Страница 92 из 93
- Выиграл... что? - Он удивленно озирается. - Ну что? Тебе отсюда не выйти. Ты ничего не сможешь сделать. Всё, что ты сделал - убил несколько тысяч невиновных в середине радиоактивной пустыни.
- Это не убийство. Это война. Точнее, была война. Теперь - оккупация.
- С огриллонами? Сколько их, пять сотен? Тысяча?
- Не просто огриллоны, Гейл. Черные Ножи. Тысяча Черных Ножей с современным оружием? Поверь слову, тысяча - это много.
- Черные Ножи ненавидят тебя...
- Поклоняются мне. - Я простираю руки. - Всё меняется.
- Ты свихнулся.
- Мне все так говорят. Ты... вы, Совет, и вы, Конгресс Праздных и социальная полиция - вам пора понять. Всё кончается.
- Что кончается? Что именно ты намерен сделать и можешь сделать?
- Уже сделал. Врата под нашим контролем две недели.
- Мы получаем рапорты...
- От агентов Монастырей. Мы это умеем.
- Были перемещения...
- Ага, хороший вопрос. Мы взяли дилТ'ллан.
- Вы что?
- Как бы. Скорее, приняли в наследство.
- О мой Бог.
- Мой тоже. Теперь вы, мудаки, входите в Дом лишь по нашему разрешению. Так было уже две недели.
- А транзит... операции "Черного Камня"...
- Я же говорю: монастырские это умеют.
- Блефуешь. Не иначе.
- Мне все так говорят. Не говорили бы, если бы вспомнили последний раз, когда я блефовал. Хоть раз я блефовал? Хоть раз? Давай, вспоминай. Не получится.
Он долго молчит. Глаза закрыты.
Когда подает голос, то мягко и четко, даже преувеличенно четко, словно болит язык. - Что со мной? Теперь что? Не могу вообразить, что имею ценность как заложник. Похоже, Компании уже не требуется исполнительный директор.
- Весьма умело подытожил.
- Итак? И теперь... - он кашляет. Похоже, горло тоже болит. - Итак, теперь ты меня убьешь?
- Я подумывал.
Он открывает глаза. - В прошедшем времени?
Пожимаю плечами. - Не могу представить, что ты нам станешь опасен. Ты, конечно, крыса, вонючая крыса... но умная крыса.
- Похоже, это самый лучший комплимент из твоих уст.
- Я хотел бы дать тебе работу.
Веки падают, словно он близок к обмороку.
- Подумай, Гейл. Уверен, сейчас ты безработный.
Он опускает лицо почти между колен. - Что ни подумаю, выходит одна бессмыслица.
Вот это верно. Но не ему одному нужно понять. Всем вам.
Я не блефую.
Смотрите!
- Эй, Гейл, подумай еще. Ты знал, что сходку драконов именуют "воспламенением"? Люблю это слово. Воспламенение драконов. Красиво. Почти поэзия, а?
Он хмурится. - Драконы? О чем ты...
И тут тень, широкая и густая, проносится над учреждением, и Гейл давится словами. Вскакивает на ноги и прижимает лицо к стеклу, разинув рот.
Я рядом с ним, в той же позе. Хотелось бы выглядеть крутым, но случай превосходит любую возможность хранить невозмутимость. Да в жопу.
Это восхитительно.
Он слишком велик, чтобы видеть его целиком так низко. Тень слишком темна и глаз бунтуют, ведь я изучал лишь чучело Ша-Риккинтайр в Кунсткамере Сан-Франциско, а живое существо куда страшнее. Тень размером, может, в четверть мили с распахнутыми крыльями - драконам нужно ими хлопать не больше, чем это нужно реактивным истребителям - взлетает ввысь. Вертикально. Словно адова ракета.
Успеваю лишь углядеть намек на многоцветную чешую, как у сетчатого питона - он поднимает Щит из пламени оттенка солнца, вот вам еще один повод воскликнуть "Иисус милосердный!", и как хотелось бы видеть лица социков, слушающих предупреждение об угрозе и пытающихся понять, какой именно летательный аппарат идет к ним почти на скорости звука. Или выше?
О мой Бог, точно выше.
Я едва замечаю крошечную темную точку у крестца, а Гейл сообщает: - На хвосте у дракона человек, - совершенно спокойным, чуть задумчивым тоном. Таким обыкновенно заказывают завтрак.
Зрение у него лучше моего. - Спиной вперед, да?
- Похоже.
- Возможно, анханский солдат. Тавматургический корпус. Или монашек.
