Страница 70 из 91
Только душевная стойкость может дать силы одолеть похоть. Один монах, с божьей помощью, победил нечистого. Когда его особенно яростно терзал зов плоти, он вскричал: «Что ты так жестоко меня мучаешь, дьявол? Более того, что Бог тебе позволит, ты мне не сделаешь. Мой Господь — он же и твой Господь». И тут искуситель удалился. Сперва он находился у него в голове, затем стал спускаться в уши, шею, спину, бедра и вышел через щиколотки (DM, IV: 96). Юного монаха, мучимого бесом похоти, приор научил сказать тому: «Дьявол, мой исповедник приказывает тебе прекратить вводить меня во искушение». Услыхав это, дьявол в смущении бежал прочь (DM, IV: 95).
Дьявол изыскивает всяческие способы, чтобы вовлечь человека в грех плоти. Мало того, что он сводит мужчин и женщин, толкая их на незаконные сношения, — он и сам вступает в половую связь с человеком. Термины incubus и succubus в проповеди встречаются редко[187], но сами инкубы и суккубы фигурируют в «примерах» неоднократно. Оливер, английский клирик времен короля Генриха III, «знатный родом, но неблагородный нравом», был предан разврату и, даже будучи тяжело больным, не обуздывал своих порочных склонностей. Когда его сожительница вышла из комнаты, где он лежал в лихорадке, явился дьявол в ее облике. Оливер обратился к нему, полагая, что это его любовница: «Друг мой, ляг в мою постель, я сойдусь с тобой, пока не умер». Дьявол охотно сие исполнил и исчез. Вернулась женщина, и Оливер понял, с кем он совокуплялся. «Рад я, что учинил ему такой позор», — сказал он. Однако той же ночью его слуга увидел, как явились к Оливеру бесы, глава коих сказал: «Долго он нам служил и на службе нам умер, и нужно поэтому искупать его после смерти». Внесли котел с кипящей смолой и серой, выкупали грешника, затем заставили его пропотеть на рашпере, дали испить какого-то зелья, и тут несчастный возопил: «Горе, что родился я человеком на земле!» Он отрекся от помощи всех божьих тварей, а также от Девы и Иисуса и отправился прямехонько в ад (SL, 364. Ср. DM, III: 10,11). А вот и инкубы. На протяжении семи лет бес, оставаясь невидимым, пользовался ласками женщины в той же постели, в которой лежал и ее супруг, и она избавилась от его домогательств лишь после исповеди и покаяния, когда два епископа предали его анафеме (DM, III: 7. Ср. 9). Еще один бес склонил красавицу ко греху и довел ее до безумия, а прогнавшего его священника убил со словами: «Почто отнял у меня мою жену?» (DM, III: 8).
Черти не просто соблазняют женщин, но могут находиться с ними в длительном браке. Удивительная история произошла в утрехтском диоцезе. Жили муж с женой, прижили нескольких детей, но муж не любил жену и плохо с ней обращался, ругал, оскорблял и проклинал ее. И однажды она заявила: «Я думала, подлец, что ты честный человек, и хотела возвысить и обогатить тебя. Но твое злонравие тебя погубило. Так знай же, что я — демон и долее не желаю служить тебе и твоей семье. Узнай также, что дети, коих, как ты воображаешь, я тебе родила, не твои, но принадлежат честной женщине из этого города, из такого-то дома, и я у нее их похитила». С этими словами бес исчез (НМ, 52). Рудольф Шлеттштадтский, перу которого принадлежит этот «пример», знает и другие случаи половых сношений между людьми и бесами (НМ, 27, 49).
