Ненужный.

— Вижу, что вы, Ваше Сиятельство, представили себе, какие силы тогда могут быть у мага. К сожалению, фамильяр может быть только один. Слишком серьезная связь формируется между ним и магом. Однако… — старик Фишнер сделал многозначительную пазузу. — И здесь мы подходим к сути вопроса. В свое время кому-то пришла в голову мысль, что раз нельзя заиметь двух фамильяров, значит, второй должен быть псевдофамильяр. Он должен обладать почти такими же возможностями, но не иметь такой крепкой связи с магом. Понимаете, к чему я клоню? У мага появляется расходный материал, который можно использовать полностью для своего усиления, а потом выбросить, как использованный сосуд.

— Так в чем дело? — прервал наставника князь. — Сегодня же мои люди приведут вам хоть десяток, хоть два десятка человек. Используйте их так, как считаете нужным, — это прозвучало совершенно потребительски. Если нужно было, он и сотню человек готов был согнать в могилу. Их жизни кровным счетом ничего не стоили, когда на кону стояло будущее рода. — Сколько вам нужно?

Фишнер в ответ понимающе улыбнулся. Не все так просто, как думалось князю. Если бы было иначе, сильные мира сего давно бы уже начали практиковать такое. Простых людей множество. Кто будет беспокоиться, если сотня — другая их пропадет.

— Требования к этим людям точно такие же, Ваше Сиятельство, как и к фамильяру, — начал объяснять он. — Словом, для Виктории родственник ее фамильяра. В идеале, если это будет самый близкий родственник…

Скривившись, князь Голицын кивнул. Понятно со всем этим. Значит, думать об этом нечего. Они и эту девчонку искали больше года по всей империи. Сколько еще придется искать такую же? Еще год? Два?

-//-//-

Барон Фишнер, наставник его внучки, уже давно ушел, а князь все продолжал размышлять над его словами о еще одном фамильяре. Слишком уже заманчиво все это казалось. Виктория могла стать невероятно могущественным магом, тем самым выдвигая род на первые позиции в империи. Ради такого на многое можно было пойти. Наверное, на все…

— Господин, — тихо позвали задумавшегося князя. — Все сделано.

Голицын почувствовал своего фамильяра еще тогда, когда тот подошел к двери кабинета. Слишком сильная между ними развилась связь за все эти годы.

— Рассказывай, Игорь, — кивнул князь, не оборачиваясь и продолжая стоять у камина. Его взгляд был по-прежнему прикован к ярким сполохам огня, который полыхал в камине. Картина жаркого пламени, каждое мгновение меняющего свое обличие, всегда помогало ему сосредоточиться на своих мыслях. — Угрозы больше нет?

Игорь чуть наклонил голову, то ли кивнув, то ли поклонившись.

— Старший воспитатель мадам Калышева упокоилась с миром за городом, рассказав перед этим все, что знала. Ее подручный, который передал нам медицинскую карту девочки, умер в своем доме от сердечного приступа. Остальные в приюте не представляют никакой угрозы. Правда, есть одно обстоятельство…

Голицын оторвался от огня. Знал, что после таких слов обычно следует изложение какой-то проблемы. Причем проблема нередко оказывается очень и очень серьезной. К тому же телохранитель был не из тех, кто пасовал перед проблемами. Игорь привык их решать быстро и жестко, за что и был особенно ценим князем.

— Ну? Есть еще кто-то?

— Да, господин. Мадам Калышева рассказала, что ей угрожал брат де…

Старик резко вскинул голову, буквально впившись взглядом в своего фамильяра. Оказывается, у девочки был родной брат! Вот это, действительно, неожиданная новость!

— Что? У нее есть брат⁈ — недовольно спросил старик, всем своим видом демонстрируя сильное неудовольствие. Фамильяр, почувствовал этот гнев своего господина, даже отпрянул на пол шага. — И когда я должен был об этом узнать⁈

— Но, господин, это же не имеет большого значения? Он несовершеннолетний сирота, и не сможет выступить в суде. Его слову просто никто не по…

— Молчать! — неожиданно рявкнул князь. Аура гнева вырвалась наружу, резко понижая температуру в кабинете. Из его рта при разговоре стал выходить пар, борода покрылась серебристым инеем. — Все изменилось. Теперь это имеет большое значение, очень большое значение! Притащи мне этого пацана! Слышишь⁈ Чтобы к вечеру он стоял в этом кабинете…

-//-//-

По Моховой улице, что начиналась с городского парка и заканчивалась в аккурат у храма Святителя Алексия, неторопливо вышагивал невысокий парнишка с серой холщовой сумкой на плече. С виду приличный, не босяк какой-нибудь. Тех сразу видно: одежонка худая, обувка хлипкая и взгляд исподлобья, словно боятся чего-нибудь. На этом же справный клетчатый пиджак из хорошей прочной материи, в которой и вечером не озябнешь. Брюки из темного твида выглажены, со стрелками. На ногах ботинки. По ним так ваксой прошлись, что смотреться можно, как в зеркало. Похоже, какого-нибудь приказчика сынок.

Одно только было непонятно. Как-то странно шел этот юнец. Руками взмахивал, головой дергал. Идет-идет, а потом вдруг остановится и будет стоять, как памятник. Отомрет, и дальше пойдет, как ни в чем не бывало. Если же прислушаться к нему, то совсем чудные вещи услышать можно. Словно с кем-то невидимым спорил.

—… Что-то я не понял твои слова. Что это такое «импульсивный» и «реактивный»? Обзываешься что ли? — Рафи, а этим парнишкой был именно он, уже почти час спорил с Голосом. — Коли так, то зря это. Я ведь могу в церкву пойти, чтобы мне тебя замолили…

С самого утра у них длился этот разговор, то и дело переходивший в спор. Голос его откровенно ругал за несдержанность и прямодушие, призывая быть скрытным и даже подозрительным. Мол, от каждого человека нужно ждать плохого, чтобы потом не разочароваться. Рафи же, пусть и уже поломанный жизнью, еще не успел окончательно ожесточиться.

«… Жизнь в вашем скваде — это жизнь по понятиям, дружок, — сейчас Голос в его голове особенно казался уставшим, словно принадлежавшим старому и битому жизнью человеку. — И главный закон здесь — не верь, не бойся, не проси. Если здесь уступишь в чем-то или свое отдашь просто так, то прослывешь слабым. Потом каждый тобой помыкать станет».

А дело-то, из-за которого разгорелся сыр-бор, было, по мнению парнишки, совсем пустяшным и яйца выеденного не стоило. Он в своей комнате починил водопровод с канализацией и душ наладил, отчего к нему тут же начали в друзья набиваться. То один, то другой подходили и «корешиться» предлагали.