Звезды без пощады

— Где же мы найдем врача? Где?! — подняв заплаканное лицо, прокричала Елена Владимировна. — И зачем мы сюда пошли?! Ну какая же глупость!

— Вижу только два варианта, — продолжил Лугин. — Или быстрее возвращаться в Нововладимирск, со всеми вытекающими. Или взять риск, обследовать эту пещеру. Возможно, мы случайно нарвались на банду, промышлявшую по биотронам или шедшую в тот же Нововладимирск, а в этой пещере имеется поселение с более вменяемыми жителями. Я бы выбрал второе, поскольку мы уже здесь.

— И я бы выбрал второе, — кивнул Гармаш, хлопотавший возле Ильина. — Но при этом риск обжечься еще выше. Давай, мичман, так… Раз времени рассиживаться нет… По-хорошему у нас вообще ничего нет, кроме двух тяжелораненых и всего двух альтернатив: либо сдаться нововладимирцам, либо здесь еще раз напороться на бандитов. Я иду, погляжу, что здесь. Вдруг, действительно, как ты говоришь, имеется поселение с вменяемыми людьми. Но не верю я уже в такое, — он замотал головой. — Честно говоря, не верю в людскую вменяемость. В общем, все равно схожу, чтобы потом не мучила совесть. Если услышите выстрелы или я не вернусь через полчаса, сматывайтесь в Нововладимирск, и на поклон к Перцу.

— Лады. Мы сумки пока подтянем ближе к дыре, — Лугин прикинул, что большую часть багажа при любом раскладе придется пристроить здесь. У выхода из туннеля имелось что-то вроде ложбинки. Хорошо бы туда убрать скарб от посторонних глаз и привалить этот неважный схрон кусками кафравского мха.

Гармаш без задержки двинул к темному рукаву галереи. Раненый Ильин, стонал, вспоминая маму и потерянную навсегда Землю. Жалко солдата, нестерпимо жалко. Майор сам бы предпочел трижды попасть под ружейные выстрелы.

А Славка Руднев, скромник, наивный мальчишка в душе, лежал мертвый с большим открытым ртом, возле скорченного тела бандита. И так невыносимо было наблюдать их двоих угомонившихся на веки рядом, словно ангелочка возле проклятого зверя.

11

— Профессору пить не давать, — наказал Лугин Елене Владимировне, вроде утихшей в последние минуты.

Сам он решил все-таки обшмонать убитых бандитов. Патроны на ТТ — 7,63 край как нужны. Попробуй такие достань не только в пределах кафравского звездолета, но и на прежней Земле-матушке — раритет без всяких преувеличений. Да и ПМ еще один пригодиться. Даже, пожалуй, ПМ важнее. А еще мало ли что полезного у мертвяков-подонков. Тот же армейский бушлат снять с низенького. Низенький в плечах вполне широк, и верхняя одежка с него пойдет вместо пледа, державшегося на булавках и мало спасавшего от холода. При этом Сергей подумал, что за подобное мародерство стыдно ему вовсе не будет. Он бы и кожу снял с этих козлов, не то что одежду. Одна только неприятность: их вещи станут напоминать о Славкиной смерти. В общем, злые вещи, но что делать, если вокруг нет ничего доброго.

Артем, корчившийся и стонавший, скоро успокоился. Может быть, подействовал укол и таблетки из Светкиной аптечки, хотя реально боль от таких ран мог заглушить только общий наркоз. Не поднимая чугунной головы, Ильин нашел взглядом Красину: ее серые глазки в тот самый миг влажно смотрели на него.

— Ир… — шевельнул он губами. — Покурим, а?

— Покурим… — Красина опустилась рядом, достала пачку «Winston». — Куда тебе сейчас курить, бедный герой? Лежи, пожалуйста, смирно.

— А обещала, как-нибудь вместе… — с горечью напомнил он. — Мне курить, наверное, последний раз. Майор вернется, буду к тому моменту жив или нет, не знаю.

— Не смей думать о глупостях, — наклонившись, прошипела Ира. — У тебя раны плевые, просто очень болезненные, — соврала она, не имя представления о тяжести его ранений, но по мрачному виду мичмана, догадавшись, что с солдатиком совсем плохо. — Лежать нужно спокойно и без мыслей о табаке, — как можно мягче добавила она.

— А я мыслями как раз не о табаке маюсь, — он поманил ее пальцем руки, прижатой выше повязки, — а о тебе. Покурить — это так, как бы за кампанию. Хотел бы сам, сам и до кармана дотянулся. У нас на улице девчонка жила точно вроде тебя. Такие же волосы и глаза то ли серые, то ли голубые — не поймешь. Такие, что тянет к ним, фиг остановишься. Нравилась мне, аж ночами снилась. Так вот… Ну прикуривай, — он покосился на сигарету.

