Ненужный.

— Все сделано, мадам Варвара, — бодро отрапортовал Раф, застав домоправительницу и сестренку в небольшой гостиной за разглядыванием картинок в какой-то большой книге. — Вентиль поворачивается, вода течет.

Вновь лицо женщины озарилось неподдельной улыбкой. Оставив кроху сидеть за книгой, она подошла и ласково потрепала его по щеке.

— Даже не знаю, как тебя благодарить, Рафи, — в ладонь парня легли несколько сложенных бумажек, в которых он к своему глубокому удивлению узнал рублевые ассигнации. Получалось, она заплатила ему целых два рубля. Обычно ему давали копеек двадцать-тридцать, реже полтинник. Видно, сильно ее «приперло» с этим насосом. — Вечно ты меня выручаешь. Я вам с Ланочкой немного продуктов собрала. Повечеряете сегодня. Ланочка, девочка моя, пора.

А та уже рядом стояла и, пыхтя от усилий, держала здоровенную раскрытую книгу с яркими дворянскими гербами. Похоже, ее они только что разглядывали. Раф быстро «мазнул» по странице взглядом и вдруг «зацепился» за один из гербов, который очень сильно отличался от остальных. Если те выделялись вычурностью, яркостью красок, множеством необычных деталей и каких-то причудливых элементов, то этот, приковавший его внимание, герб был очень прост. Ничего затейливого, ничего яркого. Только простые фигуры, знаки, и незамысловатый девиз.

— Рафи, смотли, сто мне дали? — рассмотреть повнимательнее ему не дали. Довольная девчушка весьма настойчиво дергала его штанину, непременно стараясь добиться к себе внимания. И судя по ее настойчивости, она непременно решила этого добиться. — Рафи⁈ Рафи, ну сто ты⁈

— Ух ты, — парень перевел взгляд на улыбающуюся Лану, кинувшую на софу книгу и сразу же хватавшуюся за бумажный пакет с выпечкой. — Сколько разных вкусностей! Ты поблагодарила мадам Варвару?

Лана повернулась к домоправительнице, и сделал книксен, словно перед знатной дамой. Этим она прямо до слез довела женщину.

— Какая хорошенькая и вежливая, деточка! Просто умничка…

Уже оказавшись на улице, Раф и думать забыл про ту большую книгу со странным гербом, который почему-то вызвал у него такой живой интерес. И будь у него чуть больше времени и спокойная обстановка, то скорее всего он бы кое-что вспомнил об этой эмблеме одного старинного дворянского рода. Но к чему переживать о «если бы», когда жизнь продолжается дальше, и впереди встают новые и новые испытания.

Отсюда им была прямая дорога до дома. Конечно, прямой улица Имени двадцатилетия восшествия на престол Его Величества Александра Александровича Романова считалась лишь на бумаге. На деле же петляла так, что некоторые остряки справедливо сравнивали ее с противоречивой внутренней политикой императора в отношении неблагородных сословий. Мол, настроение императора и магистраль кружат то в одну, то в другую стороны.

И когда Раф с сестрой уже были в знакомом переулке и уже предвкушали поздний ужин с вкуснейшими пирожками, от темной стены отделилось несколько весьма характерных фигур. Двое высоких поджарых парней в свободных брюках, заправленных в крепкие ботинки с высокой шнуровкой, и безразмерных свитерах, под которыми можно все что угодно спрятать.

— Ты Рафа? — лениво растягивая слова, спросил первый. Попыхивал тонкой сигареткой, руки держал в карманах. Только вряд ли кого обманывала эта показанная расслабленность, способная в мгновение ока смениться стремительным бросков вперед и удушение жертвы. — Говорят, может, что угодно починить?

Будь он один, Раф и разговаривать бы не стал. С таким разговоры вести, себе дороже выйдет. Но сейчас он был не один, а с Ланой далеко не убежишь.

— Так, — односложно процедил парень, одной рукой задвигая кроху за спину, а другой рукой нащупывая за поясом нож-выкидуху.

Лица ему были не знакомы, а свитера с глубоко натянутыми кепками — очень даже. Так одевались лишь те, кто причислял себя к скваду малолеток из третьего столичного дистрикта. Они таки и называли себя — «трехи», а соответствующую цифру набивали себе на шею. Вот и у говорившего из под высокого горла свитера выглядывала часть цифры.

В горле у Рафа пересохло так, что сглотнуть тяжело было. Он с трехами не сталкивался еще, но кто знает, что у них на уме. Может с ними за других решили поквитаться. Пару месяцев назад в соседней подворотне к нему примерно также подошла гурьба пацанов. «Докопались» до одежды, отобрали заработанные копейки, а после решили «вежливости» поучить. Мол, грубил им, «не помасти себя вел». В тот проклятый день Раф только чудом отбился, выдавив кому-то глаза и откусив ухо. Долго ему еще потом чудился этот противный чавкающий звук, с которым мякоть глаза вылезала из глазницы.

— Не боись, Витян не беспредельщик, — вдруг ощерился парняга, показывая хитро подпиленные зубы. Получалась эдакая акулья пасть, которой в драке можно было запросто пальцы отхватить или часть руки. — Работа есть. Сделаешь, хорошего бабла подкину.

Выдохнув, Раф оставил в покое рукоять ножа. Треха вроде бы правду говорил. Если бы напасть решил, то уже бы месить начал.

— Посмотреть нужно, что и как, — не сказал ни да, ни нет. Кто знает, чего там нужно сделать. Может его сейфовый замок в каком-нибудь дворянском доме открыть звали? Согласишься, и повесишь себе ярмо на шею. — А там посмотрим.

— Смотри… — треха неуловимым движением вытащил из-за брюк небольшой сверток, в котором оказался кургузый пистолет с явными пятнами ржавчины. — Совсем не пашет, а должен.

Раф, даже не пытаясь взять оружие в руки, внимательно изучил его. Все, как будто бы, было в порядке. За исключением пятен ржавчины других повреждений не было. Если что-то случилось что-то с внутренними деталями, то он здесь не помощник. С таким ему еще не приходилось сталкиваться.

Видя затянувшееся молчание, треха несколько раз нажал на курок. Что-то в пистолете щелкнуло с отвратительным хрустом, оставив затвор в крайнем положении.

В этот самый момент на Рафа вновь, как это и бывало во время очередной технической задачки, накатило. Перед глазами встала отчетливая схема с перечисление возможных неисправностей пистолета. Словом, бери и чини.

— Через сутки приноси червонец, — наконец, решился парень, решительно забирая сверток с пистолетом. — Как новенький будет.