Доверие

— Ты понимаешь, что ему не стоит рассказывать? — отложив телефон, замечает Макар. Нависает тёмной тенью над сидящим на постели братом. Давить массой нереально, тот крупнее, авторитетом — тоже, ибо старше, однако… Костя смотрит исподлобья, но не возражает. Снова.

Макар никогда не понимал, как ему вообще удается эта фишка — призывать старшего брата к разуму. Причём гораздо чаще, чем это когда-либо удавалось родителям.

Только, похоже, не в этот раз, ибо в следующий момент Костя всё-таки возражает, упрямо пытаясь отстоять свои желания:

— Почему? Он мне как брат! Мы же росли вместе. Все, заметь, трое.

— То есть, — непроизвольно бросив взгляд на закрытую дверь и понизив голос, Макар наклоняется, цепляться пальцами за бортик верхней кровати, чтобы не упасть. — Ты согласен молчать о своей пернатости перед родителями, но не перед другом? В чём разница? Они, по твоей же логике, знают нас гораздо дольше.

Костик хлопает глазами, словно не может так быстро переварить вопрос.

Макар на мгновение прикрывает глаза, чувствуя, как неприятно и странно холодит внутри, прежде чем выплюнуть:

— Какого лешего он должен знать о той херне, что происходит⁈

— Он как брат и… не потащит в психушку!

Костик светится так, словно сдал какой-то особо сложный экзамен на отлично. Макару даже смешно становится. Только вот внутри всё так же холодно. А еще пусто. Словно чего-то не хватает. Такого важного и нужного, что присутствовало всегда, а сейчас исчезло, оставив после себя лишь пепел.

— Только у виска покрутит, — кивает Макар, не желая оставлять последнее слово за братом.

С прошлой ночи он так и не открыл воображаемую дверь, разделяющую их мысли и чувства. Сначала был обижен, потом пытался проснуться, сейчас этот разговор…

Макар не хочет быть зависим от брата, позволять хоть кому-то заглядывать в свои мысли, но…

«Я подумаю об этом позже» — обещает он себе, рисуя перед мысленным взором запертую дверь, ту самую, что закрыл сразу после возвращения Кости. Ключ проворачивается сам, даже не надо представлять, что касаешься его рукой, а затем и створка приоткрывается, пропуская сначала тонкий луч света, а потом и вовсе распахиваясь настежь.

Макара тут же затапливает теплом по самую макушку. Он даже пошатывает от этой волны, а вкупе с неосторожно разжатыми пальцами и попыткой встать ровно, это приводит к короткому полёту. Правда от жёсткого приземления носом в стену или бортик кровати, Макара спасает брат, поймав на подлёте. Смотрит своими ярко-жёлтыми, совинными глазами, словно в шаге от превращения. Макару чудится даже, что он видит пробившиеся через кожу зачатки перьев: пушистые, тёмные, а внутри щекочет.

— Давай сначала сами разберёмся, — отстранившись и твёрдо встав на ноги, просит Макар. — Как минимум сходим на предложенную Алисой встречу и поговорим.

«Им тоже ничего говорить не будем?»

Глаза Кости уже вернулись в норму, словно ничего и не было. А с перьями может и вовсе… Показалось.

«Или всё-таки будем? Мы как бы уже согласились…» — привычно, словно так и надо, продолжает Костя мысленно.

«Только давай не сразу все карты? Способности способностям рознь, может они о чём-то другом…»

Глава 19

По эту сторону разделяющего комнату на две части шкафа сумрачно, несмотря на сияющее за окном солнце. Приходится даже включить свет, чтобы спокойно ориентироваться на полках, а не искать одежду по памяти.

Да, она сама предложила встречу. И вчера в автобусе, когда стало понятно, что разговаривать в толпе никто не будет, и сейчас, набрав на мобильнике пару вопросов и получив на них вполне лаконичный ответ.

Только, несмотря на это, её всё равно слегка потряхивает. Правда, непонятно чего тут больше: страха или предвкушения.

«А может и того и другого».

В очередной раз переложив стопку одежды с места на место, Алиса слышит тяжкий вздох за спиной. Однако оборачиваться и смотреть не спешит. Она и так знает, что там, на дальнем краю дивана, сидит дядя. Чувствует его взгляд.

