Проверка на бессмертие

Достав из сумочки маленькую книгу, Ева протянула ее Лану. Томик чуть больше ладони, но в настоящей кожаной обложке, такие книги не делали уже лет сто, не меньше. Сохранилось издание прекрасно.

Лан провел по корешку, потом раскрыл первую страницу. Ева знала, что там написано короткое посвящение рукой Брайана «Моему другу Лану».

Ева удивилась, когда вместе с бумагами и чипом обнаружила эту книгу. Казалось, Брайан планировал подарить ее, но не успел, а потом небрежно кинул в сейф, да так она там и осталась. Вполне в духе Брайана.

— Думаю, Брайан хотел, чтобы она была у тебя, — сказала Ева. — Явно планировал подарить. Это Шекспир?

— Брайан еще в школе показал мне Шекспира, — пояснил Лан. — Мы с ним зачитывали «Гамлета» по ролям. Он любил декламировать, а я никак не мог запомнить даже несколько строк. Но мне очень нравилось. Английский язык казался неповоротливым, некрасивым, но поэзия Шекспира, которую открыл Брайан, доказала, что я ошибался.

С Евой не сработало: Брайан ей тоже показывал разные книги, но Ева так и не прониклась стихами. Они казались ей как будто ускользающими, зыбкими. Она предпочитала что-то более конкретное и четкое, не такое туманное.

Книга представляла собой сборник сонетов. Лан прочитал:

— В твоей груди я слышу все сердца, что я считал сокрытыми в могилах.

Сонет 31, почему-то книга начиналась именно с него. Английский Лана звучал безупречно, не разговорное произношение, а классически правильное. Сонет наверняка был любовным, но перед склепом с прахом Брайана и других членов семьи звучало зловеще.

Наверняка и Лан это почувствовал, потому что тут же прекратил читать и закрыл книгу.

— Спасибо, Ева.

— Мы не совсем закончили с Шекспиром… но теперь тебе понадобится не книга, а Горацио.

Приподняв бровь, Лан без лишних вопросов протянул Еве руку, и она коснулась собственным запястьем браслета Горацио на руке Лана. Инфолинки синхронизировались, после чего Ева вызвала экран и нажала несколько команд.

— Привет.

Голос раздался одновременно в головах Евы и Лана, но звучал так, будто Брайан стоял рядом. Ей показалось, в голосе копии то ли легкая насмешка, то ли любопытство. Звучало немного странно, совсем не так, как у живого Брайана.

Лан вздрогнул, его глаза чуть расширились, но в остальном он хорошо держал себя в руках. Наверное, стоило предупредить, но копия попросила не делать этого.

— Он хотел поговорить с тобой, — извиняясь, сказала Ева.

— Ты тоже хотела, чтобы я поговорил с ним, — невозмутимо заметил Брайан. — Хотела знать, насколько я настоящий?

— А чего хотел ты?

Вопрос Лана звучал невинно, но Ева поразилась, насколько он верный. У нейросетей не могло быть собственных желаний, все действия ИИ логичны и просчитаны. Что ж, пусть Лан и не занимался разработкой мозгов ботов, но он глава корпорации, которая специализируется на имплантах. Он наверняка не раз проводил тесты Тьюринга и другие проверки для оценки самосознания ИИ.

— Меня интересовала беседа с тобой, — сказал бестелесный голос.

Лан переглянулся с Евой. Копия изящно вывернулась, не пытаясь подтвердить несуществующие эмоции, но и не выводя всё в четкую логику с причинно-следственной связью. Сложная система.

Наверняка они оба так думали, но копия не замолчала:

— Побеседовать не только с Евой, но с тем, кто меня знал.

Взгляд Лана переместился на склеп перед ними. Верхним значилось имя Брайана, на английском и на китайском. Напоминание о том, что внутри камней замурована урна с прахом того, что осталось от тела.

— И ты захотел встречу на кладбище? — уточнил Лан. — Необычный выбор места.

— Потому что ты не любишь кладбища.

Лан вздрогнул. Не ответил, но Брайан перехватил инициативу. Что тоже было необычно для ИИ, хотя не слишком. Они все-таки отлично умели имитировать человека.

— Я знаю, ты не любишь кладбища, Лан. Не показываешь этого. Но ты ненавидишь их с тех пор, как умерла твоя мать.

