Облака пустоши

Руки рабочего были перевязаны полосками ткани. Ахимас, очень нежно, словно снимая бинты с ожогов, начал избавляться от ткани.

— Не… Не делайте… Не трога! — подал голос рабочий и шевельнулся было. Но было поздно, Ахимас уже избавился от ткани и обомлел.

— Нет! Не может быть, — воскликнул он и бесцеремонно сдернул мешок с головы рабочего.

— Пресвятое переселение! — вскрикнул он. — Да это же невозможно! Просто никак!

Лицо, шея, и, похоже, все тело рабочего были сплошной прозрачной субстанцией, напоминавшей не то медузу, не то желе. Некоторые участки его были пронизаны сосудами. Внутри прозрачной головы пульсировал бесцветный мозг. Глазные яблоки, все еще белые, нетронутые дизраспадом, не моргая, смотрели на него. И губы, мертвенно-бледные, почти бесцветные, но еще не утратившие форму, шептали ему:

— Не… не надо… не делай… не надо… не делай… — с каждым словом, голос становился все тише и искаженнее, словно распадался. Пока существо, наконец, не замолкло совсем, словно сломавшись.

Ахимас чуть попятился назад и натолкнулся на Хельбрама. Он как вкопанный замер на месте. Ахимас сглотнул и посмотрел в лицо военному, с которого словно сошёл весь загар, таким оно было бледным.

— Но, это же не может быть. Правда?

— М-может, — заикаясь ответил майор.

Оба они отвернулись. По железной дороге прогромыхал груженый рудой состав из трех вагонов.

— Значит, не врали про дизраспад, — сказал Ахимас. — Это называют интуилом?

— Интуилом? — переспросил Хельбрам.

— Да. Это то, что приобретает форму и функции, становясь человеком под действием частиц.

— Тогда, вероятно, это он — интуил.

Ахимасу тут же вспомнились рассказы выживших после пиджетейского инцидента, говоривших, о чем-то похожем. Вспомнился ему и реплиморфированый аристократ, что сбежал их плена в Анбелонгене. Он как-то протиснулся между прутьев решетки, оставив после себя лужу слизи.

— Ну как вам? Насмотрелись? — прервал размышления Ахимаса голос позади. Голос был почти нормален, не считая повышенного градуса безнаказанности содержавшимся в этом голосе. Хельбрам и Ахимас обернулись на источник звука. Говорил некто в белом, похоже, поварском фартуке. Это был молодой нуаран, сидящий крайним. Ахимас подошел к нему.

Лица нуаран особенно не скрывал, и наемник мог хорошо рассмотреть его. Голова, пока что не был прозрачной, однако и ее, уже тронули первые признаки дизраспада. Сейчас кожа напоминала подтаявший воск, словно у реплиморфированных. Руки человек держал в карманах.

— Что благородным господам потребовалось здесь? Чего вы от нас хотите? — спросил незнакомец.

— Мы проводим расследование.

— Вот как? Много разузнали?

— Немало, — ответил Ахимас холодно и спросил: — Я вижу на вас поварская одежда.

Человек кивнул и сказал:

— Помощник повара в заводской столовой.

— Столовой? Туда тоже попал расплавленный арахит? — удивился Ахимас.

— Нет, столовая вообще в другом корпусе находится.

— Вот как? Можете помочь нам и ответить на вопросы? — спросил наемник.

— Ну, грех расследованию не помочь, — усмехнулся повар.

— Откуда у вас признаки дизраспада?

— Не знаю. Честно. Пострадали и те, кто не касался арахита и даже многие находившиеся далеко от центра аварии.

— Но у вас, получается, дизраспад в легкой форме? — спросил Хельбрам.

— Дизраспад? — переспросил повар и посмотрел на военного.

— Да. Вы и эти люди подверглись дизраспаду, — объяснил Ахимас.

— Ну уж не знаю легкая форма или нет. Но я вам скажу, конец все равно един! Главный шеф — мой начальник, чуть раньше меня заметил признаки этого проклятья. Но помалкивал! Еду он всегда отменную стряпал — потомственный повар. А тут, мы заметили, что от еды, которую он готовил, люди стали травиться.

— В смысле?

— Да в прямом. Это не инфекция была и ничего такого. Инспекция, что была на заводе, проверила и еду. С ней все было в порядке. Ничего, ровным счетом! Да только потом, люди не просто травиться начали, а умирать. Пятеро человек.

