Страница 26 из 45
Ангелика открывается мне совсем с новой стороны. Ночью и утром она была нежным и хрупким цветком, сейчас же в ней проявилась совсем неожиданная буря страсти, заставляющая меня терять голову. Страстная… раскрепощённая… Она, уже совсем не стесняясь, проявляет инициативу. Ладошками проводит по моей груди, прессу, опускается ниже и, обхватив рукой член, нежно ласкает его. Сминая её грудь, засасываю соски, дразня их. Я чувствую, как она жмется ко мне, требуя большего, и это подстегивает к дальнейшим действиям. Я уже на пределе. Возбуждение от её ласк достигло пика, а желание слиться с ней душит. Подхватив её за бёдра, поднимаю и беспрепятственно вхожу. Ангелика плотно обхватывает меня ногами, и обвивает руками плечи. Целуемся как обезумевшие и двигаемся в страстном ритме. Эмоции на грани, ее стоны заставляют сильнее и глубже входить в нее. Я вижу в её, помутнённых похотью, глазах восторг. С приоткрытых губ срываются жаркие стоны, сменяющиеся всхлипами. Она прижимается ко мне сильнее, словно ей мало.
Развернув ее к себе спиной, рывком снова вхожу, отчего Ангелика, упёршись руками в стену, вскрикивает. Я немного оттягиваю ее волосы, заставляя повернуть ко мне голову, и встречаю её губы жарким и требовательным поцелуем. Она рьяно отвечает тем же. Огонь разгорается во мне с новой силой. Я уже чувствую приближение финала, но еще не время. Проникаю в нее на всю глубину, сжимая в ладонях ее ягодицы, и останавливаюсь на мгновение, заставляя чувствовать в себе. Она, требуя продолжать, начинает двигать бедрами, и я не могу не подчиниться. Толчок… еще… женский вскрик… сжимается… протяжный стон… снова сжимает меня внутри и проводит ногтями по плитке.
На моем лице появляется блаженная улыбка, видя, что ее тело потряхивает в экстазе, но я сдерживаюсь, чтобы она в полной мере ощутила этот момент. Когда она перестаёт сжиматься, я позволяю себе кончить ей на спину, отправляясь вслед за ней и утопая в сладкой эйфории. Перед глазами летают яркие всполохи и даже мерцают целые звезды. Понимаю, что таких ярких чувств и эмоций я никогда ещё не испытывал.
Согреть Ангелику мне удалось, даже немного переусердствовал. Но увидев ее мокрое соблазнительное тело, не смог обуздать свое вожделение. К тому же, прочел в ее глазах ответное желание.
Удовлетворённую, расслабленную оборачиваю её полотенцем и отношу в постель. Она жмётся ко мне, и я снова согреваю её объятиями. Мне и самому так они необходимы. Осознаю, что хочу её держать в своих руках постоянно, не отпуская ни на час, словно боясь потерять. Сейчас, здесь есть МЫ, а что будет там?.. когда мы вернёмся?.. Отгоняю эти мысли, целуя в висок моё, только обретённое, сокровище.
Но, если Ангелика может пропустить тренинги, то мне такой роскоши не положено. Я и сам просил бы её остаться и отдохнуть, ведь сегодняшние эмоциональные потрясения, принесли ей неимоверную усталость. Её прикрытые глаза и спокойное лицо, явно дают понять, что девушка засыпает. Так не хочется оставлять её, но мои обязательства не оставляют мне выбора. Пусть пока отдохнёт.
Прикрываю ее легкой простыней и еще раз целую в мягкие губы. Поправляю выбившуюся прядь и нехотя покидаю её домик, осторожно прикрывая за собой дверь. Переодевшись в сухую одежду, сразу отправляюсь в уже знакомую беседку для дневных тренингов. Я и еще двое моих коллег проводим семинар, но я отстранен и практически постоянно витаю в облаках. Мои мысли постоянно возвращаются к спящей Ангелике, а тело непреодолимо тянет быть рядом с ней.
Мне уже не хочется находится здесь, то, чего я так долго ждал, потеряло смысл после встречи с Ангеликой. Всё, что мне сейчас так необходимо, находится в ста метрах от меня, и я считаю каждую минуту, постоянно поглядывая на наручные часы.
Еле дожидаюсь конца этой долгой лекции, просто механически отвечая людям на вопросы и презентуя свою информационную подборку. Опыт и любовь к профессии сделали своё дело, в то время как я, постоянно представляю Ангелику, сладко спящую сейчас в своем бунгало, куда я несомненно направлюсь сразу как освобожусь. Двухчасовое метание меня между делом и фантазиями в моей голове, подошли к концу, и я хочу направиться куда и мечтал, но путь мне преграждает Генрих.