На миг Лан казался ошарашенным. Но тут же взял в себя руки, и его лицо приобрело непроницаемое выражение. Наверняка с таким он заключал сделки и общался с деловыми контактами. Хотя копия Брайана сейчас не могла его видеть, Лан привычно собрался.

— Я никому об этом не говорил, — заявил он. — Кроме Брайана.

— Ты говорил со мной об этом, когда я попросил пойти на похороны общего знакомого. Ты отказался. Ты не любишь кладбища, но еще больше ненавидишь похороны.

— Поэтому решил встретиться здесь?

— Потому что так я могу доказать, что во мне память Брайана, — невозмутимо отозвалась копия. — Кажется, Ева сомневается в том, что я и есть Брайан. Мне хотелось и самому проверить. Ну как, я похож?

— Брайан не был таким говнюком.

Обычно Лан не выражался грубо, услышать от него подобное было удивительно. Возможно, копия действительно зацепила его. Напомнила не только о воспоминаниях, разделенных с Брайаном, но и о слабости.

— Извини, — сказал Брайан, и звучал он правда раздосадованно. — Я не придумал лучшего способа. Что-то такое, что знали только вы двое или почти только вы двое. Твоя любовь к Шекспиру или мои стихи и так понятны и известны.

— Поэтому Брайан хотел подарить мне сонеты?

— Я не знаю. Когда он записывал меня, то не планировал подарок.

Лан кивнул, хотя сложно было сказать, собственным мыслям или голосу Брайана.

— Хорошо, давай поговорим еще.

Они беседовали некоторое время, и Ева не вмешивалась в разговор. Она больше наблюдала за Ланом, а потом украдкой включила социальные импланты. Использовать их на друзьях и близких считалось дурным тоном, но Ева хотела понять, что думал Лан.

Имплант мог считывать простейшее эмоциональное состояние по элементам позы или мимики. Лан прекрасно владел собой, имплант с трудом разбирался в его невозмутимости, но все-таки распознал то, что Ева хотела знать больше всего.

Удивление. Вера.

Похоже, Лан полагал, что копия и вправду Брайан. Слитый в байты информации, зашитый в чип и бестелесный голос. Но это правда копия Брайана, а не искусно притворяющийся им бот или ИИ.

Встреча с Брайаном выбила Лана из колеи.

Больше, чем он хотел признать Еве или даже себе. Он молчал всю дорогу, пока они спускались по крутой лестнице. Почти не обратил внимание на настойчивый взгляд Фэйлин — она стояла около машины и прекрасно видела всё кладбище, хотя, конечно, не могла слышать разговоры.

Втроем они молчали, пока ехали до квартиры Евы. Обменялись обычными словами прощания. Только когда они остались в машине вдвоем, Фэйлин спросила:

— Что случилось?

— Копия Брайана хотела поговорить.

— На кладбище?

Лан не стал отвечать, когда и так очевидно. К его удивлению, Фэйлин фыркнула, и это походило на смешок, который она пыталась безуспешно сдержать:

— Похоже на Брайана. Он бывал тем еще ублюдком.

Сестра, конечно, тоже знала, что кладбища Лан не любит. И он сам не мог не признать, что в этом было и что-то поэтичное: поговорить на собственной могиле. Действительно в духе Брайана.

— Эта копия… — пробормотал Лан, — слишком похожа на него.

— Нервирует?

— Скорее пугает. Кое-где копия сбивается, но как любая нейросеть быстро учится. С характером и воспоминаниями Брайна, она скоро будет общаться и думать, как он.

— Это же… хорошо? — в голосе Фэйлин не звучало уверенности. — К этому стремилось «Бессмертие».

— Хорошо ли?

На этот раз настал черед Фэйлин промолчать. Их отец умер полтора месяца назад, они оба не могли не вспомнить об этом и подумать, хотел бы суровый Великий дракон свою копию? А они его?

После смерти матери они говорили о конечности жизни. Отец позвал и Лана, и Фэйлин и беседовал с ними о том, что смерть — всегда печальна, но именно она придает жизни смысл. Конечность времени заставляет выбирать свой путь с умом и не надеяться на исправления завтрашнего дня.

— Мы умираем и присоединяемся к предкам. Так было тысячи лет и будет еще. Торопиться не стоит, и мы всегда делаем всё, чтобы жизнь взяла свое. Но только для того, чтобы однажды пришла смерть и подвела черту.