Страница 3 из 20
Днем чоновцы работали на железной дороге — заменяли шпалы, рельсы. А рядом в козлах стояли русские трехлинейки, японские арисаки, американские винчестеры, добытые партизанами в недавних боях. А ночью… Ночью бойцы-чоновцы спали одетыми, обутыми, то и дело поднимаясь по тревоге, чтобы отбить нападение белогвардейцев.
В отряде Тимофей Строкач по-настоящему понял, что значит работать и отстаивать свой труд в бою. Кирка, лопата, лом, гаечный ключ — и винтовка…
Непрерывная, напряженная, очень часто на волоске от смерти боевая жизнь научила Строкача слышать во сне, видеть в кромешной мгле, распознавать шаги по интуиции. Чоновец Строкач тогда еще не мог знать, что он уже никогда не будет иметь покоя ни на день, ни на час, потому что свяжет он свою жизнь с границей на целых два десятилетия.
В начале 1924 года Тимофей Строкач добровольно вступил в отдельный Троицкий кавалерийский полк, находившийся в Спасске. В то время полк выполнял функции пограничных войск по ликвидации бандитизма в Спасском и Чугуевском районах и вскоре был преобразован в Краснознаменный Уссурийский кавалерийский пограничный полк войск ОГПУ. В Имане на реке Уссури была создана пограничная комендатура, которой командовал опытный чекист-дзержинец Орлов.
Вскоре начальник комендатуры назначил Строкача командиром взвода.
— Да я же рядовой красноармеец! — возразил Тимофей.
— Ничего, — ответил Орлов. — Будете вы, Строкач, краскомом! Пошлем вас учиться…
Работы у пограничников было предостаточно. Почти ежедневно приходилось задерживать контрабандистов, которые пробирались из Маньчжурии на советский берег Уссури. Буйствовали белогвардейские банды, и потому часто гремела перестрелка в селах, где кулачье поддерживало бандитов.
Много неприятностей доставляла банда бывшего царского офицера Даренского. Белоказаки переодевались в форму пограничников и таким образом обманывали людей, а потом расправлялись с ними. Десятки активистов были расстреляны в тайге. Банду надо было уничтожить во что бы то ни стало.
Пограничникам Тимофея Строкача удалось наконец выследить противника. Можно было дождаться, пока подойдут еще группы пограничников, и наверняка ударить по вражескому лагерю. Но, почуяв преследование, бандиты постараются пересечь государственную границу и скрыться на китайской стороне. Время не ждало. Строкач повел бойцов наперерез Даренскому.
Бой разгорелся жаркий, отчаянный. Пограничников — сорок, белоказаков — более двухсот.
— Мы носим форму советских пограничных войск, — обратился Строкач к красноармейцам. — Не посрамим же ее!
Даренский не стал принимать открытого боя с пограничниками, решив уйти в Маньчжурию. Именно это предвидел Строкач и занял со своими бойцами оборону в форме подковы. Пограничники встретили вражеских конников дружным прицельным залпом. Еще залп. Лошади встали на дыбы, заржали. Многие всадники свалились с седел. Казаки залегли и ответили стрельбой.
Несколько красноармейцев ранено. Кое-кто посматривает назад. Там — пограничный столб…
Наступили критические минуты. Если бандиты нажмут, то смогут прорваться к границе. Надо заставить бойцов стоять на рубеже до последней возможности, до последней капли крови. Отойти — значит пропустить банду через границу.
— Стоять до конца! Стрелять по цели! — снова передал Строкач по цепи пограничников. — Огонь!..
Более часа гремел бой. Стволы винтовок накалились. Строкач вынул маузер и стал стрелять из него, пока остынет винтовка. Бандиты побаивались сесть на коней, опасались и идти в рукопашную.
— Сдавайтесь, предатели родины!
Это прозвучало вызывающе. Несколько десятков пограничников предлагали сдаться двум сотням хорошо вооруженных людей. Даренский приказал атаковать. Но его команда затерялась среди нараставшего «ура-а-а!». Это вел пограничников и красноармейцев-конников краском Орлов.
Попав в окружение, бандиты заметались. Бросая коней и оружие, они бежали под пули, на штыки красноармейцев, пограничников и чоновцев. Банда была разгромлена полностью.
