Страница 22 из 91
Герой «видения» — человек, который тяжко заболел и скончался, но волею всевышнего был возвращен к жизни, и главная цель его временной смерти, как кажется, заключается в том, чтобы по возвращении из мира иного он мог поведать окружающим об участи, ожидающей там грешников. «Пример», трактующий о временной кончине какого-то лица, повествует обычно о том, что этому грешнику несказанной милостью Судии или, чаще, Богоматери, была предоставлена возможность возвратиться к жизни с тем, чтобы он исповедался, покаялся и искупил свои грехи. Как рассказывал один монах, в Дублине некий человек сожительствовал с собственной сестрой, умер нераскаянным и, естественно, попал в ад. Однако святая Дева, которой он поклонялся при жизни, возвратила его к жизни. Грешник пришел к упомянутому монаху, исповедался и принял епитимью. Об аде он поведал лишь то, что непосредственно касалось его собственного греха: он видел развратников, поджариваемых в огнедышащем колодце, причем мужчины и женщины без отдыха взаимно избивали друг друга огненными бичами (LE, 199). Другой человек заболел и «упал как бы мертвый». В загробном мире им пытались завладеть черти, и он сумел избежать их только с помощью ангелов, в которых узнал нищих, коих при жизни принимал у себя в доме. Странствуя по тому свету, он повстречал святую Марию и узнал от нее, что пока она избавляет его от испытаний и возвращает домой. Богоматерь за руку довела воскресшего до его комнаты, увещевая его исправить свою жизнь. Она повелела ему ежедневно по пятидесяти раз коленопреклоненно возносить ей молитву. Обо всем этом он рассказал своему сыну, которого заклинал привечать нищих и поклоняться святой Марии (ЕВ, 31).
О возвращении к жизни человека, побывавшего после кончины на Страшном суде, сообщает Цезарий Гейстербахский, который слышал об этом удивительном происшествии от самого его героя. Когда Эйнольф, сделавшийся впоследствии монахом, еще был мальчиком, он заболел и умер без причастия. Стоя перед Господом, лик коего он видел «как бы через завесу», он был обвинен дьяволом в том, что украл грош у своего брата и не понес покаяния. Господь не нашел его вину чрезмерно тяжкой, и по просьбе неких святых старцев она была ему отпущена. Тем не менее душа его была на час брошена в чистилище, где претерпела несказанные муки. Теперь Эйнольф видел лик Божий вполне ясно, причем прежде он лицезрел Христа в человеческом облике, а после очищения — в божественном. Подле Христа видел он Богоматерь, ангелов, патриархов, пророков, апостолов, мучеников, исповедников, дев и других праведников. Дьявол, чувствуя, что упускает его душу, просил Бога возвратить ее в тело. Христос возразил нечистому: ты рассчитываешь на то, что, вновь согрешив, Эйнольф в будущем тебе достанется. Тем не менее реанимация состоялась (DM, XII: 57). Итак, этот мальчик стоял перед судом Господа, побывал в чистилище и после всего этого сподобился восстановления в телесной оболочке.
Иногда причина возвращения души умершего в тело на поверхностный взгляд может быть сочтена ничтожной. Монах, который не успел уплатить корабельщикам за перевоз один обол, скончался, забыв упомянуть на исповеди о своем пустячном долге. Но на том свете эта мелочь выросла перед его взором до такой степени, что казалась большей, нежели целый мир, и он взмолился к ангелам, прося вернуть его душу в тело. Воскреснувший монах исповедался аббату и, как только долг был погашен, вновь испустил дух. Известие верное, ибо Цезарию Гейстербахскому о нем поведал один аббат, беседовавший с тем аббатом, которому исповедался покойник (DM, XI: 35). Ничто не пустяк, когда речь идет о спасении души.
Тут же Цезарий приводит другую поучительную историю. Несколько лет назад во Франции умирал монах-цистерцианец. Страдая от жары, больной просил разрешения снять клобук и надеть более легкое одеяние, в котором монахи занимаются трудом. Он умер — по крайней мере так сочли монахи, которые читали молитвы над его телом. Однако ночью он, к ужасу монахов, поднялся на носилках и, призвав аббата, рассказал, что после кончины ангелы отвели его к вратам рая. Но встретивший умершего святой Бенедикт спросил, кто он. «Я монах цистерцианского ордена». — «Ни под каким видом! Если ты монах, где же твое одеяние? Сие есть место упокоения, а ты хочешь войти в него в рабочей одежде». Монаху удалось вымолить себе возможность возвратиться в тело, с тем чтобы в должном одеянии удостоиться обещанного блаженства. Аббат приказал надеть на него клобук, и монах, получив его благословение, вновь испустил дух (DM, XI: 36).
