Зона поражения

— Остапова Венера Михайловна.

Так вот ты какая, Венера. Кирилл пролистал паспорт, отметил отсутствия штампа о браке и детей, прикинул — ростом не ниже Васи, темноволосая, собранная, спину держит прямо и смотрит абсолютно спокойно.

— Здравствуйте. Оперуполномоченный МВД капитан Деев.

— Добрый день…

— Адвокат? — Как интересно. — Не многовато ли вас на маленький скит?

— Михаил Германович — адвокат по уголовному праву, я — по гражданскому, — улыбнулась она. — Мало ли что. Пригодится.

Ну да. Вдруг тут разборки по имуществу или налогам. Грамотно.

— Вы всегда в паре работаете? Или для богоугодного дела собрались?

Нужно Русу подкинуть мысль, пусть проверит этих адвокатов. Слишком быстро они появились. И кто им платит тоже хорошо бы узнать.

В общем-то, она ему была не нужна. В скит приезжала второй раз, первый был в декабре прошлого года, про Костика сказала «сын Божий» и даже не покривилась, беспокойства не выказывала. Вот разве что…

— Вопрос не по этому делу можно? Вы помните Василису Смирнову?

— Васю? Конечно. Я ее опекун.

Вот это неожиданно.

— Опекун?

Венера с улыбкой протянула подписанный протокол. Тоже мне, Мона Лиза! Ты, значит, опекунские получаешь, а девочка в лесу сидит с тронутыми сектантами, чтоб жить не мешала?

— А вы в курсе, что на вашу подопечную недавно было совершено нападение? Не боитесь лишиться опекунства за ненадлежащий уход?

Венера нахмурилась, и Кирилл даже пожалел, что рявкнул. Но она же не гимназистка, а адвокат, переживет.

— Мы подали заявление на продление запрета. Ждем решения суда. Если у вас все…

— Пока все. Можете идти, но не уезжайте. Кто там следующий?

— Видимо я.

Ростик протиснулся в дверь мимо Венеры, намеренно задев ее плечом, убедился, что Кирилл заметил, уселся и толкнул по столу паспорт в пятнистой обложке.

— Ну, спрашивай.

Нет, где Костик — не знает (знал бы — притащил к Евгеше, Евгеша волнуется); нет, кофту эту не видел (у него этих кофт, как грязи, шмоточник бешеный, ну тут ясно — детдом). Кто будет вместо старца, пока Костика нет?

— Апостолы. Леночка.

— Леночка? Я думал — Наташа.

— Наташа не отойдет от своего Господа. Она и за Костика пошла, чтобы ему угодить. Лишь бы Евгеша был доволен. А он доволен, когда его мальчику хорошо.

— Да ладно. — Ну ни фига себе — высокие отношения! — Вот прямо так? А ты?

Ростик хмуро хохотнул:

— А я отдельно. Знаешь, тип был такой, Никодим, тайно ходил к Христу, начальства боялся? Вооот. Вроде и верный, а вроде и сбоку.

— Удобно, — согласился Кирилл. — А если, положим, старец умрет, что будет?

— Нарисуют икону и будут ждать возвращения, — огрызнулся Ростик.

— А если Костик сядет?

Кирилл давно отложил протокол и не понимал, зачем задает все эти вопросы. Какое ему дело до секты и сектантов? Он ведь не с ними. Он просто работает.

— Тоже будут ждать. Ты еще не понял? Им все равно — рядом Господь или нет: их выбрали. Они избранный народ, царственное священство. А сын божий уже страдал за людские грехи, пострадает опять. А вернется — займет место Господа.

— Он же, ну, не знаю, злой, немилосердный. После старца-то…

— Скажут: им это за грехи и для искупления.

— Я не понимаю! — Кирилл оглядел кабинет, молчащие часы, потухающую лампадку. — Как это получается? Вот, жил человек — Вайс, и вдруг ему в голову взбрело стать богом? Как?! Он нормальный?

— Нормальный. Был. Добрый слишком, жалостливый.

— Ага: «все, кто не со мной — сдохнут» — это жалость? С чего вообще все началось, можешь мне объяснить?

