Война Иллеарта

— Почему вы слабы?

На его вопрос Лорд печально улыбнулся. — Ах, мой друг — я забыл, что ты задаешь подобные вопросы. Ты склоняешь меня к длинным речам.

Хотя я думаю, что если бы я мог ответить коротко, ты бы не был мне так нужен. — Но Кавинант не смягчился, и после паузы Морэм сказал:

— Ну, хорошо, я не могу отказать тебе в ответе. Но пойдем — там нас ждет еда. Давай поедим. Потом я подумаю, какой ответ я могу дать.

Кавинант отказался. Презирая свой голод, он не желал делать больше ни одной уступки в отношении Страны пока не узнал бы лучше, к чему это может привести.

Морэм мгновение смотрел на него, а потом ответил размеренным тоном:

— Если то, что ты говоришь — правда, если Страна и Земля и все не более, чем сон, угроза безумия для тебя — даже в этом случае ты должен поесть. Голод есть голод, потребность есть потребность. Как же иначе?…

— Нет. — Кавинант с трудом отверг эту идею.

При этом золотые блестки ярко вспыхнули в глазах Морэма, словно в них отразился жар солнца, и он сказал спокойно:

— Тогда ответь сам на свой собственный вопрос. Ответь на него и спаси нас. Если мы беспомощны и не имеем друзей, то в этом — твоя вина. Только ты можешь проникнуть в тайны, которые окружают нас.

— Нет, — повторил Кавинант. Он осознавал то, что говорил Морэм, и отказался принять это. — Нет, — ответил он на пылкий взгляд Морэма. — Это уже слишком — считать меня виновным в том, что я прокаженный. Это не моя вина. Вы слишком далеко зашли.

— Юр-Лорд, — Морэм ответил, отчетливо выговаривая каждое слово. — Опасность нависла над Страной. Расстояние для меня не играет никакой роли.

— Это не то, что я имел в виду. Я подразумевал, что вы делаете слишком далеко идущие выводы из того, что я сказал. Я не могу сам формировать свое сновидение. Я не управляю, я просто новая жертва. Все, что я знаю — это то, что мне говорят.

То, что я хочу понять — это почему ты стараешься навязать мне ответственность за все это. Что делает вас слабее меня? У вас есть Посох Закона. У вас есть учения радхамаэрль и лиллианрилл. Что делает вас такими убийственно слабыми?

Пыл во взоре Лорда медленно угас. Сложив свои руки так, что его посох был прижат поперек груди, он грустно улыбнулся. — Твои вопросы становятся все сложнее и сложнее. Если я позволю тебе продолжать задавать их, боюсь, что тогда только рассказа великанов будет достаточно для ответа. Прости, мой друг. Я знаю, что наши опасности не могут быть возложены на твою голову. Сон это для тебя или нет — в этом для нас нет разницы. Мы должны служить Стране.

Теперь я должен тебе напомнить, что учения радхамаэрль и лиллианрилл — это другой вопрос, не связанный со слабостью Лордов. Учение о камне радхамаэрль и древесное учение лиллианрилл были сохранены с древних веков людьми подкамений и настволий. В своем изгнании после Ритуала Осквернения люди Страны потеряли много своих жизненных богатств. Они были глубоко обездолены и могли сохранить только те знания, которые давали им возможность выживать. Так, когда они вернулись в Страну, они привели с собой тех, чьей работой в изгнании было сохранение и использование учения: гравлингасов радхамаэрля и хайербрендов лиллианрилл. Это именно гравлингасы и хайербренды делают жизнь деревень цветущей — теплой зимой и обильной летом, истинной песней Страны. Учение Высокого Лорда Кевина Расточителя Страны служит совсем другим целям. Эти знания предназначены для лосраата и Лордов. Времена Старых Лордов, до того, как Лорд Фаул вступил в открытую войну с Кевином, сыном Лорика, были одними из самых доблестных, радостных и полных силы среди всех времен Страны. Учение Кевина способно было управлять могущественнейшей Земной Силой и целомудренно служило Стране. Страна процветала. Здоровье и веселье наполняло цветущую Страну и сверкающее земное сокровище Анделейна украшало сердце Страны бесценными лесами и камнями. Это были замечательные в ремена…