В тот же день Орлов писал служебно-боевую характеристику на комсомольца Тимофея Строкача, посылая его на учебу. Орлов писал, что Тимофей Строкач — прекрасный строевой командир, человек большого мужества и светлого ума, настоящий пограничник, общительный и обаятельный парень.
— Быть тебе командиром-пограничником. И ты им будешь!.. А сейчас проведай мать, отца, братьев!
— Спасибо, товарищ краском!
На следующий день Тимофей Строкач шел со станции в Белую Церковь, где по-прежнему жили его родные. Братья работали в сельскохозяйственной коммуне, председателем ее был отец. Тимофей торопился, какое-то предчувствие подгоняло его.
В безоблачной синеве по-весеннему щедро светило солнце. Над вспаханным только что полем поднимался прозрачный пар. В небе пели жаворонки, то взлетая, то опускаясь к распаханной земле. Странным показалось Тимофею, что на коммунарском поле не было людей. Только плуги, бороны. А вот и плуг отца, тот самый, с вмятиной, привезенный с далекой Украины. Подошел ближе. На лемехе застыли ручейки крови. Кровь была и в борозде.
Неужели убили… Предательское, противоестественное убийство человека, пашущего поле, сеющего хлеб…
Тимофей ехал в отпуск, а попал на похороны отца. Председателя коммуны Амвросия Феодосиевича Строкача убили из кулацкого обреза в апрельский солнечный день 1925 года.
Плачет над гробом мать. Склонили знамена бе-лоцерковские коммунары.
— Амвросий Строкач не жалел сил для новой жизни и отдал свою жизнь за коммунизм…
«И я буду коммунистом. Буду продолжать дело батька!..»
…В декабре 1927 года Амурский окружком партии принял Тимофея Строкача в ряды ВКП(б). Было это уже после учебы в Минской школе пограничников, когда краском Строкач приехал служить на заставу у Амура.
Как и два года назад на Уссури, так и здесь, на Амуре, было неспокойно, хотя банд и контрабандистов стало меньше. Прочность советских границ теперь прощупывали империалисты. Под видом контрабандистов на северный берег Амура старались перебраться шпионы, диверсанты.
Напряженной жизнью жила застава. Строкач очень часто выезжал на оперативные задания и порой не бывал дома по нескольку дней. А дома — Поля, Полина, жена… Судьба подарила ему добрую и чуткую жену. Она понимала всю опасность жизни на границе, но не проронила и слова, что боится оставаться подолгу одна, что хотела бы уехать, даже тогда, когда стала носить под сердцем ребенка. Только попросила, чтобы принес он винтовку в дом — так, на всякий случай.
Между тем обстановка на границе все больше обострялась. Летом 1929 года казалось, что вот-вот начнется война и ее непременно поддержат недобитое кулачье, притаившиеся белогвардейцы. Пограничники находили в селах склады оружия, перехватывали рыбацкие шаланды с оружием, доставлявшимся с китайского берега. Над Амуром сгущались грозовые тучи.
Июльским вечером плыл Строкач с женой и дочуркой на пароходе в Благовещенск. Палуба была заполнена пассажирами. Среди них — пограничники, моряки. Все любовались Амуром, берегами, заросшими ивами, волнами, чуть красноватыми от лучей заходящего солнца. Могучая, бесконечная, широкая река, одна из самых больших рек в мире, волновала, заставляла думать о величии природы.
Вдруг с южного берега Амура раздались выстрелы. Полина инстинктивно прикрыла собой девочку.
— К бою! — приказал Строкач пограничникам и морякам и повернулся к жене: — Поля, быстрее с женщинами в трюм!
Пулеметчики ответили несколькими очередями по противоположному берегу. С китайской стороны снова застрочили пулеметы…
Почти пять месяцев шли бои вдоль дальневосточной границы.
Решительно и смело действовала оперативная группа Тимофея Строкача. За мужество, личную инициативу краском Строкач был награжден именным оружием и часами.
А потом… Потом в послужном списке пограничника Строкача появилась запись: «С марта 1930 года по октябрь 1932 года служил помощником коменданта погранучастка и начальником школы младших командиров погранотряда в Даурии».