Индивидуум

Внутри меня раздался треск.

– А иначе что? – сорвался я. – Накажешь меня? Отправишь в ссылку?

Я вскочил, продолжая распаляться. Впервые не хотелось успокаиваться, мне нравилось это чувство: как огонь бежит по венам, наполняя мышцы и кровь, иглами продирая сознание, обостряя каждое чувство.

– Это я, такой, какой есть! Ты пытаешься закрыть глаза на это, но я хренов заоблачник на целых пятьдесят процентов! И мне с этим нужно как-то жить. Я не могу запихнуть это подальше просто потому, что тебе так хочется, мать твою! Оно рвется из меня. Каждый день! Я не могу это скрывать, потому что ты не учишь как! Ты вообще ничего не делаешь, только треплешься и треплешься! И никак не можешь услышать, что с меня хватит! Я не могу так больше! Я…

– Прекращай! В последний раз предупреждаю.

– Нет! Ты…

Я получил удар под дых, едва договорив последнее слово. Казалось, легкие прилипли к позвоночнику, выбив весь кислород и душу. Меня отбросило к стене, где я и сполз на пол, натужно силясь сделать вдох и кашляя. Сквозь пелену виднелись голубые вихри светозарного огня, окружившие руки эквилибрума.

– Практики хочешь, значит? – угрожающе произнес он.

Сириус вышвырнул меня в помещение перед кабинетом, и, прежде чем я успел встать, он схватил меня за куртку и притянул лицом к себе. Никогда не видел его таким, с ледяной яростью в глазах.

– Будет тебе практика.

В голове загудело от удара, а от его огня защипало скулу. Я откинулся назад, тотально дезориентированный, и с трудом встал на ноги. Из носа серебряными каплями на пол лилась кровь.

– Мне дали полную свободу в твоем обучении, – спокойно сказал заоблачник. – И успехов ты как не показывал, так и не показываешь. А таких сцен я не потерплю!

Где-то в глубине сознания я понимал, что не должен был так поступать – кричать и истерить, – но злоба захлестнула меня ярыми потоками.

Я бросился на него, поджигая на руке пламя, но эквилибрум оказался быстрее. Он больно выкрутил мою руку до хруста и опрокинул меня обратно на пол. Я кое-как вырвался и недолго думая метнул в Сириуса сноп светозарного огня, настолько здоровый, что сияние закрыло противника. Энергия с ревом бросилась к нему, но тут же была прорвана его атакой. Я не успел увернуться и отлетел от удара квинтэссенции Сириуса – выросшими из пола глыбами льда.

Только я хотел подняться, как он поставил ногу мне на грудь, а к горлу прижалось лезвие – изогнутое как серп и покрытое инеем.

– Ты не уподобишься своему отцу, – повторил он, продолжая прижимать ко мне меч. – Он больше тебя, больше нас всех. Он символ величия Армии, Свет карающий и Свет дарующий. А потому твоя задача – сидеть тихо. Научиться жить с новообретенными силами на этой планете, но не пользоваться ими. Я поставлен сюда учить тебя не сражаться, Максимус, а быть незаметным. И даже с этим ты справляешься отвратительно.

– Пошел ты! – сквозь зубы зашипел я. – Это мои силы, и не тебе указывать, как мне ими пользоваться!

– Как раз мне, пока ты не принял своего положения. Тебя убьют или используют против Антареса Непогасимого. Не смей выдавать себя! Вот она, вся твоя приземленность! Индивидуализм! Это против всех наших устоев. Ты не думаешь об общем благе, о благе Света и всех, кто носит его в себе. Ты – опасное звено в цепи. Потому что слабое. Стоит хоть кому-то узнать о тебе, и нам всем конец!

Он испарил оружие и снова притянул меня ближе, шипя сквозь стиснутые челюсти:

– Так что будь добр, прекращай плакаться и выполняй то, что от тебя требуется, юный примум. Живи и делай все ради Армии. Найди свое место, будь там, где ты полезнее всего Свету. Будь кроток и тих. И тогда тебе воздастся.

Я затравленно глядел на него.

– Свету было бы полезнее, если бы меня не существовало.

Сириус вдруг притих и лишь тяжело смотрел на меня, но не отвечал. В помещении стало холодно.

В дверь постучали. Только тогда звезда отвлекся.

– Надевай подвеску. Живо.