Но всему этому пришел конец. Отчаяние омрачило рассудок Кевина, и Ритуалом Осквернения он разрушил все то, что любил, намереваясь при этом уничтожить и Презирающего. Однако перед этим, имея дар предсказания и предвидения, нашел средства спасти многое из силы и красоты. Он предупредил великанов и ранихинов, чтобы они могли спастись. Он отослал Стражей Крови в безопасное место. И он оставил свои знания для последующих веков — так, чтобы они не могли попасть в дурные или неподготовленные руки. Первый Завет он отдал великанам, и когда изгнание людей из Страны закончилось, они отдали его Новым Лордам, предшественникам этого Совета. В свою очередь эти Лорды постигли клятву Мира и передали ее всем людям Страны — клятву, предохраняющую от разрушительной страсти Кевина. И эти Лорды, наши предшественники, поклялись самим себе и их друзьям в верности и службе Стране и Земной Силе.

Теперь, мой друг, ты знаешь о Втором Завете. Оба содержат много знаний и много силы, и если овладеть ими, они приведут нас к Третьему Завету. И таким способом, путем овладения знаниями, мы станем обладать всем Учением Кевина. Но мы терпим неудачу — нам не удается постижение Учения. Мы переводим с языка Старых Лордов. Мы изучаем мастерство, обычаи и песни, относящиеся к Учению. Мы изучаем мир и посвящаем самих себя жизни в Стране. И все-таки чего-то недостает. Что-то мы неправильно понимаем — мы не овладеваем учением в полной мере. Только часть силы этих знаний отвечает нашим прикосновениям. И потому мы не можем ничего изучить из других Заветов — а тем более из Седьмого, который способен пробудить саму Земную Силу. Что-то, Юр-Лорд, что-то такое есть в нас самих, из-за чего мы терпим неудачу. Я чувствую это своим сердцем. Нам чего-то недостает. Мы не способны претендовать на власть. Лорд замолчал, опустив голову, задумавшись, и его щека коснулась посоха. Кавинант смотрел на него некоторое время. Теплота солнца и прохлада ветерка подчеркивали суровую самооценку Морэма. А сам Ревлстон создавал впечатление, что его население — карлики.

Однако искренность и мужественность ответов Лорда придали Кавинанту силу. Наконец он нашел в себе мужество задать свой самый важный вопрос:

— Тогда почему я здесь? Почему он позволил вам вызвать меня?

Разве он не желает обладать Белым Золотом?

Не поднимая головы, Морэм сказал:

— Лорд Фаул не готов противостоять тебе. Дикая Магия пока превосходит его. Вместо этого он пытается заставить тебя уничтожить самого себя. Я видел это. — Видел это? — мягко с болью откликнулся Кавинант.

— В серых видениях я увидел мельком сердце Презирающего. Поэтому я знаю, что говорю. Даже сейчас Лорд Фаул полагает, что его сила не равна Дикой Магии. Он не готов еще противостоять тебе.

Вспомни, что сорок лет тому назад Друл Камневый Червь обладал и Посохом, и Камнем. Желая еще больше власти — желая обладать всей вообще возможной властью — он старался влиять на тебя такими способами, которые Презирающий не избрал бы — способами, которые были расточительными и глупыми. Друл был безумным. А Лорд Фаул не имел желания учить его мудрости.

Теперь обстоятельства другие. Лорд Фаул не растрачивает свои силы, не идет на риск, если тот не ведет к достижению цели. Он старается косвенно заставить тебя исполнять его приказания. И если все подойдет к концу, а ты все еще будешь непобежденным, он будет сражаться с тобой — но только если будет уверен в победе. А до тех пор он будет стараться склонить твою волю к тому, чтобы ты избрал борьбу против Страны, или чтобы ты отказался защищать нас, так, чтобы он был бы свободен уничтожить нас.

Но он сейчас не предпримет ни одного открытого действия против тебя. Он боится Дикой Магии. Белое Золото не связано с Аркой Времени, и он будет пытаться предотвратить его использование до тех пор, пока он не будет уверен, что оно будет использовано не против него.

Кавинант внимал искренним словам Морэма. Презирающий говорил ему много подобных вещей там, на высоте Смотровой Кевина, когда он впервые появился в Стране. Он содрогнулся при недобром воспоминании о презрительности Лорда Фаула — содрогнулся и ощутил холод, так, словно сквозь ясный солнечный свет, сияющий над Ревлстоном, повеяло сырым туманом Зла, пропитывая его душу ароматом эфира, заполняя его уши низким гулом — ниже грани слышимости — громом лавин. Глядя в глаза Морэма, он знал, что тот говорит ему правду и отвечает настолько честно, как только может.