— Что «так вот»? — Красина щелкнула зажигалкой.

— Так вот ты, получается, красивее ее, — он нашел силы и нахальство усмехнуться.

— Очень сердечная история, — Ирина затянулась и выдохнула сизую струйку подальше от его лица. Что сказать мальчишке, который вместо того чтобы плакать от кровавых дырок, чуть ли не в любви признается? Господи, помоги ему выкарабкаться! Заживи раны его, успокой боль! — Артемочка, — полушепотом произнесла она, — знаешь, что мне скоро двадцать шесть. Тебе, наверное, только девятнадцать. Я как бы старая для тебя. И сейчас бы не о девочках думать. Ну их нафиг в нашем положении.

— Мне двадцать. Ну, покурить дай, — Ильин попытался поймать ее руку своей левой, не особо послушной. Под ребрами стрельнуло так, что на глаза навернулись слезы.

— Только не дрыгайся, — Красина поднесла сигарету к его рту. — Две затяжки — не больше. Раз…

Он втянул в себя дым. Едва сдержался, чтобы не закашляться. Снова под ребрами что-то сжалось и разорвалось. В животе будто повернулся огромный осколок стекла.

— Два… — отсчитала Ирина и отняла сигарету. — Выздоровеешь, тогда хоть целую пачку.

— Ира… — тихо позвал он. — Хочешь, чтобы я скорее того, на ноги?

— Я что похожа на садистку?

— А это сейчас проверим, — Артем снова нацепил на лицо вымученную улыбочку. — Поцелуй меня, если не садистка.

— Ну нахал, — Ирина наклонилась над ним. Лицо солдата в зеленоватом отблеске светового пятна неживое. Под заостренным носом синюшная тень, и прыщи темными бугорками. Красина секунду помедлила, глянув на возившуюся возле профессора Светку, на Лену Чудову, вздохнула, и прижалась бледным губам Ильина. Он обхватил ее, пальцы трепетно запутались в волосах. Откуда только силы нашел и столько страсти?

— Все, хватит. Хватит, — прошептала она. — Пожалуйста, Артеш, тебе покой нужен.

Пока Ракитин относил оставшиеся сумки, мичман без особого усердия осмотрел трупы. Не считая забытого ПМа и патронов, полезного нашел не много: только руки зря уделал звериной кровью. Фляжка со спиртом, фонарик, швейцарский армейский нож «Victorinox» с мини пилкой, пассатижами и массой полезных функций, зажигалки и две пачки сигарет — может солдатам сойдет. Еще всякий хлам вроде бумажников с деньгами, капроновой удавки, шила и костяных четок, колоды карт и пакетика с анашой — все это, никому ненужное, свалил кучкой у башки татуированного, будто из нее это дерьмо и высыпалось. Свернул плед, надел простреленный бушлат, пришедшийся почти впору, но слегка тревоживший обожженное плечо через повязку. Затем подхватил солдата Руднева на руки и поплелся назад. Уж слишком не хотелось, чтобы мальчишка лежал возле всяких подонков.

Майор чего-то задерживался. Как он ушел, миновало двадцать четыре минуты. Беспокойства по военному особого не было, но первые тревожные звоночки начали звучать во взбалмошных мозгах. А вдруг что пошло не так? Напоролся на дружков беглого с ружьем? Не родной этот Юрий Сергеевич, и взаимной симпатии как-то не намечалось, а все равно о нем печешься. От чего так, Сергей знал из прошлого опыта. В критических ситуациях с людьми сближаешься в сто раз быстрее, чем в заурядной и пустоватой житухе. Вот, к примеру, когда Лугин служил срочником, и свело его и еще шестерых годков на маяке за Печорской губой, так за три дня все стали насквозь родными, хоть в паспортах отметки делай. От того, что вместе замерзали без соляры, вместе мучались голодухой и терпели тяготы северной жизни. Но так бывает, если люди вокруг тебя не полные сволочи. Наверное, в людских головах есть особый пунктик, что-то на уровне инстинкта. Он и заставляет в тяжелые дни искать себе ровню, прикипать к ней без всякой душевной кривизны, иначе амба — не выживешь.

Устав нести мертвого, Лугин остановился у покатого простенка, где изо мха торчали стекловидные початки. Не успел отдышаться, как услышал голос Красиной и сразу Хитровой — звали его. Тревожно звали, почти выкрикивая. Подхватив Славку, мичман поспешил к площадке. Была она рядом, за поворотом. Добежал, положил Руднева на пол ближе к углу, чтобы его мертвое лицо никого не беспокоило, и поднял взгляд к Светлане.