Страница 77 из 93
Она росла, становясь плотнее, вылепляясь в мягком желтом свечении, и чем яснее виделась, тем менее человекоподобной оказывалась. Поверхность хрусталя раздалась и, словно богиня из морской пены, восстала древняя, дряхлая самка, без волос, на месте ног лишь уродливые культи, узлы шрамов вместо левого глаза и щеки; единственный глаз пылал яростным безумием, желтый, как хрусталь внизу.
- Хей, промой мозги от дерьма, старая летучая мышь. Давненько не встречались.
"Это было вечно, крольчонок. Но в вечности я видела тебя всегда".
На месте правой руки - там, где руку взорвало заемной силой - был стальной кулак, пластины зеркального блеска, безупречно-девственные. И ее она протянула в ответ на протянутую руку.
"Береги наш народ, крольчонок".
- Знаешь, буду.
Он сжал бронированный кулак рукой из плоти. - Спокойной ночи, Драная Корона. Спи спокойно.
"Я буду видеть сны о тебе, любимый".
- И в тех снах я буду трахать тебя в глазницу. Членом из колючей проволоки.
"Я тоже буду скучать".
- Все та же гнойная дыра в крысиной жопе, - сказал он. - Х'сиавалланайг Хриллан-тай!
Когда пламя Авторитета Хрила встретилось с плотью Его Кулака, белый пожар испепелил вселенную.
Когда он вновь осознал окружающее, Рука Хрила пропала, палату освещали только языки огня, лизавшего труп Драной Короны. Он лежал на холодном хрустале и думал, как же встать на ноги, ибо не помнил, как действуют руки-ноги. Рука болела. Как и плечо, грудь, ухо, лицо... даже по долгом размышлении он не смог бы назвать часть тела, не дрожащую от боли.
- Ох, точно, - буркнул он. - Эту подробность забыл, да?
Кожаный костюм был в столь же дурном состоянии. Он снова потянулся к Реальности, починить тело и одежду... но не нашел никакой Реальности, какой мог бы коснуться. Не слышал он и двойников-огриллонов. Да, все они лежали на полу вповалку, словно в общей могиле.
Он вздохнул. Да, верно, так и должно было сработать... но это, почему-то, не облегчало боль.
Он ухитрился встать на четвереньки. Пришлось застыть, сберегая дыхание. Из носа капало. Кровь падала на хрустальный пол и в свете "факелов" казалась черной.
Черной?
Кровь не выглядит черной в свете огня. Он коснулся лица, и рука вернулась черной от капавшего из носа масла. Он взирал на свое отражение в мерцающем обсидиане и, словно в том шаре Реальности, видел лишь силу.
Но нет. В масле он видел и будущее.
Кивнув себе.
- Начнем представление.
Ныне во Всегда 8:
Сумрачный лес
Она незрима, Ее нельзя услышать или пощупать, унюхать или попробовать на вкус; но Она здесь, ведь Здесь - всего лишь Ее Вечнобытие.
- И аминь, - бормочет Дункан, мудро радуясь, что пришпилен к почве, избавлен от необоримой потребности пасть на колени. В голове кружится тошнотворный экзистенциальный страх: что, если он лишь фрагмент Ее воображения, мимолетная фантазия, при малейшем Ее отвлечении рассыпающаяся в ничто, в нечто никогда не существовавшее?
Крис Хансен, Делианн Митондионн, Император Анханы и человеческий король эльфов, остается на коленях, понурив голову. Даже Ангвасса Хлейлок, Владыка Битв, вежливо опустилась на колено. Лишь лошадиная ведьма не пошевелилась; так и сидит рядом с Дунканом, лениво сплетая венок из диких цветов.
Кейн выходит на середину поляны и говорит: - Кончай это, на хрен.
Присутствие отвечает - не словами и даже не звуками, но смыслами.
"Как всегда, ты требуешь от Меня умаления".
- Если бы я мог требовать, скомандовал бы "шагом марш". Как Вера?
"Тревожится о тебе. Как и Я".
- Но я в полном порядке. Видишь? Так маршируй отсюда.