— Марк, все в порядке?
— Что ты имеешь в виду?
— Поведение Хелен, меня удивляет. Я не знаю, что на неё нашло, — тяжело вздыхает он. — Возможно…
— Давай не будем гадать. К тому же это не твоя вина, а её поведение — просто прихоть.
— Да она порой капризна и непосредственна, как ребёнок, — признаёт старый товарищ. — Это мне в ней и нравилось всегда.
— Как избалованный ребёнок, Генрих, — возражаю я. — Но я всё равно хочу за неё извиниться, ведь она уже далеко зашла. Девушка могла пострадать, — грустно и с сочувствием произносит Генрих. Да он всегда отличался пониманием.
— И тебя не беспокоит, что всё это из-за меня? — открыто задаю интересующий меня вопрос. Неужели, он так слепо любит Хелен, что не замечает очевидного?
— Уязвлённое женское самолюбие, — пожимает он плечами и смотрит вдаль.
— Какое самолюбие Генрих? Она сама ушла, оставила меня за неделю до свадьбы. А теперь… — недоумеваю я его спокойствию. — И ты так спокоен?
— Она любит быть в центре внимания, ты же знаешь, — продолжает защищать её, будто не слыша моих слов. — Ей необходимо внимание всех мужчин, даже бывших, это я признаю и принимаю.
— Боже, ты серьёзно? — не могу поверить в то, что он говорит. Меня уже откровенно начинает раздражать наш разговор. Он ведь ведущий психолог, специалист со множеством дипломов. Почему же его глаза закрыты, а мозг отключен, в том, что касается Хелен?
— Думаешь, я не вижу, я слеп? — прерывает Генрих поток моих мыслей. — Нет, — качает он головой. — Просто Хелен… она из тех женщин, что как кошки. Их не удержать силой. Иногда нужно отпустить, чтобы она нагулялась, а потом снова вернулась в тёплую постель, мою постель. Понимаешь? Я просто принимаю её такой, какая она есть, и не пытаюсь держать на поводке, как собственник.
— Извини, мне не понятны ваши отношения, но я искренне тебе благодарен, что тогда не женился на… этой кошке, — выдыхаю с улыбкой, которая тут же, при воспоминании сегодняшнего разговора с Хелен, сменяется серьёзным взглядом. — Пусть гуляет, если тебя это устраивает. Но это не должно вредить другим. Согласен? Я не хочу, чтобы она мешала нам с Ангеликой, и тем более навредила ей чем-то. Поэтому попрошу всё же попридержать её на поводке, хотя бы эти дни, пока мы здесь. А теперь прости, мне пора.
И я быстрым шагом ухожу от Генриха и столь неприятного разговора. Почти лечу, подталкиваемый неведомой силой. Спешу оказаться рядом с той, что за эти дни стала мне так дорога и необходима. Словно кислород, словно вода, словно она проникла внутрь, в мысли, в голову и без неё нет больше меня.
Почти бегом, подталкиваемый желанием скорее увидеть Ангелику, прикоснуться и сжать в своих объятиях, я преодолеваю расстояние довольно быстро. Тихо открываю дверь, надеясь, что моё сокровище ещё спит. Хочу тихо прижаться к ней и слушать как она дышит, тонуть в её запахе, греться теплом её кожи…Но, меня встречает тишина и пустая постель. Думая, что она возможно в душе, бросаюсь проверить, но там её не нахожу, зато замечаю раскрытые дверцы шкафов и ящики комода.
— Ангелика! — срываюсь на крик, уже изрядно нервничая.
Выбегаю на улицу, бегу к домику администрации, мимо которого она не смогла бы пройти незамеченной. Обращаюсь к менеджерам обслуживающего персонала:
— Извините, пожалуйста, скажите, — сумбурно пытаюсь объяснить ситуацию на английском, но из-за спешки дыхание сбивается, а слова срываются скомканные. — Девушка… белокурая… блондинка… возможно с чемоданом… не проходила? Такси? Она вызывала такси?
Парень с женщиной кивают, показывая рукой в направлении города. Я смотрю в сторону, что мне указали, вижу отъезжающую машину и меня охватывает паника. Неужели она думает улететь. Куда она? Почему? В голове миллион вопросов. Возможно, это она. Я выбегаю на дорогу, пытаясь остановить машину. Таксист резко давит на тормоз, и я упираюсь руками в капот. Смуглый мужчина, высунув руки в окно, эмоционально жестикулирует и на сингальском выкрикивает ругательства. Машина пуста. Я резко тяну на себя дверцу и запрыгиваю внутрь. На английском кричу таксисту, чтобы мчал в аэропорт. Тот, понимая правильно мой путанный от переизбытка эмоций язык, давит на газ.