Зона поражения

— Я спрошу. Только она вечером…

— И нормально. К ночи приеду, утром на работу схожу, и обратно.

Из-за угла снова вырулил Костик.

— О, за тобой. Про вещи узнай, — напомнил Кирилл и ушел к себе.

До ужина лучше не отсвечивать, а после вечерней молитвы по коридорам уже никто не шарится.

Кирилла очень интересовал ноут старца. Интересно, у него запирается кабинет? И до скольки у святых нынче рабочий день? Не ночует же он там, на столе.

— Никакого сладу с тобой. Вроде не дите уже.

И действительно: вырос-то как, голову задирать приходится.

— Сядь!

Вместо того, чтобы подтянуть к себе стул, келейник опустился на пол. Позер и выпендрежник. Стёк, как вода, удобно устроился, подперев щеку рукой.

— Как поговорили?

— Как… — старец потер лоб, собираясь с мыслями. — Никак, в общем-то. Если он тут по работе, конечно не расскажет. А если просто алкоголик…

— Можно же и проверить.

Можно, конечно. Но как же это все раздражает. Отвлекает. Досаждает, как гвоздь в сапоге.

— Леночку к нему послать. Или Веру.

Вера, наверное, справится. Но как-то это… некрасиво все.

— Уймись! Искуситель нашелся. Гляди, тебя вот пошлю. Нравится?

— Могу.

Плечом повел, бровями дернул. Ну вот откуда в нем это плавное? Может, стоило на борьбу какую-нибудь отдать? После школы не в колледж пихать, а в армию?

Ну да, этот бы навоевал. Сидит, улыбается, словно ангелов видит. Дал же бог такое обаяние. Неудивительно, что все женщины от него млеют, все балуют, даже Вера, а уж Вера — ледокол в юбке, гоняет весь монастырь, только старец ей и указ.

— Что ты можешь, бестолочь? Александром, вон, занимайся. Сам же ныл, что скучаешь тут, вот и друг тебе.

Смотрит. Вот уж не действует за столько-то лет. Или действует? Другого кого давно выгнал бы. К Ольге на птичник, в помете возиться. Или полы мыть.

— Хватит штаны протирать, иди отсюда. Наташу позови, что-то ноет опять.

Старец потер грудь и откинулся в кресле. Хлопотно становится. Растет община, прибавляется духовных детей. На кого все оставить, если что? Не на этого же? Людям нужен Бог, сами они ни на что не годятся. Ни на кого нельзя положиться. Все сам.

— Наташенька, что-то я опять.

— Все будет хорошо, Господи. Сейчас отпустит.

Руки у нее золотые, уколы делает почти незаметно. Хороший доктор и человек хороший Наташа. Вот уже и отпустило почти.

После вечерни Кирилл отсиделся в келье, следя за временем. Наконец все успокоились, кто-то напоследок прошлепал по коридору и стало тихо. На этажах очень удачно не было дежурных и никто не охранял святая святых — третий. А, нет, на ступеньках сидела Вася, ужасно похожая на васнецовскую Аленушку, так же эпично кручинилась.

— Что-то случилось?

Как джентльмен, Кирилл не мог пройти мимо очевидного горя дамы, а как опер понимал, что на сегодня розыскные мероприятия придется свернуть.

— Господь…

— Отругал? Выгнал?

Приставал?

— Заболел!

— Ох, ох, — посочувствовал Кирилл. — Скорую вызвали?

Вася утерла нос рукой.

— Нет.

— Ну, значит, ничего особо страшного.

Вася просияла. Кирилл никогда еще не встречал настолько незамутненную наивность в возрасте… ну, лет двадцати пяти точно. Или она отстает в развитии?

— Василиса, вы где живете? — радушно улыбнулся он. — Вас проводить?

— Нет, я здесь!

Она вскочила и потащила Кирилла за руку по коридору. Тут было гораздо меньше дверей, и Васина в самом конце.

— Вот! Проходите.

В открытую дверь виднелись две кровати.

— А ваша соседка не будет против?

— Наташа? Нет, она ночует у Господа.

Ясно. И, главное, никого ничто не смущает. Вот такой монастырь. Вот такой старец.

— А она всегда у него ночует? — осторожно спросил он.

— Иногда Костик еще.

Ну конечно. Кирилл вспомнил текучего Костика и почему-то совсем не удивился.

