Звезды без пощады

— Как кто? — опешил дружинник. — Зам главы администрации, — и тише добавил. — Гудвес наш.

— Ну конечно. Гудвес… Почти вошебник Гудвин. Шарлатан, державший в страхе глупышей Изумрудного города. И вы все здесь глупыши… глупыши… Маленькие безвольные куклы… Куда идти?

Они направились к форту, пропуская вперед поредевшую группу штрафников. Ветер, всегда ходивший по площади кругом, стал резче и холоднее. Или так казалось: без души кровь становится холодной как у змей, только инертное человеческое тело не может к этому сразу привыкнуть.

За так называемыми воротами — проемом в стене, завешенном маскировочной сеткой — они свернули направо, прошли между кучи барахла и штабеля строительных блоков.

— Нахрена ее привел? — Перец уставился на Хитрову, потом на дружинника.

Тот растерялся, открывая рот для ответа.

— Я попросил, — сказал Гудвес. — Пусть здесь побудет.

Влад махнул рукой и склонился над исчерченными фломастерами и шариковой ручкой листками.

— Получается, что они появляются отсюда и сюда же уходят, — продолжил мужчина с желтоватым, вытянутым лицом, облаченный в камуфляж. — Только два возможных хода, других вариантов нет, — он ткнул карандашом в план пещеры, отмечая центральную область биотронов.

— Что скажешь, Корж? — Перец покосился на стоявшего рядом с Гудвесом дружинника.

— Были мы там. Место темное, никакой растительности, нихрена ничего, — сказал за него, закуривая, паренек в нейлоновой куртке. — Стена гладкая, затянутая чем-то вроде паутины. Ну не паутина, а какие-то волокна что ли, сплетаются в спиральку. А может и не волокна. Не знаю, как объяснить. На люк в нормальном понимании не похоже, хотя как знать.

— Но другого места нет, — заметил Корж. — Все уже облазили. Складывая вместе результаты разведгрупп, только здесь, — он нажал карандашом на место, отмеченное на карте.

— Проход там неширокий, метров пять, — Гудвес прищурил покрасневшие глаза, сердито сидевшие над его утиным носом. — Слушай, Влад, может его взорвать к гребаной матери? У нас тротила три кило. Дыры в стенах проковырять, закладку и е. нуть как следует!

Перец неуверенно качнул головой.

— Такую дрянь, — он постучал пальцем по пенолитовому блоку, — тротилом не особо возьмешь. Это тебе не порода. Вязкая фигня. А рисковать нашим зарядом… Хотя можно попробовать один брикет.

— Извини, Влад, допустим, получится. Будет какое-то обрушение и завал. Что дальше? — Корж, покусывая фильтр, затянулся. — Думаете, кафры нас оставят? Да они за пять минут уберут куски стены и пустят еще больше «жуков».

— Другие предложения есть? — Василий Григорьевич, который Гудвес, заскрипел своей кожанкой. — Или мы будем сидеть и ждать как лохи, пока эта сволота и нас заберет? Нет?

Корж под его неласковым взглядом поежился и не рискнул возразить. Дурак этот Вася, чего с ним спорить. И Перец не всегда бывает умным. Ох, доведут они Нововладимирск до большой, во всю ширь беды: сейчас кафры хоть по полсотни человек увозят, а пойди на открытую конфронтацию, так умертвят разом всех. Никто не знает, что у них в голове и на что способны. Одно слово: инопланетяне, что по-русски не любезней бесов.

— А у меня есть. Грузовики надо искать, — продолжил Гудвес. — Военные загнали с той стороны минимум шесть машин. Это только из того, про что капитан разбазарил. Не могли же они сквозь землю провалиться. Будут грузовики, и повоюем тогда. Взорвем звездолет к е…й матери!

— Эй, ты аккуратнее с планами, — хмыкнул Перец. — Весь звездолет как бы не надо. Грузовики, оно, конечно, неплохо бы. Но еще более требуется достать живого кафра. Хотя бы на нормальный разговор с ними выйти: чего эти скоты хотят. И это, — он повернулся к Светлане, — все-таки не надо ей здесь, Вась. Отошли нахрен. Не танцы с бабами на повестке дня.

Гудвес неохотно распорядился, и дружинник, сопровождавший Хитрову к форту, повел ее к жилой зоне. Куда-то к началу проспекта, к бурым столбам, огороженным веревками и брезентом, светящимися у верхушек словно маяки в угрюмом море с рифами пенолита.

