Страница 15 из 121
— Много. Но я знаю лишь несколько. Если вы направляетесь в Совет, то, может быть, Лорды научат вас всему. Но идемте… — Она легко вскочила на ноги. — Здесь есть еще кое-что. Вы не голодны?
Словно разбуженное ее вопросом, в желудке возникло ощущение пустоты. Сколько времени прошло с тех пор, как он ел в последний раз? Кавинант расправил брючины, раскатал рукава и, сгорбившись, поднялся на ноги. Изумление его еще более усилилось, когда он почувствовал, что мышцы больше не болят. Недоверчиво покачав головой, он последовал за Леной к одному из краев долины. Они остановились в тени шишковатого кустарника высотой по пояс. Его листья были расправлены и растопырены, словно листья на дубе, но тут и там на нем виднелись маленькие свежие цветочки зеленоватого цвета, а под некоторыми листьями примостились тугие гроздья сине-зеленых плодов. Величиной ягоды были с ежевику.
— Это алианта, — сказала Лена. — Мы называем их «драгоценные ягоды»,оторвав одну гроздь, она съела четыре или пять ягодок, потом выплюнула косточки на ладонь и бросила их за спину. — Говорят, что человек может пройти всю Страну вдоль и поперек, питаясь одними только драгоценными ягодами, и вернется домой здоровее и упитаннее, чем был до отправления. Это — великий дар земли. Они цветут и дают плоды в любое время года. Нет такого района в Стране, где бы они не росли, — за исключением, быть может, расположенных на востоке Испорченных Равнин. Из всей растительности они — самые живучие, раньше всех созревают и позже всех осыпаются. Все это поведала мне моя мать, как часть учения нашего народа.
— Ешьте, — сказала она, протягивая Кавинанту гроздь ягод, — ешьте и раскидывайте семена по земле, чтобы алианта процветала.
Но Кавинант даже не пошевелился, чтобы взять ягоды. Он терялся в догадках, откуда у этой Страны такое странное могущество. На мгновение он даже забыл о постоянно грозящей ему опасности.
Лена заметила его блуждающий взгляд, потом взяла одну ягодку и положила ее Кавинанту в рот. Он непроизвольно прокусил кожицу алианты зубами, и тотчас его рот наполнил легкий приятный вкус, похожий на вкус зрелого персика с небольшими добавлениями соли и лимона. В следующее мгновение он уже жадно ел ягоды, лишь иногда вспоминая о том, чтобы выплюнуть семечки.
Он ел до тех пор, пока на этом кусте больше не осталось ягод, потом принялся осматриваться в поисках другого. Но Лена взяла его за руку, останавливая.
— Драгоценные ягоды — очень питательная еда, — сказала она. — Их не надо есть много. И будет вкуснее, если есть их медленно.
Но Кавинант все еще был голоден. Он не помнил, чтобы когда-нибудь ему так хотелось что-нибудь съесть, как сейчас хотелось эти плоды — ощущение поглощения пищи никогда не было столь ярким, столь желанным.
Он вырвал руку, словно намереваясь ударить девушку, но потом внезапно остановил себя.
Что это? Что происходит?
Прежде, чем найти ответ на этот вопрос, он осознал, что его одолевает уже другое чувство — всепоглощающая дремота. В мгновение ока он почти без перехода перестал ощущать голод и принялся непрерывно зевать. При этом у него был такой вид, будто он умирает от усталости. Он попытался повернуться, но замер при этом.
Лена тем временем говорила:
— Целебная грязь иногда оказывает такое действие, но я этого не ожидала. Когда раны слишком тяжелы, целебная грязь усыпляет человека, чтобы ускорить его выздоровление. Но царапины и порезы на руках — не смертельные раны. Может быть, у вас есть другие, которых вы мне не показали?
«Да, — подумал Кавинант, в очередной раз зевая. — Я смертельно болен».
Еще не успев коснуться травы, он уже спал.