— Вот те раз! — удивлённо сказал Хельбрам и спросил: — Что с этим поваром, вашим начальником стало-то?

— То же, что и с этими бедолагами. Сперва он на работу не вышел. Один день, второй… Я заглянул к нему домой, и нашел там такое же! — нуаран слегка тронул ногой груду одежды, лежавшую здесь же рядом, сказав: — Недавно это тоже был человек.

Ахимас присел на корточки и руками в перчатках ощупал одежду. Она была покрыта прозрачной субстанцией.

— Вы все это время были на площади? — спросил Хельбрам. — Почему мы вас сразу не заметили?

— Я пришел позже вас.

— Понятно.

— Скажите, что с вашими руками? Они уже изменились? — спросил Ахимас.

— Да, — сказал повар с горечью и показал Ахимасу руки, наполовину прозрачные, с крупными венами, по которым циркулировала не кровь, но что-то странное. — Я не хочу такого конца дожидаться. Прогуляюсь по этому чертовому городу, найду место покрасивее и вскрою себе вены. Или то, что от них еще осталось. Только дайте воды, а лучше намибис, прошу. Жара, невыносимая!

— Возьмите, — сказал Хельбрам, протягивая бутыль жаропонижающего повару.

— Благодарю, — ответил он и принял из рук бутыль. — Как я и думал.

— Что? — спросил Ахимас.

— Рук я не чувствую! Держу что-то, но не чувствую что. Словно ничего держу.

— Вкус почувствуете?

Нуаран выпил несколько крупных глотков и сказал:

— Ничего не чувствую. Вкуса нет. Эх, а ведь повар? — с досадой добавил он и протянул бутыль обратно.

— Оставьте себе, — сказал Хельбрам.

Нуаран поступил странно. Он с силой сжал одну из рук в кулак. И к ужасу Ахимаса с Хельбрамом, кулак стал единой массой. Тогда нуаран другой рукой вылепил из этой массы что-то напоминавшее не то копыто, не то клешню.

— М-да… Зря я так, — сказал он. — Но проверить надо было.

«Значит, он меняет форму, — отметил Ахимас. — Вот как выглядит интуил».

— Ахимас, — тронул его Хельбрам. — Бандиты около того дома пропали.

Наемник осмотрел площадь.

— Правда, пропали. Они мне как-то сразу не понравились. Стояли словно чего-то ожидая.

— Тут ходят какие-то люди, — сказал повар. — Я их уже видел в других местах, где много пострадавших.

— Это не единственное место?

— Разумеется! По всему городу встречаются бедолаги вроде нас.

— Я Видел, как эти или подобные им, люди тащили по переулку несколько прозрачных оболочек.

— Думаешь, они мертвых собирают? Я вот то-то сомневаюсь, — сказал Ахимас.

— Да, я тоже подумал, что следят за порядком. Но, скоро я заметил, что они подолгу стоят и наблюдают за погибающими, словно ждут кусок полакомее. Ведь некоторые подолгу растворяются, а некоторые таят, сразу не оставляя от себя ничего кроме слизи.

— Вы видели, куда они отвозили оболочки?

— Нет, к сожалению.

— Ясно. Вы нам очень помогли.

— Господин, надеюсь, вы найдете тех, кто виноват в этом. Пусть они почувствует то же, что и мы! — сказал повар и добавил: — Прощайте!

— Прощайте! — сказал Ахимас.

— Куда вы теперь? — спросил удалявшегося повара, Хельбрам.

— Не знаю. Пойду к заливу.

Кого-то разум покидает сразу, а кого-то не покидает до самого конца. И это страшнее всего! Так я думаю, — высказал предположение Ахимас.

Глава 2. Под прикрытием

Выехав с площади у железнодорожных путей, Ахимас и Хельбрам попали в один из районов с трущобами. Сидя на лошади, Хельбрам спросил:

— Но для чего эти люди собирают эти, как вы их назвали…

— Интуилы?

— Да. Они ведь исчезают сами через несколько часов. Если я все верно понял…

— Думаю, мы выясним при чем тут эти бандиты, Хельбрам.

— Хорошо. Вот вы посмотрели на пострадавших работников завода. Какие наши дальнейшие действия?

— Опросить тех, кто еще не пострадал, работников шахты и завода. Еще нужно проникнуть на завод и осмотреть цех. Возможно, там найдутся зацепки. Также заглянуть к Эвелин Догбарт, жене директора, передать ей письма. И все это нужно сделать до прибытия в город Бирона Бененгрея.