За провожатым Света прошла под низкой аркой на площадку с шестью палатками, жавшимися друг к дружке боками, и брезентовым тентом над раскладным столиком. Полный идиотизм: будто в пещерном городе шли дожди или солнце пекло макушку.

— Здесь, пожалуйста, дожидайтесь. Палатка полностью ваша, — дружинник указал на брезентовый домик, приютившийся у шишковатого основания столба.

Хитрова откинула полог, наклонившись, вошла в синий сумрак. Расстелено три спальника, рюкзак в углу и сумки черт знает с чем. Чья-то куртка на искусственном меху. Сверху на веревочке свисал фонарик и картонный ароматизатор, которые вешают в машинах. Зачем араматизатор, перебить запах несвежих носков? Ни разу не помогает — воняет до тошноты. Она нашла взглядом источник неприятностей: берцы с торчащими из них вонючками, выставила из палатки и опустилась возле спортивной сумки, накрытой глянцевым журналом. В этом сумрачном уголке проклятого мира, печатное издание с Земли, был единственной вещью, которая привлекла внимание. Сумки, рюкзаки, одежда, спальники не в счет: они словно были здесь всегда. Они больше не ассоциировались с родной планетой — стали неотъемлем атрибутом этой пещеры, такими как растительность в биотронах, промозглый холод, фиолетово-синие тени и идущая по пятам смерть. Хитрова взяла журнал, спец выпуск «Geo» от 19 июля. На обложке крупными буквами «Апокалипсис через 20 дней?!». Дотянувшись до фонарика, щелкнула кнопкой, и развернула журнал на передовой статье. На красочной иллюстрации астероид в огненном ореоле тонул в земной атмосфере. Ниже небоскребы Нью-Йорка скорбно застыли перед взметнувшейся до небес волной. Статья оказалась глупая. Профессор Эмиль Синити старательно доказывал, что все страхи по столкновению Головы Горгоны с Землей необоснованны, а расчеты американских обсерваторий — чистая фикция, завязанная с чьими-то экономическими интересами. Дурацкая статья, наиглупейшая, но Светлана заставила себя читать. Может быть, ровные журнальные строчки перед глазами помогут отвлечься и реже вспоминать пережитое час назад: то Иришу, висевшую на конце жгута в трех метрах над землей, то Сержа, уложенного и завернутого рядом с телом лучшей подруги. Только читать не получилось. Буквы плыли вверх-вниз, в голову лезли мысли, холодные и скользкие как змеи.

Когда в палатку просунулся Гудвес, на часах была почти полночь. Время как раз удобное для появления вампиров и прочей нечестии. Свою куртку, похожую на черные кожаные крылья, сбросил у входа, и оскалился, ставя на пол полиэтиленовой пакет, звякнувший стеклом.

— Что пить изволите? — с фальшивой обходительностью осведомился он. — Шампанское, виски, коньяк?

— Ничего, — Света отодвинулась в угол и поджала ноги.

— Ты это, девочка, брось. Тяжелый день был у меня. Столько всего навалилось, башка набекрень. Оттянуться хочется, и за знакомство по-хорошему надо накатить, — он принялся выкладывать бутылки, консервы и стаканчики.

Поглядывая на Хитрову, облюбовал сам: откупорил шампанское и бутылку водки, вскрыл банку с ветчиной, разбросал конфеты. Потом подсел к Светлане, протягивая стакан с еще не осевшей пеной.

— Сказала — не буду, — Хитрова отвернулась к брошенному журналу.

— Слышь, принцесса, что будешь, а чего не будешь, решаю я. Не надо мне портить настроение, — он взял ее руку, втискивая между сжатых пальцев стаканчик.

— Пожалуйста, будь человеком, — Света отставила шампанское подальше, чтобы не перевернуть ногой. — Я сегодня потеряла двух близких людей. Мне волком выть хочется, а не Советское полусладкое с конфетками.

— Это кого ты потеряла? Лужка? Ну-ка на меня смотри, — он повернул ее лицо к себе. — Гнидного сученка, который профессора на нож привел и тебя под пули ставил? Туда ему и дорога! Нет его больше! Понятно? — Гудвес дернул ее за подбородок. — Его нахрен нет! Для тебя здесь только я.

— Для меня здесь больше никого нет! — прошипела Хитрова, отдирая его ладонь от лица и пытаясь отвернуться. Не то, что она не могла вынести его зеленовато-болотных глаз, пожирающих ее как грязная трясина, просто пивной перегар изо рта администратора был отвратителен. Да и рожа его: у конченых бомжей обычно получше.