СЛВ - 4

Хорошо было, мы сделали несколько подходов в парную, где отходили друг друга вениками, но аккуратно, без фанатизма, и окатились холодной водой, и вымылись до скрипа. И вот теперь я сидел у шкафчика со своей сменной чистой одеждой, откинувшись на спинку удобного стула и вытянув перед собой ноги, одетый лишь в обёрнутое вокруг пояса широкое полотенце, да ловил ртом и вообще всем телом прохладный свежий воздух, что сквозил по предбаннику через открытые настежь окна и дверь.

Шевелиться не хотелось вообще, а хотелось лишь продлить вот это ощущение невероятной лёгкости и при этом полнейшей расслабленности. Даже и мыслей не было никаких.

Но Арчи отошёл первым, за ним Оин, они принялись греметь посудой, втащили и поставили на середину стола раскочегаренный самовар, начали что-то раскладывать и нарезать, и вкусные запахи вывели меня из полудрёмы лучше любых слов. Живот заучал, проснулся зверский аппетит, и я вскочил на ноги, чуть покачнувшись от излишней лёгкости в теле. Накинул на себя, по примеру эльфа и гнома, лишь свежее бельё, телу нужно было и вправду дать подышать, да и присоединился к этой вечеринке без галстуков и всего остального.

Арчи не заморачивался особо с приготовлением, он взял то, что щедро насовали нам готового гномы в дорогу, да и переделал на эльфийский манер. Вроде то же самое жареное мясо, но нарезал тонкими полосками, добавил столько же ещё более тонких полосок из огурца, замариновал, насыпал сверху зелени от души, добавил секретной островатой заправки, и вот уже это блюдо снисходительно одобрила бы даже Лара. Во всяком случае, Оин с разбегу запихнул в себя ложек пять этого салата, и я хорошо его понимал.

И вот такого здесь было вдоволь, но я придвинул к себе блюдо с запечённой картошкой и маслёнку со сливочным маслом, хлеб, да блюдечко с тонко нарезанным салом, вот на это я сегодня и налягу. Дед как-то говорил, что когда-то, ещё до Лютой Зимы, вышли наши предки из тех земель, где в основном картошкой люди и питались, уважали её и любили, даже прозвище какое-то от соседей за это получили, вот и я был таким же. Её я мог есть три раза в день все семь дней в неделю и не только не терять от неё удовольствия, но даже ещё и больше любить. Рис — нет, лапша — тем более, а вот картошка только в путь. Арчи знал об этих моих незамысловатых пристрастиях в еде, так что блюдо это для меня на столе и стояло.

— Так, медовуху вижу, — друг придирчиво перебирал баклажки и кувшины на подоконнике, пытаясь по запаху найти что-нибудь интересное, — вот чистая, вот с брусникой, вот ещё какая-то самодельная радость. Не фонтан, но пойдёт, тем более холодное. А где же обещанные ставлёные меды?

— Не припомню, чтобы обещал, — уставился на него Оин. — Не, они у меня есть, но это ж выкапывать надо! Да и по времени прошло всего ничего, самые старые бочонки только четыре года лежат, а надо шесть-семь, не меньше!

— Мне это нужно как исследователю, понимаешь? — Арчи даже прижал руку к груди, — в познавательных целях! А то сколько я слышал об этих медах, но так ни разу и не попробовал!

— Да мне не жалко, — пожал плечами Оин, — выкопаем, значит, один, самому интересно. Но это дело небыстрое, так что давай потом, а? Не последний же раз в бане сидим!

Арчи мог бы и сейчас затеять кутерьму с лопатами и земляными работами, в этом не было ничего для него сложного, но я отрицательно покрутил головой, призывая его не суетиться, картошка же остынет. Всё-таки мы тут на три недели, успеем напробоваться. Да и был я настроен очень по жизни скептически ко всем этим легендарным таёжным деликатесам. И привык к тому, что восторженнее всего о них рассказывали люди, ни разу в жизни их не пробовавшие. А уж историй этих я наслушался вдоволь, но ни разу ни одна из них не подтвердилась, что очень даже жаль, кстати.

