Страница 52 из 91
Алчность ростовщика поистине безгранична. Процентщик из Меца при смерти просил жену положить ему в могилу кошелек с деньгами. Она пыталась сделать это втайне от других, но кто-то вскрыл могилу и нашел в ней двух жаб. Одна вынимала монеты из кошелька, а другая вкладывала их в сердце покойника (DM, XI: 39. Ср. Crane, N 168). Клирик Вальтер скопил много денег, но, лежа на смертном одре, ничего не оставил за упокой души. В час его смерти кельнский каноник имел видение: Вальтер считал монеты, сложенные кучкой, а по другую сторону стола черт в облике эфиопа тщательнейшим образом проверял его подсчеты. Вальтер при этом частенько прятал монеты в своей одежде, и после того как все деньги были сосчитаны, эфиоп радостно захлопал в ладоши: «Вальтер утаил более дюжины марок!» (DM, XI: 43). В том же диоцезе известный ростовщичеством рыцарь Теодорих во время болезни постоянно двигал зубами, и, когда слуги спросили его, что он ест, Теодорих ответил: «Монеты жую». Бесы вкладывали их ему в рот (DM, XI: 42). Точно также бесы в аду засовывали раскаленные счетные камушки в рот другому ростовщику, душу которого они ковали железными молотами (Crane, N 173), а руки ростовщицы, которая умерла без покаяния, продолжали двигаться, будто она считала деньги, — ими двигал черт, и лишь экзорцизм привел к тому, что труп успокоился (DM, XI: 40). Тело умершего без покаяния кельнского каноника Годефрида, алчного до денег, один священник видел лежащим на наковальне, и его приятель, «епископ иудеев» Иаков, молотом расплющивал его, превращая в монету. «Кара вполне согласуется с виной», — замечает Цезарий Гейстербахский (DM, XI: 44).
Сознание ростовщиков полностью поглощено мыслью о деньгах. Они верят в их всесилие. Когда умирал один богатый ростовщик, он всячески старался уговорить свою душу не покидать его, посулив ей хорошую награду, но, убедившись в том, что не может удержать ее даже обещанием золота, серебра и прочих мирских радостей, пришел в гнев и послал ее к бесам в ад (Crane, N 170). Впрочем, и без подобного напутствия души денежных людей отправляются в ад немедленно после их смерти. Монахи получили у ростовщика большую сумму денег, обещая похоронить его в церкви. Наутро после похорон, когда монахи стояли на ранней молитве, ростовщик восстал из могилы и, схватив подсвечник, «как безумный» напал на них, поранив кое-кого и всех обратив в бегство. «Эти божьи враги и предатели взяли мои деньги, — завывал он, — и обещали мне спасение, и вот обманут я и обречен на вечную смерть». После этого удивительного происшествия тело ростовщика было найдено за городом в поле. Попытка вернуть его на прежнее место ни к чему не привела, так как труп вновь оказался выброшенным из храма божьего (Crane, N 176).
Ростовщик — слуга дьявола. Когда к ростовщику, жившему поблизости от Майнца, явился дьявол — дело было в 1284 году — и, отняв у него сперва все ценные залоги и одежды, заявил, что теперь намерен разорвать на куски его самого, ростовщик взмолился: «Ты же знаешь, как долго я был твоим слугою, негоже так меня огорчать». Он пытался выговорить себе отсрочку — сперва на год, потом на месяц, неделю или хотя бы на единый день, но дьявол с негодованием отверг эти просьбы и, вырвав душу из его тела, напялил на голову трупа полную навоза железную митру (НМ, 31).
115
Косьба. Миниатюра из английской рукописи 14 в.