В этих случаях, как и во многих других, душа умершего возвращается в тело с соизволения высших сил. Но, оказывается, реанимация может произойти и по инициативе остающихся на земле. Так было с конверсом Менгозом, простым религиозным человеком, служившим при монастырской кухне. Когда он лежал при смерти, настоятель Гислеберт был вынужден по делам на время покинуть монастырь, и он приказал Менгозу дождаться его. Но аббат задержался, а когда, наконец, возвратился, то услыхал погребальный звон и пение братьев: Менгоз скончался. Аббат поспешил в монастырскую больницу и, наклонившись над телом, громко позвал: «Брат Менгоз!» — «Не трудитесь, он испустил дух», — сказали ему присутствующие. Однако настоятель был непреклонен: «Я тебе приказывал не умирать, пока не возвращусь, и вновь велю: ответь мне». И тогда покойник, «как бы пробужденный от глубокого сна», со вздохом открыл глаза: «Отче, что ты наделал? Хорошо было мне. Зачем вызвал меня?» — «Где ты?» — «В раю. Мне поставлено золотое сиденье у ног нашей Госпожи. Когда ты позвал меня, пришел господин Изенбард, наш ризничий, и стащил меня с сего сиденья со словами: „Ты проявил неповиновение, здесь усевшись; возвратись к своему аббату, — и вот я вернулся“». По словам Менгоза, ему было обещано, что сиденье это за ним и останется. Далее Менгоз рассказал о недавно скончавшихся монахах монастыря, одни из них пребывают во славе, другие провели краткий срок в чистилище. Выслушав его рассказ, настоятель дозволил ему идти с миром и благословил его, после чего Менгоз немедля закрыл глаза и испустил дух (DM, XI: 11). Монашеская дисциплина и повиновение старшим сильнее смерти! Конверс, скончавшийся без соизволения аббата, вынужден отлучиться из рая и дать ему сведенья об участи умерших монахов. Нечто подобное случилось и с умирающим, к которому не поспел вовремя священник, задержавшийся на винограднике: ему хотелось закончить работу, прежде чем отправиться к больному, но он опоздал и застал бездыханное тело. Сочтя себя виновным в погибели души умершего, священник впал в горе и плакал, что возымело неожиданные последствия: умерший воскрес. Как он рассказал, его душу забрали черные духи, но светлые ангелы заставили их восстановить душу в теле, ибо Господь внял стенаниям и слезам священника (Hervieux, 274).
Роль вестников из потустороннего мира выполняли и другие умершие или находившиеся в агонии люди. Конверс того же монастыря, в котором был Менгоз, рассказывал по своем воскрешении, что удостоен места близ царицы небесной, и оно за ним зарезервировано, хотя ему и было приказано на несколько дней возвратиться к жизни. Причина его реанимации заключалась, видимо, в том, чтобы известить монахов, что положение монастыря при жизни нынешнего аббата Гислеберта оценивается на том свете как удовлетворительное (DM, XI: 12). Известие важное! Умиравший священник Изенбард поведал о том, что уже посетил небеса и удостоен вечной жизни. На том свете он повстречал знакомых монахов и беседовал с ними. Естественно любопытство окружающих его смертное ложе относительно их собственного будущего и о состоянии душ их опочивших родственников, но Изенбард был сдержан в своих откровениях (DM, XI: 3).
50
Страшный суд: осужденные. Собор в Реймсе. 13 в.
Эти вести принесли из мира иного люди, души которых удостоились славы небесной, и такого рода откровения могли вселить в оставшихся в живых надежду на спасенье. Напротив, грозным предостережением звучат рассказы тех покойников, которые осуждены. Умирал богач, человек суетный, мало заботившийся о служении Богу. Друзья и соседи советовали ему покаяться, пока не поздно, но он возразил, что никакая исповедь или покаяние ему уже не пособят. Он видит глубины ада, куда брошены Каиафа и все распявшие Христа. Среди них ему было показано место, приготовленное и для него, и некий глас произнес: «Кто не хотел посещать церковь, войдет в глубины ада» (SL, 67). Таким же отчаявшимся был и клирик-француз, который перед смертью не откликнулся на призыв друзей покаяться и принять евхаристию. Отвернувшись к стене, он произнес: «Звучит труба в аду, туда иду», и умер (DM, XI: 50).