Звезды без пощады

— Василий Григорьевич! — позвал дружинник, не осмеливаясь откинуть драпировку на входе. — Здесь ты, Григорьевич?

— Ну чего? — Гудвес схватился за кобуру. Какого лешего в этот час, да после такого паршивого дня? Хотя просто так бы тревожить не осмелились даже спьяну. Эх, неспроста здесь Савойский. Что-то прояснилось насчет грохота на окраине города?

— Извиняюсь. Перец срочно требует, — сказал второй, бряцнув патронами в кармане, и невразумительно пояснил: — Надобно скорее в биотроны. Там сейчас такое… Важное, со слов разведки. Мы уже подняли отряд Кукиша. Вот вас теперь.

— Бл. дь, — отозвался администратор, набулькав в кружку до края «Кинзмараули». — Вишь, какая жизнь? — он поднял глаза к Светлане — один прищуренный, другой широко открытый, подернутый поволокой — и принялся торопливо пить свое «кисленькое», пуская струйку по подбородку. — Жди меня, девочка.

Встал и, размашисто подхватив куртку, вышел.

Хитрова сидела несколько минут, обхватив колени, посапывая, словно принюхиваясь к его отвратительному запаху, пропитавшему палатку так же верно, как кафравский холод. Жаль, — пронеслось в голове. Светлана первый раз пожалела о том, что проклятый любовник ушел так скоро. Вдруг, что-то пойдет не так и он не вернется сегодня? Ах, как жаль! Тогда ей придется мучиться еще один день или два. Лучше бы эти дружинники пришли за ним на час позже. Так чтобы у Василия Григорьевича было время раздеть ее и заняться, что называется, любовью. А у нее, Хитровой, возможность воткнуть ему под лопатку нож. Пора было ставить кровавую точку в их отношениях и крест на бессмысленно существовании. Кахор Нэ Роош… Гудвес тоже посол смысла живого. Потому, что он — смерть. И она смерть. Лишь один вопрос: кто кого цапнет, утащит раньше?

От изгиба «Шоссе-Р» они двинули прямо через хаты: так ближе, хотя в полумраке не проблема ноги сломать через разбросанный скарб. Савойский, шедший первый, дважды спотыкался через растяжки палаток — не всегда их разглядишь в фиолетово-сером сумраке Нововладимирска — и сердечно чертыхался. В ответ из-за брезентовых стенок раздавалось то ворчание, то брань. Если б кто из выражавших хамоватое недовольство знал, что одна из четырех фигур Гудков Василий Григорьевич — сам заместитель главы администрации, то скорее бы язык проглотил, чем выдавать себя брюзжанием. Но Гудвесу было не до разборок. Отчасти он злился. Кому понравится, когда тебя после изнурительного дня ставят снова на ноги, едва ли ни с бабы снимают? Но и озабоченность Перца тоже можно понять. Может судьба им подкидывала действительно уникальный случай, и не воспользуйся им — осердится злодейка-судьба, надолго повернется своим безразмерным задом.

— Коржа вызвали? — спросил он, перепрыгивая через чемодан с порванной боковиной.

— Как же без него, — отозвался Грузь.

На самом деле без него никак: он и план Нововладимирска чертил, и прилегающих биотронов, и восточная пещера на его интеллигентной совести. Теперь добавится еще кое-что. Знать бы только что… И много ли придется заплатить за это знание. Сегодня в стычке с урками много народа полегло. Отряд Лешего ропщет: конечно, у них минус пять. И неизвестно сколько еще минусов принесет сегодняшняя ночь и завтрашний день. Однако цель слишком велика и, возможно, оправдает средства.

— Так «жуки», по-вашему, оттуда выползают? — поднимаясь к началу биотронов, проговорил Гудвес. Вопрос вышел неуместным. Сколько уже на эту тему терли за последние дни. Но вертелось это в башке, и хотелось услышать еще одно бессмысленное подтверждение.

— Откуда ж им еще, — Савойский поправил ремень автомата, все сползавший с его покатых плеч. — Только оттуда, Григорьевич. И правильно, что не решились шашку взрывать. Правильно! А то б и тротил зря спалили, и вышло больше беды, чем разумной пользы.

— Теперь посмотрим, мож и закладка не потребуется, а если потребуется, лучше место найдем, — высказался молодой дружинник.