— Алис, ты уверена?

Нет, не уверена. Она вообще ни в чём не уверена последнее время. Словно балансирует на тонком бортике с закрытыми глазами.

Алиса морщится, выдыхая единственное, как ей кажется, верное:

— Да.

Пугать дядю ещё больше не хочется. Он и так переживает. Алиса прекрасно слышит, как он мало спит и ночами запирается на кухне, звеня пробирками. Только вот говорить что-то не имеет смысла. Он просто будет задерживаться на работе и делать, что бы он там ни делал, в ветклинике. В итоге ни сна ему это не улучшит, ни спокойствия. Ведь тогда на работе придётся что-то врать. Да и оставаться дома одной… Сейчас Алисе этого не хочется больше, чем обычно.

— Там настолько интересно было?

Алиса всё-таки оборачивается, натыкаясь взглядом на сосредоточенное лицо дяди. Простой человек. Ни намёка на звериный огонёк в глазах, что совсем недавно Алиса видела у своего отражения. Невольной искрой вспыхивает вопрос: «Как он может?». Без второй ипостаси. У него же это в крови. Даже, несмотря на то, что какой-то чёртов сбой лишил его всего ещё до рождения. Но где-то же внутри должен быть зверь! Они же с её отцом были братьями!

— Я привык, Алис, — словно поняв, о чём она думает, отзывается он. Улыбается мягко, прежде чем подняться с дивана и подойти ближе. — Я же говорил уже. За столько-то лет трудно не привыкнуть.

Алиса позволяет ему по-отечески зарыться пальцами в спадающие по плечам волосы и почесать за ухом. Родители всегда так делали, когда были живы.

— Там не то чтобы было интересно, — честно признается Алиса, на мгновение ткнувшись лбом в плечо и тут же отстраняясь. Она большая девочка, что это за нежности такие? — Просто… не знаю. Я не одинока?

— Ты не одинока, — подтверждает дядя и тут же хмурится, стоит Алисе упрямо качнуть головой.

— Нет, ты не понял. Они такие же! Я не знаю, какие точно, но… другие. Не простые люди. Это чувствуется. И это тепло… Я не знаю, как пояснить!

Алиса сдаётся, чувствуя, как, вслед за лёгкой вспышкой, приходит спокойствие.

Она реально не может описать те ощущения. Слишком быстро ускользают, словно вертящая хвостом мышь. Но ничего интересного в приземистых, окружённых лесом зданиях действительно нет. Старые казармы, как сказал Вересков. Или может его стоит теперь всегда называть по имени?

«Лу-ка» — пробует она на вкус чужое имя. И даже от него на языке отдает горечью трав.

— Всё будет хорошо, ты понимаешь? — поддержка, которая ей сейчас так нужна.

— Наверное. Дядь, — зарывшись пальцами в волосы и пройдясь по ним словно расчёской, Алиса вновь поднимает взгляд. — Я хочу узнать, кто они и…

«И найти таких же, как я сама», — повисает в воздухе, но дядя словно не чувствует, хотя и поддерживает, мягко обещая, словно и в самом деле может что-то сделать:

— Узнаешь. Обязательно.

И, на удивление, она ему верит. Не задумываясь, снова ныряет лбом в плечо, стоит только дяде раскрыть руки для объятий. Греется в чужом тепле, словно своей температуры тела ей мало. Но сейчас так хочется поддержки… И плевать, что она уже взрослая девочка. Никто же не смотрит. А тут все свои.

— Только будь осторожна.

Алиса с тихим вздохом кивает, елозя лбом по футболке. Раскрывать все карты она и не собирается.

Пиццерия, в которой они договорились встретиться, неприятно удивляет обилием народа и шумом. Хотя, забравшемуся в самый дальний уголок Луке, видимо, вполне комфортно. Только вот искать его пришлось через общий чат. Иначе, Алиса подозревает, пришлось бы обойти весь зал.

Он сидит поглощённый телефоном настолько, что, кажется, совершенно не замечает ничего вокруг. По крайней мере, на Алису взгляд поднимает лишь, когда дребезжит неосторожно задетый стул.

— Первая, — словно поспорил сам с собой, чуть удивлённо приподнимает брови Лука. — Привет.