Вызываемый ростовщичеством гнев проповедников безмерен. Пожалуй, ни в одном другом случае не находят они столь же ярких красок, как при живописании греховности процентщиков и ожидающих их кар. Выше уже приведено немало «примеров», рисующих жуткую участь денежных людей, и фонд их отнюдь не исчерпан. Но прежде чем продолжать, нельзя обойти вопрос: чем объяснить такой обличительный пыл? Почему именно в проповеди нужно было неустанно возвращаться к ростовщичеству? Сводится ли дело к одним лишь доктринальным причинам — к соображениям о том, что грех наживы беспрерывен и что ростовщик, посягая на торговлю временем, тем самым нарушает богоустановленный порядок? Сомнительно. Скорее, нужно было бы предположить, что эта достаточно казуистичная аргументация была производной, своего рода ученым обоснованием той ненависти, которую питала к ростовщикам аудитория проповедников. Едва ли можно утверждать, что все те истории, которыми изобилуют проповеди против ростовщиков, принадлежат авторам «примеров». Не имели ли они хотя бы частично происхождение в общественном мнении? Во всяком случае, в некоторых «примерах» проглядывает враждебное отношение горожан к процентщикам. Один священник, желая продемонстрировать, что ростовщичество — занятие настолько постыдное, что никто не решится публично в нем признаться, сказал во время проповеди: «Хочу дать вам отпущение грехов согласно профессии и занятию каждого. Пусть встанут кузнецы» (проповедь обычно слушали, сидя на скамьях), и они поднялись и получили отпущение. После этого священник вызвал скорняков, а вслед за ними отпущение было даровано и другим ремесленникам. Наконец, проповедник возгласил: «Пусть поднимутся ростовщики и получат отпущение». И хотя их было больше, нежели людей других занятий, ни один из них не встал, но все попрятались и затаились. Под всеобщий хохот ростовщики в смятении удалились (Crane, N 179).
116
Земледелие. Работа Бенедетто Антелами.
117
Пахота. Работа Андреа Пизано.
118
Полевые работы, внизу — игра в шарики. Миниатюра из фламандского календаря начала 16 в.
К услугам процентщиков приходится прибегать, но их не любят. В условиях мелкотоварного производства ростовщики являлись главными эксплуататорами и источником разорения для многих ремесленников и торговцев. В обществе, в основе своей остававшемся аграрным, деньги, при всей их привлекательности, не могли не восприниматься как зло, в них видели своего рода демоническую силу[137]. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что посрамление ростовщиков нередко изображается в «примерах» как событие, оказывающееся в центре городской жизни, как публичный скандал. В 1240 году в Дижоне, сообщает Этьен де Бурбон, во время брачной церемонии погиб в дверях ростовщик. Дело было так. На западном портале храма, как обычно, запечатлевшем сцену Страшного суда, была изображена фигура ростовщика, увлекаемого дьяволом в ад, и каменный кошелек этого грешника, упав, проломил череп живому процентщику. Его собратья по профессии, уплатив деньги, добились уничтожения других статуй, дабы подобное происшествие не повторилось (ЕВ, 420).
Влияние канонистов и богословов на повседневную практику и общественное мнение, несомненно, уступало воздействию проповедников. Именно последние давали обоснование той ненависти к ростовщикам, которая зрела в среде прихожан, и разжигали ее. Один цирюльник сбрил ростовщику полбороды, оставив другую, «дабы его можно было распознать среди других. Так и в Судный день они будут нести на себе перед всеми знак своего проклятья, если только не возвратят неправедно нажитое» (Hervieux, 325). И действительно, созерцая изображенные на западных порталах соборов сцены Страшного суда, верующие могли отличить ростовщиков от прочих грешников по мошне с деньгами, висящей у них на шее. В другой связи уже были процитированы приведенные Жаком де Витри слова из проповеди знакомого ему священника: «Не молитесь за душу моего отца, который был ростовщиком и не пожелал вернуть средства, накопленные ростовщичеством[138]. Да будет проклята душа его и да мучается она вечно в аду, так чтобы никогда не узрел он лика божьего и не избежал бы рук бесов» (Crane, N 216). Жак де Витри слышал о человеке, который тяжко заболел, и священник велел ему возместить все неправедно нажитое. Однако жена и сыновья, боясь разорения, отговаривали его от уплаты компенсации. Когда же отец семьи был при последнем издыхании, они стали просить священника помолиться за его душу, на что тот отвечал: «Отнятое не пожелал он возместить, а вы просите о молитвах; сделаю, о чем просите». И тотчас он произнес: «В руки бесов предаю я твой дух, и другой молитвы не жди от меня». Жак де Витри заключает: «Сколь несчастны те, кто из-за жен и детей или прочих родственников пренебрегают спасением своей души» (Crane, N 106). Никто не уйдет от расплаты. Передают, что в одном городе, согласно обычаю, ростовщики во время посещения города императором должны платить выкуп, и вот, когда он прибыл, почти все они попрятались в отхожие места. «Что же сделают они, когда настанет Страшный суд?» (ТЕ, 308).
137
Давая характеристику манихейской ереси альбигойцев, Этьен де Бурбон, отметив, что они осуждают земледелие как убийство по отношению к природе, не преминул подчеркнуть: «Они учат, что лучше заниматься ростовщичеством, нежели возделывать землю» (ЕВ, 345).
138
Возвращение всех накопленных ростовщиком денег тем, с кого он взыскивал проценты, считалось единственным средством искупления его греха.