Гудвес только отмахнулся от его мыслей. За вторым уровнем биотронов тревога в душе только нарастала. И дело не в том, что здесь плохо с освещением: лишь серые, голубоватые световые пятна словно призраки, размазанные по стенам. Шелест воды, стекавшей тонкими ручейками по пенолиту, и приглушенное эхо голосов издалека. Нервы натягивало предчувствие. Предчувствие, что с этой ночи, с этого часа размеренная жизнь в Нововладимирске, чуть разбавленная перестрелками и рейдами «жуков», скоро изменится со всей мыслимой крутизной. Откуда шло это предчувствие, Гудвес не мог уяснить, вроде даром заглядывать вперед не обладал. Но вот на тебе — отпечаталась понурая мысль в голове, да так крепко, что даже думы о рыжеволосой стерве, дожидавшейся его в палатке, вылетели и сгинули во тьме. А другим вроде и никакого предчувствия: Савойский совсем без нервов шел неторопливо впереди, зная здесь каждый поворот и выступ; Грузь, так тот вообще озаботился только жратвой — сдернул с замшелой выемки какой-то овощ и жевал его, причмокивая будто какая-то скотина; о молодом нет речи.

За аркой стало светлее: мозаика синих, фиолетовых, розовых пятен справа и слева, в ней тускло поблескивали волокна, длинными пучками свисавшие с потолка. Над сморщенными башенками пенолита водная капель, ее брызги на жирнолистых растениях, покрытых серебристыми волосками. Здесь уже ропот собравшейся дружины слышался ясно, сквозь другие голоса пробивался прохладный и властный басок Перца. Скоро Гудвес разглядел бойцов группы Кукиша: почти все в камуфляже «талый снег», двое со снайперками остальные с калашами под 7,62, в разгрузках по три магазина и гранаты — в общем, чем богаты, все для нововладимирского спецназа. И ребята там собрались: если не каждый крепкий телом, то определенно каждый с особой сноровкой и опытом. Семеро из владимирского СОБРА, двое из ОМОНА, остальные бывалые армейские. Эти сегодня утром в восточной пещере в бой не лезли, только участвовали в зачистке, когда основную массу зеков утопили в крови.

Дальше сидели вдоль стены или покуривали стоя еще два отряда дружинников, шепотом травя анекдоты и подшучивая, но как-то нервно, не от души. Поэтому шуточки казались змеиным шипением, ползущим из глубин пенолита, таким же шипением чудился смех.

— Ну вот тебе, Григорьевич, — Перец с мрачной усмешкой кивнул на провал в стене, обрамленный кольцом «паутины». — Правы мы были. Все-таки люк, а не гобелен аля Людовика Четырнадцатого.

— Люк, так люк, — Гудвес остановился, заглядывая в проход, уходящий довольно круто вверх. — Разведку проводили?

— Да на кой оно надо? Уйдут люди, и будем их ждать час, два, три. Может совсем сгинут. Уж идти так сразу боевой группой, — высказался Грач, и Перец, судя по небрежному кивку, его поддерживал. — Троих вперед выдвинем, и все дела.

— И если доберемся до логова «жуков», что тогда? — поинтересовался Гудков, догадываясь, что здесь уже все без него решено.

— Тогда по обстановке, — Влад указал на ранец с тротиловыми шашкам и три трубки с облупленной зеленой краской — «Мухи». — Рискованное решение, тебе его и принимать. Извини, что с постели выдернул, но я подумал, что рейд должен возглавить именно ты.

«Ну, п. дец! — бряцнуло в голове Гудвеса». Не выказывая негодования, он потер кончик носа. Сегодня утром в восточной пещере рейд возглавлял тоже он. Не прошло и суток, и на тебе круче: билет в путешествие с вовсе непредсказуемым концом. Уж не избавиться от него решил Владислав Михайлович? Открытого разлада между ними не было, только не первый день происходило что-то мутное, и Гудков подумал: «А нет ли уже более угодного человечка на место зам главы администрации?». Где-то, закутавшись в шерстяное одеяло, в тускло-интимном свете его ожидала рыжеволосая стервочка, которая только сегодня стала добрее и покладистей. Дождется ли? Ну почему именно сегодня?! Именно в эту ночь?! А здесь за серебристым кольцом «паутины» начинался коридор, где темная холодная неизвестность в обнимку со смертью. Лучше пять раз взять штурмом восточную пещеру, чем сюда. Лучше на ножах с урками или самому со штрафниками под пули. Только Кахор Нэ Роош не позволяет выбирать.