Наследник рода Дример

— Надевай, бери, заряжай вот этим. Прыгай вот сюда и поехали!

Сумасшедшая, наглая и бесцеремонная лётчица действительно знала своё дело. Не прошло и двух минут, а Лена уже была готова к полёту, который занял считанные секунды. На раскопках они быстро заметили огромный одинокий силуэт — обезьяну. Рядом с ней был какой-то странный камень, но, когда Ада подсветила его целеуказателем, камень резко приобрёл очертания человека со слегка искажёнными пропорциями.

— Он лично контролирует раскопки? И, что это у него в руках?

— В руках? Ничего же не видно!

— А, плевать. Возьми его на прицел, мало ли что…

Лена принялась возиться с бомбардой. Очки показывали, куда направлено оружие, а траектория из-за тихого хода и небольшого расстояния была простейшей, так что оборотница справилась.

Дамиан вдруг встрепенулся, схватил обезьяну за ноги и оттащил на несколько шагов. Потом заставил пригнуться, и что-то вырвал у неё из загривка. Ада разглядела причину переполоха чуть позже: грунт начал проседать, обваливаться вниз. Похоже, они действительно раскопали какую-то полость. Через несколько секунд из-под земли вылез человек. Она направила дрон вниз и вперёд, чтобы услышать обрывок фразы:

— А я надеялся завершить миссию без потерь…

***

Телекенетический пресс вновь навалился на меня. В ответ я включил чёрную ярость, и снял Жало с предохранителя. Дамиан не смог меня сдержать, я приближался к нему, но когда нас разделяло всего несколько шагов, меня вдруг схватила огромная рука. Давление тут же спало с плеч, но усилилось на груди и животе. Я попытался вывернуться и ткнуть руку жалом, но она уже приподняла меня и стукнула об землю. А потом обезьяна схватила меня за руки и ноги — у неё самой все четыре лапы были устроены примерно одинаково — и начала тянуть в разные стороны.

Одновременно с этим произошло ещё несколько событий.

Сначала что-то бабахнуло, потом в воздухе произошла яркая вспышка, и осветила всё вокруг. И наконец, я увидел, как из седла штурмового дрона выпрыгивает Лена, прямо на загривок обезьяне. Монстр один раз попробовал меня на разрыв, и чуть не преуспел в этом деле, но потом отпустил одну руку, чтобы снять с себя Лену, а затем и вовсе переключил всё внимание на неё. Я поднялся, и увидел, как Дамиан отбивается от приземлившейся Ады. Он запросто мог убить вампиршу, но объяснить такой поступок будет слишком сложно. О том, что план с взбесившейся обезьяной провалился он ещё не знал.

Ада наседала на него со шпагой, иногда пуляясь слабенькими молниями в полностью закрытую броню. Непонятно, на что она надеялась, может быть — просто тянула время. Осветительные бомбы явно должны привлечь внимание лагеря.

Я рванул к Дамиану, на ходу выпуская заново Жало, и подготавливая Мощный удар. Целился прямо в поясницу, чтобы пронзить защиту и пробить почки, а потом либо вытянуть из него всю магию, либо оставить умирать. Он услышал, что сзади к нему что-то приближается, и резко развернулся. Я побоялся перенацеливать удар, и ткнул его в живот.

Магическая буря — это действительно страшно.

Её ощутили все, кто был рядом, как будто привычный мир рушится, а на его место приходит нечто сильно искажённое, хаотичное. Это было чем-то похоже на глюки, которые виделись мне под действием яда, видимо, очистка артефакта от сознания осуществлялась с помощью какой-то контролируемой бури.

Сейчас всё продолжалось несколько долей секунд, но время будто остановилось. Броня Дамиана рассыпалась прахом, но я не мог протиснуть руку дальше. Чтобы проткнуть его кожу мне не хватило длины кристалла, ведь у пузатой кирасы на животе самый толстый амортизирующий слой. Из ступора первым вышел — или вывалился — Дамиан. Он упал, и я прижал его за горло к земле.

— После всего, что ты сделал… Не удивляйся.

Он и не удивлялся. Его глаза молили о пощаде, а пережатое горло не могло выдавить ни звука. Я опустил руку с Жалом на его лоб, чтобы наконец покончить с этой никчёмной тварью, и вздохнул с облегчением. Закрыл глаза. А когда открыл их, увидел, что Жало воткнулось рядом с головой этого ничтожества.