— А вообще кто на этом этаже живет?

Вася старательно наморщила лоб и принялась перечислять:

— На этом — апостолы и мироносицы. На втором — братья и сестры. Вот это — господня келья, тут — Андрей с Сашей, Федор с Костиком, Вера Сергеевна, мы с Наташей, Ростик.

Так, главное — не удивляться. Подумаешь, мироносицы и апостолы, это пусть психиатры лечат. А вот кто тут людей с лестниц спихивает — это по кирилловой части, туда и будем копать.

— А Вера Сергеевна кто? Столько про нее слышу, а ни разу не видел.

— Видели, она с Костиком и Дашей вечером пела.

Кирилл припомнил двух девушек в белых платочках. Обе были приятными, но он тогда интересовался старцем.

— Это такая…

— Да, красивая! — закивала Вася. — Наша бухгалтер.

Ладно, потом проясним бухгалтера.

— А Ростик?

— Ростик — артист, он сейчас на гастролях. Скоро вернется.

Еще один артист. Зачем им понадобился Александр, если своих хватает?

— Понятно, — кивнул Кирилл и попрощался.

При неспящей деве лезть в кабинет старца он не рискнул. Вдруг она снова выбредет страдать под дверью. Досадно, но делать нечего.

Следующим утром Кириллу нашлось послушание: Марат позвал его в гараж мыть машины и Кирилл подробнее изучил здешний автопарк. Машин было четыре: потрепанная Киа, навороченный черный джип, грузовая газелька и шикарная спортивная БМВ.

— Ух ты! Это чья же такая красотка?

Машина хищно переливалась стальным оттенком серого и выглядела новой или очень ухоженной.

— Эта? Веры Сергеевны.

Что-то ему мироздание все время эту Веру Сергеевну подсовывает, надо бы познакомиться. Интересно, откуда деньги на тачку? Хотя, учитывая ее должность, не удивительно. Люди квартиры продают и тащат деньги старцу на монастырь, а уж опытный бухгалтер сумеет и рыбку съесть, и на елке не оцарапаться.

— А джип — старца?

— Нет, джип Федора.

И явно не новый. Либо Федор владел им еще до секты, либо купил подержанный — так или иначе, четвертый Range Rover был машиной не для среднего класса.

Интересные тут собрались люди. Очень хотелось познакомиться с ними поближе, но кто знает, сколько его еще будут терпеть среди святых и апостолов?

Он все-таки покрутился возле вольера, пытаясь подружиться с собаками, но на протянутую руку те клацали зубами и мрачно следили за перемещениями Кирилла вдоль сетки, хотя так яростно, как на Марата, все же не кидались.

— Зря ты, — покачал головой Марат, когда Кирилл вернулся в гараж ни с чем. — Они только Федьку слушаются. Пока он не скажет «свой», даже не думай соваться.

Кирилл и не думал. Федьку этого он видел всего один раз и «своим» для него точно не был. Придется, в случае чего, собак усыплять. Если, конечно, он вообще вернется и его допустят сюда еще раз.

— Кир!

Александр выловил его в коридоре за полчаса до обеда и потянулся в комнату, а потом в ванную, наблюдая, как Кирилл отмывается после гаража.

— Твои вещи.

— Спасибо. Костик сбегал?

— Нет, Андрей принес. Ну тот, который нас к старцу провожал.

Ясно: «физрук»-апостол. Был еще второй, похожий на этого, только постарше.

— Я после обеда пойду в монастырь, часа на два. — Александр светился в предвкушении, и Кирилл мысленно закатил глаза: надо же так в бабу втрескаться. — Ты поедешь?

— Да, конечно. К скольки мне подваливать? И куда?

— К воротам, к пяти.

— Спасибо, Саш.

Александр упорхнул. Из коридора донеслось: «Ну все? Идем?» — звонким костиным голосом. Совсем келейник с парня не слезает. Пасет неусыпно. Интересно, что старец думает по этому поводу? Только рад, небось, отвязаться от чудика.

После обеда Кирилл собрал вещи, побродил по молитвенному залу и думал уже пойти на улицу, но его окликнула девушка, которую вроде бы звали Леночкой. Кирилл видел ее пару раз издалека, но запомнил: округлая аппетитная фигурка, темные локоны и задорно вздернутый носик. Она просительно улыбнулась.