Вот, мол, живёт в заповедных липовых лесах, куда обычному люду ходу нет, на самой дальней пасеке, у заветного озера, крепкий старик Борода, начинал обычно такой рассказчик и все вокруг враз замолкали. И вот тот старик Борода единственный ставит у себя меды настоящие, без обману. Заливает в бочонок две трети мёда, щедро делился со слушателями тайным рецептом рассказчик, да одну треть чистого брусничного сока, да и закапывает засмолённые накрепко ёмкости в землю сырую, на семь шагов вглубь самое малое, да на все сорок лет! А через сорок лет достаёт, да пьёт сам, и имеет через то здоровье богатырское, да друзей угощает! А толику малую князю тех мест продаёт, на вес золота, и мёдом тем князь не делится ни с кем, лишь сам употребляет! Ну, может, княгине своей наливает по великим праздникам, тут доподлинно неизвестно.

И вот рассказы такие заходили слушателям на ура, и каждый, в свою очередь, был готов рассказать что-то этакое, про невыразимо редкое да вкусное, но вот ни разу, как на грех, на столе оно у них при этом не стояло.

Как по мне, выдержанный портвейн или бренди побивали все эти таёжные самодельные вкусности на раз, да и князь наливался до бровей обычно только портвейном, тут наши с ним вкусы совпадали, и я это знаю точно, ведь именно мы его винным запасом и снабжали, от эльфов да через Лару.

Но я никогда не умничал, не лез что-то разъяснять и доказывать, не портил людям праздник своим никому не нужным мнением, потому что ну где взять таёжным жителям настоящее бренди? Да и не была медовуха плохим напитком, а была она сладенькая, вкусненькая, с приятной кислинкой, если брусники или других лесных ягод добавить, а что без богатого букета или там глубокого послевкусия, так оно нам тут в бане и не надо.

Но Арчи, как настоящий исследователь горячительных напитков и вкусной еды, не то чтобы всегда давал таким россказням шанс, но даже и в глубине души только на него и надеялся, в отличие от сильно скептического меня.

— Ладно, — сокрушённо вздохнул он, ведь счастье было так близко, — потом попробуем. Но без этого я от тебя не уеду, так и знай!

— Да я тебе даже в дорогу дам, — пообещал Оин. — Если захочешь! Но только глубоко копать придётся, я же их на три метра вглубь упрятывал, чтобы ниже точки промерзания были! И бочонки здоровые, по двести литров, куда тебе столько, и вдруг не получилось!

— Это уже не имеет значения, — отмахнулся от его сомнений Арчи. — Важен сам факт, понимаешь? Даже если не получилось, я вывезу сколько смогу, специалистам будет очень интересно. Ты себе даже не представляешь, Оин, насколько.

Под этот их разговор я не спеша, с настоящим удовольствием, наедался горячей картошкой с маслом и салом, закусывая хлебом, что вывезли мы от гномов целый мешок, да запивал чаем, оставив медовуху на потом. Оин тоже со вкусом лопал разносолы от эльфа, видимо, задолбало его простое таёжное крепкое питанье, очень полезное для тела, но мало при этом радующее душу. Арчи же, несмотря на все разговоры, от нас тоже не отставал, баня умеет нагонять аппетит даже и на эльфов.

Так что через полчаса в состоянии, близкому к нирване, я откинулся на спинку стула и перевёл дух, поглядывая на медовуху. Я не налопался под самое горло, как гусь, ума хватило, да и ели мы медленно, и не с голодного края мы были, и сиживать за столом умели тоже. Но вот теперь для полного удовольствия не хватало только полного стакана чего-нибудь холодненького в руке.

— Мне с брусникой, — попросил я Арчи, который дошёл до тех же кондиций, что и я, да и мысли его посетили примерно те же самые, так что сейчас он принялся открывать запотевшие от магического охлаждения кувшинчики, намереваясь отдыхать уже с медовухой, для полного расслабления.

— И мне, — попросил его Оин. — Кисленькое сейчас в самый цвет, а то я в чай слишком много мёда набухал.

— Как скажете, друзья, как скажете, — протянул Арчи, наполняя стаканы по всем правилам и протягивая их нам. Потом он под нашими пытующими взорами попробовал свою порцию, придирчиво покатал первый глоток на языке и, к моему большому удивлению, остался по-настоящему доволен, ведь угодить ему было трудно. — А хорошо, слушай!

Я тоже отпил, и тоже оценил, да и Оин заулыбался, радуясь тому, что его напиток пришёлся по вкусу заезжему эльфу, ведь это был, без сомнения, настоящий успех.