- Но лицом назад?
Пожимаю плечами. - Кормовое орудие.
Вот еще два взлетают с ревом, и Гейл говорит: - О мой Бог...
- Снова другой Бог. Подожди еще.
Третий ряд, три дракона, расходятся шире.
- Моя покойная жена, - сообщаю я, - способна быть весьма убедительной.
- Святая срань... - Не думаю, что прежде слышал от него подобный лексикон. Или он уже учится цитировать меня?
А когда искры и вспышки начинают расцветать вокруг строя шести драконов, и пара дюжин штурмкатеров идут вниз по спирали, выплевывая пламя и дым, падая на пустошь, Гейл шепчет: - Запеките мне в жопе куриный пирог...
О да, точно цитирует.
Замечаю свой глаз, отражение в стекле.
Да.
Кто-нибудь не видит происходящее? Кому-то нужно объяснять?
Пустоши теперь наши. Это бесполетная зона. А также безмашинная, беспехотная, безракетная, безбомбовая и какая-там-на-хрен-еще зона. Просто на случай, если вы усомнитесь в нашей способности ее поддерживать...
- Эй, Гейл, вопрос на засыпку. Сколько всего драконов в Поднебесье, как считаешь?
Он трясет головой. - Без понятия.
- Я тоже. Но готов спорить, больше шести.
- Гм. Ммм. - Он задумчиво кивает. - Да. - Окидывает оценивающим взглядом. - И всё это время - едва очнулся в лагере Бьюкенена - ты это планировал?
- Я планировал? Шутишь? Для этого есть другие. Некоторые из моих друзей реально умные, аж страшно.
- А если бы Совет удивил всех и принял твои предложения?
- Было бы, как я обещал. Никак иначе. Я человек слова.
- Очевидно, - бормочет он. - Но всё же... ты уже знал. Знал, каков будет их ответ. Знал об этом учреждении. О черном масле. Об отце.
- Люди привыкли слышать мой монолог, забыли, что мыслепередатчик передает не настоящие мысли. Это рассказ. Я как бы говорю, только очень тихо.
- Но... как ты побледнел. Задрожал. Слезы. Вспышка гнева...
- О, гнев был реален. Как и остальное. Мне не нужно было выдумывать это дерьмо. Нужно было лишь использовать то дерьмо, что есть.
- И всё же...
Я развожу руками. - Потому наше ремесло и называется актерством.
Над нами проносится новая тень, скалы и пески снаружи окружены мерцающим черным куполом - словно обсидиановый шарик для гольфа, которым будет играть тот, у кого палец размером с Шпиль.
- А это что?
- Сфера? Щит. Думаю, ей пришлось потрудиться, чтобы он пропускал дневной свет, не позволяя пройти излучению менее полезному. Итак, слушаю: как насчет работы?
- Да. Я, э... не уверен, что мне будет комфортно снова работать на тебя.
- Ты не будешь работать на меня. Будешь работать на Феллера. Но и он не будет работать на меня.
- Феллер?
- Ага. Я его повышаю. Новому руководству плевать на окупаемость вложений, так что мы позаботимся о лечении его рака. Он станет главой операций на Земной стороне. Но нам нужен связной с Конгрессом Праздных. Интересует?
Он кивает, отстраненно и задумчиво. - Мм. Да. Думаю, я в деле. Ох... Щит..?
Обсидиан бледнеет, медленно являя то, что под щитом: льва размером со слона с головой орла и крыльями размахом в городской квартал. Как раз за оперенной шеей прикреплен ряд седел с ременной подпругой вокруг живота; в переднем седле встала на стремена и дико машет мне рукой самая красивая десятилетняя девчонка, что когда-либо жила на свете. В любой вселенной. И улыбка ее исправляет все прегрешения мира. Всех миров.
- Погоди... - Гейл щурится сквозь стекло. - Это...
- Ага, - улыбаюсь я. - Это мой скакун.
Послесловие:
Владыкам Земли
"Именно тебе следовало бы знать, что не стоит трогать мою семью"
Еще одно.
Между вами, мудачье, и мной. Жест доброй воли.
Серьезно.
Под нашим началом сейчас довольно сил, чтобы завоевать ваш мир; но скажу правду - нам это на хрен не нужно. Ведь при этом погибнет чертова уйма народа, и наших, и ваших. А это то, чего мы - верьте или нет - хотели бы избежать. Нам до ужаса ясно, что вы не дадите гроша за жизнь и смерть других людей. Вы такие. Будь иначе, Земля была бы совсем другой.