Доверие

Дальше приёмной их не пускают, оставив основной кабинет, как обычно, закрытым. Размещайся, как хочешь, хотя небольшое узкое помещение мало подходит для такого количества людей сразу. Приходился лавировать между старым узким диванчиком, столиком и шкафом в углу.

Благо хоть родители сидят, иначе Макар сомневается, что удалось бы нормально разместиться. А сейчас остаётся просто пройти поближе к отцу, занимая пустое пространство у дальней стены и оставив последнее место на диване для единственной девушки.

А вот гостей школы такая теснота, судя по всему, совершенно не напрягает. Крепкие, широкоплечие и короткостриженные. Макару чудится в них военная выправка, хотя говорить что-то определённое на их счёт он не возьмётся.

С незнакомым мужчиной на диване куда как легче. Судя по тому, как, словно в поисках поддержки, к плечу придвинулась Серова — это тот самый дядя, что забыл подписать отказ от прививки.

«Как думаешь что им надо?» — раздается в голове и Макар едва сдерживается, чтобы не обернуться к брату. Слишком уж потерянно звучит его голос. Не осталось в нём ни капли того неуёмного любопытства, словно тоже чувствует лёгкое напряжение разлитое в воздухе. То ли до их прихода тут успели уже поспорить, то ли что-то ещё.

По крайней мере, загнанная в противоположный угол завуч не блещет ни радушием, ни улыбкой, как обычно, а скорее кривится, словно лимон проглотила.

«Понятия не имею» — так же мысленно отзывается Макар и замирает, пойманный чужим голосом:

— Позвольте представиться вновь прибывшим. Палов Федор Иннокентьевич и Омутов Виталий Петрович. Работаем на частное охранное агентство «Бастион». С некоторых пор мы расширяем сферу влияния и, как мы уже озвучили вашим родителям, у агентства есть программа для одаренных детей. Раз в несколько лет мы набираем группу подростков…

Макар слушает, как человек, назвавший себя Фёдором Иннокентьевичем, описывает все плюсы программы. Тут вам и подростковые лагеря за полстоимости, и помощь в поступлении в университет, и протекция на хорошую работу в будущем. Даже о службе в армии что-то там говорится. Кажется. Ибо с последнего Макар благополучно соскакивает. Когда ещё эта армия будет…

А потом разговор перетекает в знакомое большинству присутствующих русло, и Макар окончательно перестаёт слушать. Вылавливает только отдельные слова, чтобы не пропустить своё или знакомое имя и вовремя отреагировать. Скользит взглядом по скрестившему на груди руки и привалившемуся к спинке дивана отцу, по напряжённо замершему со своего края дяде Серовой. Перебирается дальше, осматриваясь, пока не натыкается на знакомый взгляд светло-карих глаз. В голове что-то щёлкает, и Макар оборачивается, выискивая недостающее звено.

Родителей в кабинете лишь двое. Завуч, молча взирающая от дверей в кабинет психолога, вряд ли его родственник. Будь это так и об этом знали бы уже все. Такого кота в мешке не утаить. Слишком занятная новость.

Шею сзади начинает неприятно покалывать и щекотать. Словно что-то выбирается из-под кожи. Макар помнит это чувство и поэтому тут же отвлекается резким: «Не трогай!». Выдыхает, как можно тише, понимая, что чуть не выкрикнул это вслух. Слишком испугался, хотя теперь и понимает, что глупо. Ну, зачесалось слегка у человека.

«Вдох-выдох. Успокойся».

Хочется обернуться и нормально посмотреть, но привлекать внимание к себе сейчас не стоит. Поэтому Макар только косится на стоящего рядом брата, но и этого вполне хватает. Красная щека, лёгкая испарина на лбу, чуть плывущий взгляд, когда тот смотрит в ответ. По позвоночнику, от шеи вниз, словно колючей щёткой проводят. Тело вспыхивает жаром, намекая на то, что Косте может быть ещё хуже.

«Ещё немного, — Макар находит рядом руку брата и сжимает запястье, тут же ощущая, как часто бьётся пульс под подушечками пальцев. — Давай, вдох-выдох. Медленно…»

Макар и сам следует своему же совету. Выдыхает, на мгновение прикрыв глаза и чувствуя, как рядом точно так же поступает брат. А когда открывает, то вновь сталкивается взглядом со светло-карими глазами. Напряженно изучающими, словно Верескова мучает какой-то неразрешённый вопрос.