Когда он стал медленно просыпаться, первое, что он осознал, были твердые бедра Лены, служившие ему подушкой. Постепенно он узнал и все остальное — тень дерева, щедро разукрашенную бликами заходящего солнца, аромат сосен, бормотание ветра, густую траву, касающуюся его, словно колыбель, звук напева, беспорядочное покалывание, появляющееся и исчезающее в его ладонях, будто атавизм, — но теплота его щеки на колене у Лены казалась сейчас важнее всего. В данный момент его единственным желанием было сжать Лену в объятиях и спрятать лицо между ее ног. Он подавил это желание, прислушиваясь к ее песне.
Мягким и каким-то наивным голоском она пела:
Ее голос как бы укутал его каким-то уютным покрывалом, и ему хотелось, чтобы это длилось бесконечно. После паузы, полной аромата сосен и шептания ветерка, Кавинант мягко сказал:
— Мне это нравится.
— Правда? Эту песню сочинил Томал-ремесленник для танца, когда он венчался с Миойран, дочерью Мойран. Но зачастую красота песни зависит от того, как ее поют, а я не певица. Может быть, сегодня вечером Этиаран, моя мать, будет петь для подкаменья. Тогда вы услышите настоящее пение. Кавинант не ответил. Он лежал неподвижно, желая лишь одного — как можно дольше покоить голову на этой подушке. Покалывание в ладонях, казалось, побуждало его обнять Лену, и он лежал, не двигаясь, наслаждаясь возникшим желанием и сомневаясь, хватит ли у него мужества его осуществить.
Потом она вновь запела. Мелодия казалась знакомой и в ней прослеживался шелест темных крыльев. Внезапно Кавинант понял, что мелодия напоминает ему ту, под которую еще совсем недавно в его мозгу крутилась песенка о золотом мальчике.
Он шел по тротуару к офису телефонной компании — название «телефонная компания» было золотом написано на двери, — чтобы оплатить свой счет.
Резко оторвав голову от колен Лены, Кавинант вскочил на ноги. Туман ярости заволок его сознание.
— Что это за песня? — требовательно и хрипло спросил он.
Озадаченная, Лена ответила:
— Никакой песни. Я просто пыталась придумать мелодию. Это плохо? Выражение ее голоса успокоило Кавинанта — она говорила так непринужденно, с таким огорчением, вызванным внезапной вспышкой его гнева. Ее слова подействовали на него расслабляюще, и туман рассеялся. «Не имею права, — думал он. — Я не имею права так набрасываться на нее».
Протянув руки, Кавинант помог девушке встать. Он попытался даже улыбнуться, но его неуправляемое лицо могло лишь состроить гримасу.
— Так куда мы теперь пойдем?
Лицо ее вспыхнуло, затем обида постепенно исчезала из ее взгляда.
— Странный вы, Томас Кавинант, — сказала она.
Криво усмехнувшись, он ответил:
— Я не знал, что это настолько плохо.
Мгновение они стояли, пристально глядя друг другу в глаза. Потом, к его удивлению, Лена вспыхнула и отняла свои руки. Когда она вновь заговорила, в ее голосе слышалось какое-то новое волнение.
— Мы пойдем в подкаменье. Вы увидите мою мать и отца.
Она весело повернулась и побежала по долине.
В своем беге она была тоненькой, легкой и грациозной, и Кавинант смотрел на нее, погруженный в размышления о странных новых чувствах, просыпающихся в нем. У него появилось неожиданное ощущение, что эта Страна может с помощью каких-то чар помочь ему освободиться от своей импотенции, обрести какое-то второе рождение, которое останется с ним даже после возвращения к нему сознания, после того, как Страна и все ее безумные события потускнеют и перейдут в небытие полузабытого сна. Такая надежда не подразумевала того, что Страна должна быть настоящей физической реальностью, независимой от его собственного сознания, бесконтрольных сновидений. Нет, проказа была неизлечимой болезнью, и если он не умер в случившемся с ним происшествии, то ему придется смириться с этим фактом.