Христианство — религия, присущая «культуре вины», и проповедь воспитывает в слушателях чувство виновности, порождаемой внебрачными половыми сношениями. Независимо от того, известно ли окружающим о содеянном грехе, человек знает, что он стоит на пути зла и поплатится за грехи. Вспомним популярный «пример» о блуднице, намеревавшейся соединиться с праведником вдали от людских глаз, тогда как он указывает ей на всевидящего свидетеля, от которого невозможно скрыть грех. Но вместе с тем верующим владеет и стыд, порождаемый давлением на его психику социальной среды, боязнью общественного мнения, контролирующего поведение каждого. В условиях, когда жизнь сосредоточивалась в узком мирке, каждый член которого находился на виду и под неусыпным наблюдением соседей, прихожан, братьев или сестер того же монастыря, чувство стыда являлось важным средством социального давления на индивида. В «примерах», касающихся сексуальных проступков, вина и стыд идут рука об руку. Преданная святой Деве настоятельница монастыря, которая держала своих монахинь в строгости, чем и навлекла на себя их ненависть, впала в плотский грех и забеременела. Ее состояние вскоре стало заметно, и епископу была отослана жалоба. Назревал скандал. Накануне расследования аббатисса воззвала к Деве о помощи. Присланные ею в видении ангелы избавили грешницу от беременности и передали ребенка какому-то отшельнику. Пробудившись, настоятельница обнаружила, что свободна от плода. Наутро собрался капитул, однако она отвергла обвинения в беременности. Ее осмотрели и нашли «пустой, здоровой и целой». Епископ просил у нее прощенья и намеревался изгнать из монастыря тех, кто ее обвинил. Но аббатисса открыла епископу истину и покаялась. Ребенок был воспитан епископом, обучен грамоте и сделался впоследствии его преемником (ЕВ, 135. Ср. LE, 54). Итак, доброе имя монастыря было спасено, неминуемого позора избежали благодаря чудесному вмешательству Богоматери, а раскаянье монахини искупило грех.
Не менее чудесная история произошла в Риме. Вдова, религиозная женщина, имела маленького сына, которого по обыкновению брала к себе в постель даже и тогда, когда он подрос. Случилось так, по дьявольскому наущенью, что она от него понесла. Дьявол, опасаясь, как бы она не покаялась и не ускользнула из его лап, принял облик школяра и, явившись к императору, выдал себя за всеведущего «астронома», способного обнаруживать тайны, и вкрался в его доверие. Однажды бес сказал ему, что удивляется, как этот город еще не провалился сквозь землю: в нем обитает презренная женщина, зачавшая от собственного сына. Узнав ее имя, император был изумлен, — ведь то была самая набожная в Риме матрона. Призвали ее. Вдова в слезах поспешила на исповедь и молила Деву освободить ее от позора и смерти. Никто из друзей не решился сопровождать женщину ко двору и помочь ей в споре с этим астрономом, коему все верили как пророку. Однако дело обернулось полным конфузом для беса. Войдя во дворец, он начал дрожать и не мог ответить на вопросы государя. Увидев же входящую матрону, он взвыл: «Вот пришла Мария с этой женщиной и ведет ее за руку». И с этими словами исчез, оставив смрад и смятение. Так благодаря исповеди и с помощью Пресвятой Девы вдова была спасена от бесчестья (Crane, N 263. Ср. Hervieux, 399).
Та же тенденция, объединяющая очищение от греха с избавлением от позора в силу вмешательства Богоматери и ее безмерного милосердия, лежит в основе приведенного выше рассказа о монахине Беатрисе. Она была введена в соблазн клириком, вскоре ее бросившим, и решила покинуть монастырь, в котором была ключницей. Уходя, она положила ключи на алтарь святой Девы. Жить в миру ей было нечем, и на протяжении пятнадцати лет (по другой версии — двадцати) Беатриса занималась проституцией. По истечении этого срока подошла она к монастырским дверям и спросила привратника, знакомо ли ему имя Беатрисы. «Как же, хорошо знаю ее, то святая женщина. С детства и по сей день живет она в нашем монастыре». Беатриса не поняла его слов и хотела удалиться, как вдруг увидела святую Деву, которая сказала ей: «В течение пятнадцати лет твоего отсутствия Я выполняла твою службу. Ныне вернись на свое место и принеси покаяние, ибо никто из людей о твоем уходе на знает». Оказывается, Богоматерь, приняв ее облик и надев ее платье, все эти годы была ключницей монастыря (DM, VII: 34; Klapper 1914, N 72).
В целом можно сказать, что не семья, а индивид стоит в центре внимания авторов «примеров». Чувства, испытываемые человеком к своим ближним, любовные, родительские, супружеские связи и сопряженные с ними материальные заботы подвергают его душу опасности. С этими связями проповедник не может не считаться, но не склонен ставить их высоко на шкале христианских ценностей. Его идеал — монашеская жизнь, а монах не имеет мирской родни, братьями он называет других монахов, его отец — Отец небесный, мать — Дева Мария. В «примерах», посвященных Бернару Клервоскому, этот аспект — разрыв родственной близости между сыном-монахом и оставшимся в миру отцом — выражен с предельной ясностью[188]. Для проповеди характерны весьма сдержанное отношение к семье, страх перед женщиной и сексом и пренебрежение к ребенку.
187
Hervieux, р. 300: женщину познал инкуб, она родила змея, который тотчас ее умертвил.
188
См.: Карсавин Л. П. Цит. соч., с. 205 сл.