Мою руку тянула в сторону Ада, и толкала Лена, вся перемазанная в крови монстра.

— Нет! Так нельзя! — крикнула вампирша.

— Мы же не хотели никого убивать. — напомнила Лена.

— Но приходится… — возразил я.

— Его нужно судить!

— Суд принадлежит его отцу.

— А у нас свой суд, особый. — вмешался в разговор новый участник.

Это был Николай. Он, вместе с вооружёнными бойцами оцепления появился как всегда вовремя.

— Это не то, о чём вы подумали. — сказал я монстроловам, направившим на меня пики.

— Самое, что ни на есть, то. Ты промазал. — высказался первый из них.

До меня дошло, что они тоже желают Дамиану смерти, и я улыбнулся.

Глава 26: После победы

Суд был быстрым. Голову начальнику-саботажнику отрубать не стали, но только при условии, что он сначала подпишет все отчёты и представления к наградам за этот поход, а затем уйдёт с поста главы департамента, рекомендовав своим преемником Николая. Хитрый медведь хотел повесить монстроловов на меня, а сам остаться в тени, но такое положение меня не устраивало. После экспериментов жука, у меня было заменено около пятнадцати процентов магопровода, но этого было недостаточно. Нужны ещё десятки килограмм пыли, а добывать её, будучи надзирателем за добытчиками, нельзя. Конечно, можно было провернуть схему, которую хотели провернуть Монфоры, но у меня не было для неё ни денег, ни ресурсов, ни связей. Одной княгини, пусть даже из рода Бельских, недостаточно.

К рассвету мы закончили наводить справедливость, и решили взорвать оставшуюся часть лабиринта. Опустили клетку с леммингом, заряженным четвертью мелка, и бахнули. Когда земля перестала дрожать, из неё полезли призраки: эктоплазма окончательно утратила связь с контролирующими механизмами, и больше не будет вызывать сбои в работе портала. Можно было сворачивать лагерь и выдвигаться домой.

Собирались немного вяло, как будто экономили силы для прощальной пирушки, уже заказанной в вечерней доставке. Лена наелась и напилась чего-то пьянящего, и едва не изнасиловала меня ночью в палатке. Я помогал ей как мог, но процесс формирования нового органа только-только начался.

Да, восстановить одну из самых чувствительных частей мужского тела оказалось вполне возможно, только из более подходящих материалов, чем глина. Я использовал эктоплазму, в оболочке из «тёплой» эктоплазмы, вспоминая о том, какие ощущения доставляет вливание малых доз энергии напрямую в тело. Только, чтобы чувствительность действительно была повыше, чем у пальца, выстраивать всё нужно с помощью магии жизни, а она быстрых изменений не предполагает.

Утром, перед началом перехода, Лена сказала, что следующий раз она хочет устроить вместе с Мариной. Такому сценарию я обрадовался ещё больше.

Переход в Урбос занял весь день, и закончился только поздней ночью. Поездка очень утомила Лену, и я отнёс её в наш дом. Утром предстояло забрать документы и награды — мне выписали аж целый орден — а дальше я собирался немного расслабиться, в роскошной резиденции Бельских, с двумя красотками, на несколько дней… Собственно, всё это должна организовать Лена, пока я занимаюсь скучными делами.

Всё шло просто отлично. Вампира Лёву выковыряли из его кабинета, и включили в состав комиссии, которая подписала все необходимые удостоверения. Личность, профессия, происхождение… Теперь и я, и Лена — полноправные граждане империи, герои войны и всё такое. Лена тоже получила награду, высочайшую из тех, что дают рядовому составу. Смысл награды сводился к тому, что такой заслуженный человек в рядовых явно засиделся, а потому имеет право поступить в любое учебное заведение, где готовят офицеров, за счёт имперской казны.

Ну а за мной признали право на «фамилию» Веллы, что давало мне плюс-минус ничего. Право обучаться в академии бесплатно, занимать высочайшие должности, и прочая ерунда, которой я всё равно не мог воспользоваться. Обиднее всего с академией: для своих деток ректоры ввели особые правила поступления, поэтому, если удастся сдать экзамен, то учиться я буду бесплатно. Но что это за экзамен, никто уже не помнил. На месте, конечно, разберутся, но мне-то от этого не легче. Однако, других оборвавшихся аристократических семейств в империи ещё не было, у аристократии только-только третье поколение во взрослую жизнь вступает.