Напряжение отступает, оставляя послевкусие в виде лёгкой щекотки на коже. Макар сглатывает, чувствуя, как становится легче дышать и тянется к брату.

«Все в порядке?»

«Полном».

Макар понимает, что брат врёт, но пульс под пальцами наконец-то успокаивается, а значит хотя бы отметка: «Сойдёт» достигнула. Так же как, по собственным ощущениям, процесс обращения либо приостановлен, либо дал задний ход.

— И что вы предлагаете? — возвращает в реальность голос дяди Серовой. — Мы все прекрасно слышали о перспективах работы с вами, о том, чем вы занимаетесь, но особо предложения и не было, как мне кажется.

— Дополнительные занятия, что-то вроде факультативов, ну или кружков, если вам такое название будет понятней, несколько раз в неделю. Лагеря летом или на других каникулах.

— А если мы откажемся?

— Вы вольны поступать, как заблагорассудится, — отзывается второй, доселе молчавший. — Не хотелось бы терять одарённую молодежь… Но что поделать. Такова жизнь.

— Представителей двое, а молодежи куда как больше, — внезапно замечает отец, обращая внимание на то, что чуть раньше заметил и Макар. Однако ответ оказывается несколько неожиданным.

— Вересков Лука, — представляет всё тот же второй. — Он попал в одну из таких групп несколько лет назад. Занимался более интенсивно, чем, в данном случае, будут заниматься ваши дети, так что сейчас вполне сможет занять место наставника.

Макару кажется, что сейчас на Верескове скрестились взгляды всех присутствующих. А тот даже в лице не меняется: всё то же спокойное выражение. Только напряжённо расправленные плечи, да застывший взгляд выдают его.

«А жилка то на шеё как бьётся, — комментирует Костя с тихим выдохом. — Что-то он не пышет радостью».

«Трое оболтусов на его плечи. Ты бы обрадовался?»

«Мы бы с Глебом были в восторге!»

«Не сомневаюсь».

Макару стыдно, но он всё равно чувствует облегчение, когда отец сообщает, что ему нужно вернуться на работу. Дома им с братом сейчас совершенно никто не нужен. Только пустая квартира и они сами. Иначе придётся объяснять всё родителям. С показательным выступлением и возможно паническим требованием вызвать скорую. Или ещё что-нибудь сделать. Он старается об этом не думать. Только оно приходит само. Неприятными картинками, показывающими, как брата увозят. Только не в больницу, а в какую-нибудь лабораторию.

«Как Росомаху…»

Макар хмурится, прикусывая губу изнутри, и через мгновение вскидывается, но спешащий вверх по лестнице Костя никак не реагирует на его мысли, словно и не услышал вовсе.

«А может и правда не услышал?.. Кость? — зовёт Макар, чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения. Тот правда тут же останавливается, оборачиваясь. Вскидывает вопросительно брови, едва различимые в темноте подъезда. — Ты слышал, о чём я думал только что?»

Сердце сбивается с ритма от понимания — не слышал. У брата на лице всё написано, даже и говорить нечего.

— Ничего, идём, — Макар выбегает вперед, перескакивая через ступеньку, чтобы поскорее преодолеть последний оставшийся пролёт и наконец-то оказаться в безопасности дома. Подальше от чужих взглядов.

У Кости уже на руках щетинка будущих перьев пробилась и радужки глаз нет-нет да отливают желтизной.

О причинах избирательной слышимости он подумает позже.

— Перекидывайся или успокойся, — требует Макар, замирая на пороге комнаты.

Они едва успели раздеться, но он чувствует, что брат уже на грани. Да и тот видно всё понимает. Успел, пока Макар ставил в угол раскиданную обувь, снять и джемпер, и рубашку, оставаясь в одних штанах. Вот только всё равно продолжает упрямиться.

— Не командуй!

Костя растирает предплечья, периодически царапая кожу ногтями, но с места не двигается. Смотрит исподлобья, так что Макар слегка пугается даже. Никогда раньше у его весёлого и немного безбашенного брата не было такого взгляда. Даже когда он злился.