Мерцание силы заполняет воздух вокруг Дункана. Сила становится светом, вылепляя фигуру, похожую на жену Кейна. - Шенна.
"Пеллес Рил. Рада новой встрече, Дункан. Позволь тебе помочь".
- Мне?
"Я могу облегчить боль".
- Мне не больно.
"Не боль плоти, Дункан".
Он ощущает Ее Власть, теплую, словно кухня в стылый день, и приятную, словно воспоминание о руках матери.
Кейн говорит: - Помни, что я сказал.
- Не забываю. - Он посылает смущенную улыбку, взирая на мерцающую фигуру богини. - Благодарю за заботу, Пеллес Рил, - произносит он нарочито вежливо. - Но без боли я не помнил бы себя.
"Неужели эта участь ужасна? Говорю тебе; забвение несет покой и тишину, без страданий, без страхов, без желаний. Лишь покой".
Он чувствует слезы в уголках глаз. - Ты очень добра. Но нет. Не могу. Еще не могу. - Протягивает руку. - Я еще нужен Хэри.
"Хэри мертв. Этот человек - не твой сын".
- Он чей-то сын. Сын отца, любившего его без сомнений. Сын матери, чьей сладчайшей грезой было увидеть, как ребенок станет мужчиной. - Слезы льются рекой. - Такого сына довольно и мне.
"Тогда... ради уважения к нашей любви с Хэри, позволь хотя бы вызволить тебя из темницы". Мерцание становится вещественным, тянет руку к эфесу черного клинка.
Ангвасса Хлейлок произносит: - Остановись.
Без перехода коленопреклоненная фигура Ангвассы оказывается в середине поляны, между Мечом и Рукой богини. На колене, без оружия, голова так же почтительно склонена. - Меча касаются лишь по соизволению. Тебя не звали.
"Смеешь сопротивляться Мне, жалкий божок? Я столь же выше тебя, как ты выше смертных, коих вознамерился защищать".
- Я отлично знаю глубину Твоей мощи. Но долг остается. - Она поднимает голову, всматриваясь в принявшую форму энергию, лицо богини. - Я ставлю себя не над смертными, о Вольная Королева, но рядом с ними. Мой Щит всегда будет обращен против любого, вздумавшего им вредить.
"Смертного вреда от смертных рук".
- Не сегодня.
"Забываешь, с кем говоришь".
- Есть два пути избавления от угрозы тем, кто укрылся в тени Моего Щита. Первый путь - ты уходишь. - Ангвасса встает и прямо смотрит в лицо Силе. - Это путь без насилия.
"Имей я возможность остановить вас, никому не навредив - верь, так и было бы".
- Я верю тому, что вижу. Если ты не хочешь нести вред или испытывать вред, отступись.
"Вижу, отчего Кейн так тобой восхищен. Прощай, божок".
Рука Силы тянется к латной груди; безмолвная вспышка стирает бога, принявшего форму Ангвассы Хлейлок, с поляны - словно его никогда там не было.
"Теперь я возьму Меч, и с его уничтожением окончится всё".
- Нет. - Крис Хансен встал на колени; но встает с колен Делианн Митондионн. - Теперь вижу, почему Кейн не доверяет Тебе.
"Ты, тварь? Ты, жалкое существо - ты смеешь отвергать Мою Волю? Ты малая доля того, чем был Хрил, а его Я изгнала без усилий. Моргну глазом, и ты будешь уничтожен навеки".
- Удачи в объяснениях с Ма'элКотом. - Он смотрит вбок, на Кейна. - Ты знаешь ответ.
Удар грома, небо темнеет, разветвленные молнии сходятся к Делианну; когда снова можно видеть, почва, на которой стоял он, сожжена до камней.
Кейн говорит: - Всегда знал.
Сила снова тянется к Мечу.
Дункан морщится, сам устрашенный тем, что хочет сказать... но все же произносит: - Нет.
"Ты смеешь?"
- Оставь эти "ты смеешь" для туристов, - вмешивается Кейн.
"Ты смеешь противопоставить свою волю Моей?"
10
Данте, начало "Божественной комедии", пер. М.Лозинского