зыркая, поспешила убраться.
Наконец, Тоха отшвырнул собеседника и сграбастал честно добытую в неравном бою бутылку «Столичной».
— Трофейная, — подмигнул он мне. — К пиву…
Гопники сползались в кучку. Поскуливали, косились на нас шакальими глазенками и помогали друг другу подняться. Распрямили скрюченного Сипкина и поплелись восвояси.
— Мы еще встретимся с тобой, Курсант! — обернувшись, бросил через плечо Сипкин, когда был уже на безопасном расстоянии. — Ты не знаешь, с кем связался!
— Конечно, встретимся, — хмыкнул я. — Раз у тебя здоровья много.
Битые ускорили шаг, иногда оглядываясь.
— Ша! — Быков сделал вид, что хочет за ними погоню устроить, те поспешили поскорее смыться.
— Ух! Как в старые добрые, — выдохнул Антоха, усаживаясь на нашу лавочку. — Размяли косточки. Будешь?
Здоровяк ткнул на жидкую добычу.
— Не, я мешать не буду.
— А я хряпну чуток, а то весь хмель из-за непредвиденной физзарядки вышел.
— Не налегал бы ты на водочку, без закуски-то.
— Не гунди, Андрюха, — все нормально, я занюхаю.
— Смотри, сопьешься.
— Ой, ты как жена моя нудишь. Та тоже нычку мою найдет и перепрячет. Что я, выпить не имею права в конце рабочей недели? Кстати, этого здорового ведь Сипычем называли.
— И что? Это мой старый знакомый по школе милиции.
— А то, что я слышал, что в городе шайка мелкая объявилась, не то чтобы бандиты, но на рынке, где частники продукцией своей торгуют, молоком, мясом и прочим кефиром, дань сшибают. Так вот, этот Сипыч, вроде как, с ними. Мне на заводе мужики рассказывали. Да и рожа у него больно знакомая. Он, вроде, в соседнем цехе трудится.
Адреналин испарялся, и я уселся рядом, вдруг почувствовав накатившую усталость.
— Хм… Интересно. А почему их милиция не прижмет?
— Так заяв нет. Не все же легально торгуют. Кто-то и вообще не своим, а как перекуп. Вот те на них и специализируются, нетрудовые доходы, так сказать, половинят.
— Спрошу у Гоши, как он такое допустить мог.
Быков смачно хмыкнул.
— А Гоша сейчас сильно не высовывается. Много его подручных за решетку загремело. Как чистка в милиции была при Андропове — ты же знаешь, так и за Гошу тоже взялись. Много его пехотинцев, кто на условно-досрочном гулял, обратно в казенный дом заехало.
Я нахмурился и глянул на Быкова с сомнением.
— Странно… Гоша осторожный, и с властями в контрах никогда не был.
— Так я же говорю, все случилось, когда власть поменялась. Когда ГБ-шник в УВД у руля встал. Он, наверное, и дал команду «фас». Но самого Гошу и катран его не тронули. Правильно ты ещё тогда говорил. Его заведение кому-то нужно…
— И откуда ты это все знаешь? — вскинул я на друга бровь.
— Так завод — считай, улей. Там все слухи города сходятся. У нас многие калымят и крутятся не только в цехе. Время сейчас такое. Хочешь дефицит достать, умей крутиться.
— Будешь, значит моим информатором, — улыбнулся я.
— Не-е… Стучать я не буду, я тебе так, за кружкой пива все расскажу. А вас-то чего сюда дернули? Нет в городе маньяков.
И, главное, так уверенно сказал, будто сам маньяками заведует.
— Труп есть, значит, и маньяк найдется, — вздохнул я.
— Что за труп?
— Некий Морошко.
— Юрич, что ли? Это которого без головы нашли?
— Ну да, а ты-то откуда его знаешь? Он на фабрике музыкальных инструментов работает, а не на заводе.
— Так это он после туда ушел. В смене Михалыча был, должность невеликая — «отставной козы барабанщик», вот и свинтил он на фабрику. Знал я его. Жаль мужика! А почему ты решил, что маньяк объявился? Еще трупы есть?
— Сплюнь!
— Так, может, не маньяк это вовсе.
— Ага, кому тогда понадобилось голову отрезать, да еще труп в лесу привязывать?
Быков в раздумьях постучал бутылкой по колену, содержимое глухо булькнуло. Я ждал его ответа — может, мой старый друг ещё что-то знает?
— Похоже на акт устрашения, — наконец, выдал Антон. — Морошко этот как раз к рыночникам имел отношение. Вроде как, мясо туда сдавал.
— Со своего подворья?
— Да, он в пятиэтажке жил, ездил по деревням, скупал по дешевке скотину — и сдавал как свое.
— Так. А кто главный у них? Ну, в смысле, у тех, кто рыночников теребит?
— Кто из нас милиционер, Андрюх? Понятия не имею. Все, что слышал, рассказал. А дальше сам копай.
Возле входа в парк скрипнули тормоза. Дорога хорошо просматривалась — там остановился милицейский УАЗ-ик привычного желто-синего раскраса.
Из машины вывалился широкомордый милиционер с рыжеватыми залихватскими усами. Фуражка чуть набекрень, пузо через ремень. Настоящий бывалый майор.
— Это они, они парнишек избили! — тыкала в нашу сторону та самая сердобольная тетушка в ситцевом платочке, размахивая авоськой. — Сидят, водку жрут! Алкашня!
Милиционер кивнул ей в ответ и что-то сказал, мол, разберемся, понятой будете.
Но после такого предложения тетушку как ветром сдуло. Погрозив напоследок нам авоськой, она поспешила убраться, а милиционер, поправив фуражку, чинно зашагал в нашу сторону.
— Ты смотри, кто к нам идет, — расплылся в улыбке Быков.
— Ага, вижу…
— Выпиваем? — грозно просопел майор.
— Дядя Петя! Ты майор, что ли? — вскочил я с лавки. — Поздравляю!
— Ядрён-патефон! Андрюха⁈ Ты, что ли? — воскликнул Осинкин. — Я тебя не узнал сразу, ого, какой ты стал. Волчара матерый.
Мы обменялись с участковым крепкими рукопожатиями, он снял фуражку и сел с нами на лавочку.
— Ну, рассказывай, дядь Петь, как жизнь молодая. Смотрю, все никак на пенсию не уйдешь. Молодец.
— Ой, не говори, Петров… Каждый год собираюсь, да все не решусь, вот жду, когда взашей выгонят.
— А что так?
— Да с каждым годом работы все больше, бумажками завалили, а зарплата та же. Этих на учет поставь, тех по месту жительства проверь, прием граждан проведи, материалы отработай, отказной состряпай, поручение следователя выполни в срок, еще и организацию вечернего патрулирования на нас повесили, дружинников теперь инструктируем и вместе на обход участка выходим.
— Ты еще и на вызовы, смотрю, ездишь? — кивнул я на «УАЗ». — Целый майор, вроде.
Конец ознакомительного фрагмента.