Ростик потеребил волосы — сегодня заплетенные в косичку с зеленой резиночкой на конце, почесал в затылке, вздохнул:

— Объяснить… Он, когда уволился, всякие слухи, сам понимаешь. В школы не брали. Квартиру продал. Снял комнату в хрущевке и нанялся сторожем в храм — был там через дорогу. Костик, когда вышел, туда же устроился, в хоре петь. Даша, кстати, оттуда — регентовала, Андрей тоже — спивался, у Евгеши в сторожке спал. Сколько у него там побывало, кого-то к себе таскал ночевать, деньги воровали, пару раз били, он спускал, молюсь, говорил, за них. Советоваться бегали, тетки особенно. А там — сарафанное радио, стали специально к нему ходить. Настоятель пытался с ним поговорить раз, два, да и уволил. Тогда уже, вроде, была Леночка? Я не помню… А, вроде была. В ее дом еще переехали, всем скопом. Человек семь. Вот с этого, наверное, и началось. Я же не всегда с ними — гастроли, работа. Старался отговорить, а он мне: смотри, сколько птиц под крылом — как я их брошу. И этот еще, за плечом, трындит: отец — то, отец — се, избранные, семья. Наверняка он и подбил: Евгеша после записки с него только что пыль не сдувал, от себя отпускать боялся. Документы в училище подавать — вместе, Васю забирать — я тоже поеду.

— Спал с ним? — вставил Кирилл.

— Уж лучше бы спал! Тогда б хоть понятно. А тут — как заколдовали. Нахрен академию, хочу поступать в Питере — все собираемся и премся в Питер. Веру с Федором тоже Костик приволок, уже там. Шушукался все с ними. Потом стал задвигать про грехи и чистых-особенных. Или это Евгеша? Да, блин, не помню уже. Оба хороши. Только Костик хотел командовать, а Евгеша — людям помочь. Ну и вышло — вот…

Отпустив Ростика, Кирилл свалил опрос остальных на Пашку и пошел погулять. В голове было неспокойно. Все-таки зря он тут столько жил: привык, сектанты стали знакомыми и работать с ними не получалось. Может, стоило уволиться, и пусть Руслан разбирается? Но внутри горела обида: сперва найти этого гадика, потом можно и уходить.

Победителем.

Глава 15. Вот, оставляется вам дом ваш пуст

На улице ощутимо похолодало. Газоны пожухли, цветочки тоже скуксились, держались только бархатцы и цинии — торчали, как будто им нипочем осенние ночи с холодной росой. Кирилл глубоко вдохнул сырой воздух и завернул за угол. Клетки были пусты. Возле хозблока Марат ковырялся в бензопиле. Кирилл постоял, оглядывая задний двор, и подошел поздороваться.

— Привет, Марат.

— Здравствуй, здравствуй.

Обычного радушия не было. Видно, и Марат знал о его «предательстве». Ну, или просто боялся, что вспомнят про регистрацию.

— А где собаки-то?

— На выставку увезли.

— Куда?

— А я знаю? Федор так сказал. Пришел, посадил в ровер и выехал. Мне-то какая разница? Только спокойней.

— Давно?

— В субботу.

Это когда Кирилл в калитку стучался да с Ростиком препирался, значит.

— А еще кто-то уехал?

— Саня с невестой уехали, но они еще раньше. Вера Сергеевна. Венера приехала с этим… бритым.

— Вера Сергеевна?

— Так она давно уже. Уволилась — и до свидания.

Уволилась. То есть работала за зарплату? Интересно как. Кирилл думал, тут все из любви к старцу вкалывают, а оказывается — нет. Может, еще и Костику за место сына божьего официально платили?

В зале Кирилл наткнулся на Дашу, придержал за руку, указал на скамью.

— А меня уже допросили.

Пока Кирилл возился с верхушкой секты, Пашка устроился в трапезной и вызывал к себе жителей второго этажа.

— Да я спросить, — успокоил Кирилл. — Помощь мне нужна, понимаешь?

Даша сразу смягчилась. Безотказность и доброта — Кирилл уже знал, на чем ловить.

— Костик сбежал, — озабоченно вздохнул он. — Дурачок. Сам себе хуже делает. Так бы свидетелем был, а раз скрывается, сразу под подозрением. Вот если бы его найти и объяснить, что в его интересах вернуться…

Даша кивала, слушала, и Кирилл надеялся, что до нужного человека его слова дойдут. И, чем черт не шутит, вдруг до Костика донесут. Или подскажут, где найти. Кирилл ведь хочет помочь, он же свой, пусть и бывший.

На парковке Кирилл остановился, увидев, как из знакомой машины выгружается Александр с сумками, Рыжая и — неожиданно — Дарья. Хотя почему неожиданно? Руслан же подписал ее заявление. Кирилл тогда вошел в кабинет невовремя, застал стоящую навытяжку Дарью, и услышал лишнего: