Сердце дьявола

Ну не нравится мне молоть языком! Что теперь, обзываться?

Инквизитор рассмеялся и подмигнул мне, намекая, что то было лишь невинное подтрунивание. Око за око. Одна не слишком приятная фраза за другую.

– Засчитано, – кивнула я.

– Значит, у нас соревнование? Зря ты так, малышка. Поверь, во владении языком мне нет равных. Любая девушка подтвердит, что в этих вопросах я настоящий виртуоз.

Я густо покраснела и пришпорила коня. Где там тот ручей?! Только бы нам не пришлось ночевать у тракта. Я же с ума сойду. А в таверне всегда есть надежда найти собеседника для инквизитора и сплавить их куда подальше.

Сейчас я готова была вернуться в ту башню, куда меня в первый день бросили инквизиторы.

Глава 9

Ру смиловался надо мной. Он сказал, что первую ночь лучше провести не в чистом поле, а в таверне. Я не отреагировала на двусмысленность и только спросила, какую деревню мы выберем.

На нашем пути было только две: Рыбьи Ручьи и Красный Сулин. Инквизитор почесал макушку и объявил, что предпочитает те места, в названии которых упоминается еда. Оставалось только вздыхать. В его возрасте уже пора бы уяснить, что в рыбацких деревушках после зимы шаром покати. Хлеб соль нам никто не предложит.

Когда мы подъехали к Рыбьим Ручьям, мои худшие опасения подтвердились. Маленький поселок располагался на берегу скромной речушки, которая на розливе подтопила ближние дома. На холме, в самом центре Рыбьих Ручьев, стояла покосившаяся таверна. Впрочем, то было слишком громкое название для такого места. Кабак, не более.

Однако местные прикрепили над дверью большую табличку с надписью “Трактир Петровича”. Видимо, чтобы не перепутать с одним из хлевов, расположившимся неподалеку.

Ру отвел на конюшню наших лошадей, кинул монетку местному пацаненку, чтобы тот насыпал им овса или хотя бы чего-то съедобного, и подвел меня к двери. Заходить в трактир не хотелось. Я уже собиралась малодушно сбежать к лошадям, где точно лежит свежее сено, но меня остановили.

– Не дрейфь, – подмигнул мне Ру. – Уверен, это очень приятное место!

Мы вошли. Трактир поражал воображение. Если бы не табличка, я бы точно решила, что мы повернули куда-то не туда. Скудное освещение, кое-как сколоченные скамьи, блестящие от жира и пивных пятен столы. Как тут есть? Как тут спать? Мне клопы едва ли на голову не сыпятся. Я повернулась к Ру. Судя по поникшим плечам, до него уже дошло, что где-то в своей жизни он точно повернул не туда.

– Рыбьи Ручьи, значит, – мрачно произнесла я.

– Да. Пойдем, договоримся с хозяином о ночлеге. Все равно деваться некуда.

Я была склонна не согласиться с последним утверждением. Как никак, под холмом был хлев или амбар, а слева от трактира стояла конюшня. Все лучше, чем ничего. Однако возразить мне не дали. Ру подошел к мужику неопределенного возраста, стоящему за стойкой. Сальные волосы цвета серой плесени отлично сочетались с замызганным передничком в красненький цветочек. Мужичок отложил в сторону кружку, по которой размазывал ровным слоем грязь и щербато улыбнулся.

Он придерживался известного во многих деревнях принципа: в баню ходят только те, кому чесаться лень. Поэтому естественное напыление мужик хранил, как зеницу ока. Грязь, по сути, служила ему естественной защитой. И от блох, и от лишних клиентов.

– Нам бы комнатку, – неуверенно произнес Ру.

– Допуштим, – прошамкал мужик.

– На двоих, – добавила я. – Мы люди честные, бедокурить не собираемся.

– Ништо так не укрепляет веру в шеловека, – со знанием дела произнес трактирщик, – как предоплата. Шешть медяков.

Ру послушно выложил деньги и только потом сообразил, что в таком месте ночлег никак не мог стоить дороже одной монетки. Однако было уже поздно.

– Шпашибо, милок, – щербато улыбнулся мужик, жестом фокусника заставив все монетки исчезнуть. Случайно брошенный на стойку платок Ру тоже почему-то испарился. – Понимаю, дело молодое. – Я удостоилась подмигивания, больше смахивающего на нервный тик. – В кашдом вожраште швои прелешти. Только в молодошти щупаешь ишшо и чужие.

– Не обращай внимания, – тут же вмешался Ру, ненавязчиво уводя меня в зал.

Пока я обдумывала слова трактирщика о возрастах и прелестях, к нам подошла дородная подавальщица и поставила на стол два блюда.

– Мы не заказывали, – удивилась я.

– Подарок от заведения. Должен же кто-то это сожрать, пока не пропало.

Из горла Ру вырвался нервный смешок. Мы оба заглянули в тарелки и увидели странную субстанцию коричневого цвета. Я поковырялась в миске исключительно из научного интереса: что они положили в рагу? Помимо крупных кусков разваренной картошки обнаружилась темная слизь на ножке.

– Это грибы? – уточнила я у тетки. – Они точно съедобные?

– Все грибы съедобные, – улыбнулся Ру. – Просто некоторые только раз в жизни.

И он отправил в рот первую ложку этого варева. Я начала читать заговор на очищение желудка.

Глава 10

– Силен мужик, – восхитилась подавальщица.

Ру позеленел, потом побледнел, потом перестал косить под хамелеона и проглотил рагу. Заговор не понадобился. Ру потянулся за добавкой.

– Я не голодна, – решила я. – Мне, пожалуй, только водички.

– У нас сегодня баранья ножка, – попыталась соблазнить меня на заказ подавальщица. – И каша с салом!

Вопрос “Чьим?!” так и вертелся у меня на языке. Я предпочла не спрашивать. Даже если сало собирают с фартука трактирщика или его волос, это не мое дело. Главное, как говорится, что клиент доволен и средства сэкономлены.

– Не надо ей водички, – сказал Ру. – Принеси сивуху. И яичницу, со шкварками. Две порции. Зеленый лучок не забудь!

Тетка довольно улыбнулась и ушла выполнять заказ. Видимо, на прислуге здесь экономили. Вполне вероятно, что готовила и принимала заказы жена того мужичка. Семейный бизнес.

– Я не буду сивуху, – сообщила я. – А Йорику надо попить.

– Пусть лизнет стол. Главное, чтоб не окосел. А то тут такой коктейль из пива, сивухи и разбавленного вина, что даже мой желудок не выдержит.

– Удивительно. Я думала, у тебя уже горло луженое, раз ты даже рагу проглотить смог.

– Видишь ли, я побывал в двух худших местах в этом мире, – ответил Ру. – Сначала в цирке, потом в армии. Поверь, эта школа жизни подготовит тебя ко всему. В том числе к поеданию перловки на завтрак, обед и ужин. А сивуху ты будешь, потому что она крепкая.

– Что? – не поняла я.

– В воде могло плавать что угодно. От нее живот разболится. Пиво и вино наверняка разбавлено водой так, что потом будешь страдать весь день от головной боли. А сивуха крепкая. Даже если в ней что-то сдохло, вся зараза уже перебродила и пошла напитку на пользу. Так что слушайся старших, малышка.

Я поджала губы. Его манера обращаться со мной, как с деревенской девчонкой, неимоверно бесила. Впрочем, чего еще ждать от инквизитора?

Нам принесли еду и целый кувшин сивухи. Ру сообщил подавальщице, что в шесть медяков за ночь явно входила кормежка, на что тетка недовольно заворчала. Я слушала их перебранку вполуха.

– Вы нам еще доплачивать должны, – сказал Ру, – что мы после знакомства с вашим во всех смыслах впечатляющим хозяином решили здесь переночевать.

Подавальщица густо покраснела. Я подумала, что ее вот-вот удар хватит. Нет, он точно ее муж! Надо спасать инквизитора, пока ему скалкой не врезали промеж глаз.

– Такой шустрый мужчина! – воскликнула я. – Раз-раз, и все готово.

– Ага, дело такое. Первый раз к Петровичу зашли? Вот говорят, в сорок пять баба ягодка опять, – усмехнулась подавальщица. – Наш хозяин и в восемьдесят тот еще фрукт!

– Именно, – с облегчением выдохнула я. – Тот еще фрукт.

– Он моей подопечной намеки неприличные делал, – пожаловался Ру. – Психику ребенку портит!

Сам он ребенок. Мне, между прочим, почти двадцать. Я столько всего успела повидать, что поумнее некоторых сорокалетних буду. Инквизитор насмешливо фыркнул в ответ на мой пинок под столом и показал мне язык. И после этого я еще и ребенок?