Я рухнул обратно на пол, с трудом глотая воздух. Сириус терпеливо подождал, пока я натяну подвеску, и только затем, пригладив волосы, сказал:

– Войдите.

– Прошу прощения, что отвлекаю, – начал показавшийся в проеме Дан, – но вас вызывают на обзо… Вот черт, Макс, что с тобой случилось?

Он изумленно оглядывал меня, и только теперь я вспомнил, что у меня из носа хлестала кровь. Слава Свету, теперь она выглядела красной.

– Разошлись во мнениях, – сухо ответил ему Сириус. – Так что ты говорил? Протекторы хотят меня видеть? По какому поводу?

– По очень важному, – лаконично сообщил Дан. – Вас ждут на обзорной площадке одиннадцатого этажа.

Сириус вскинул подбородок и надменно фыркнул:

– Ждут, значит? Что ж. Пускай. Передай, что я скоро прибуду. А пока забери с собой Стрельца, ему нужно многое обдумать.

Как только дверь за нами закрылась, Дан подал мне белый платок. Я даже не стал задаваться вопросом, почему он вообще его носит – в наше-то время. Ответ на всё один: это же Дан.

– Спасибо, – промычал я, зажимая нос.

Сил вообще не осталось, я чувствовал себя полностью убитым. И дрожал как после долгого марафона. Друг это, конечно же, заметил.

– Поделиться не желаешь?

– Я выразил недовольство его манией вести учет всего. Сириус очень обиделся. Крайне чувствителен к критике.

– И всего-то? За это тебе прилетело?

– Это же чертов заоблачник, что ты от него хочешь? – Я шмыгнул. – Так, а что происходит? Мы собрались рассказать ему обо всем?

– Да! Приглашены лишь Тринадцать, что я, естественно, считаю огромной несправедливостью и плевком в мою сторону, но что поделать. Зато ты можешь пойти. Перевода документов у нас пока почти нет, Коул будет говорить только то, что вызнали другие. Надеюсь, этого хватит, чтобы Сириус зашевелился.

Глава XIV

И разверзлись небеса

Зная расторопность Сириуса, я счел, что времени до собрания у меня было еще достаточно. Потому первым же делом направился в Манипуляционную, потеряв Дана где-то по дороге.

Уже на подходе я услышал крики. Кто-то яростно ругался, переходя на личности каждого в семейном древе оппонента. Финальным аккордом нечто громко расколотилось, и стоило надеяться, что не о чью-то голову.

В коридор, чуть не сорвав двери с петель, вырвалась низкорослая протекторша, держа под мышкой ворох скрученных чертежей и толстую папку.

– Да и подавись своими расчетами! – прокричала она на прощание.

– Когда твой пепел закатают в урну, я его отправлю в слив! – рассерженно отозвался Тисус.

Козерог вовремя отскочила в сторону от меня, хотя вполне могла протаранить, изувечить и даже не заметить.

– Там… – начал было я, но Кимико даже не остановилась.

– Я тебе глаза выжгу, – змеей прошипела она, тыкая мне в лицо двумя пальцами.

Я растерянно смотрел ей вслед, еще слыша едкие ругательства дальше по коридору. Что ж, вышло даже мило. По сути, она так и здоровалась.

Учитывая столь яркий перформанс, я не сразу решился заглянуть в Манипуляционную, но, не уловив оттуда ни звука, толкнул скрипучую резную створку.

Стоило зайти в просторное помещение, как тут же до меня донеслось тихое бормотание Ламии. Она стояла у стены, часть которой была обращена в черную доску, и выводила на ней круги светом. Пунктирные линии, кольца со спиралями и стрелками казались орбитами, космическими картами. Чуть в стороне в беспорядке сияли манипуляционные уравнения.

– Не так, – тихо бормотала себе под нос Близнецы. – Лазарь, лазарь…

– Опять у вас тут драки ученых, а никого на них не приглашают? – спросил я, продолжая затыкать нос платком.

Ламия подскочила и изумленно уставилась на меня.

– Я чуть инфаркт не схватила! – воскликнула она, выдыхая. – Хоть бы постучался.

– Я стучал. И дверь скрипела. Вы ее, кстати, когда исправите? Вроде Манипуляционный отдел, работаете над изменениями реальности, а петли смазать не можете.

– Стучал? А… я снова заработалась.