Страница 22 из 131
Манштейн не решался изложить эту идею Гитлеру, потому что фюрер был очень воинственно настроен. Фельдмаршал не отважился сказать ему, что февральские и мартовские победы — это лишь тактические успехи, что стратегическая инициатива еще не завоевана и что надо думать об обороне на Днепре, на реке Молочной.
Все это вместо Манштейна сказал Гитлеру приземистый, округлый, как арбуз, щекастый и уже с заметной лысиной, короткорукий начальник штаба немецких сухопутных войск генерал-полковник Карл Цейтлер. За энергичную подвижность его прозвали «шаровой молнией». Развернув карту, он торопливо изложил перед Гитлером новый план «Линия Днепра» фельдмаршала Манштейна.
— Мой фюрер! Взгляните! Река Молочная, Запорожье, среднее течение Днепра и дальше на север. Там уже находятся войска группы армий «Центр»…
Цейтлер стал с нетерпением ждать, что скажет Гитлер. Фюрер долго смотрел на карту, потом буркнул:
— Этого я не знал.
— И тоже впервые вижу эту карту. Думаю, что ее надо ликвидировать, — предусмотрительно предложил генерал-полковник.
Цейтлер не любил Манштейна, завидовал ему, как и Гудериану, к которому Гитлер тоже относился хорошо. Манштейн в глазах Цейтлера — человек, родившийся в рубашке. Еще бы! За 250 дней командир корпуса Манштейн не смог победить воинские части моряков контр-адмирала Октябрьского, оборонявшие Севастополь. А когда русские сами оставили город, за взятие черноморской цитадели Гитлер преподнес Манштейну фельдмаршальский жезл и объявил его героем Севастополя.
В конце августа 1942 года фюрер посылает командующего армией Манштейна с танковым корпусом из Крыма на Ленинградский фронт, чтобы новый фельдмаршал положил Петербург к его ногам. «Будет сделано!» — пообещал Манштейн. Но вернулся с севера на Украину ни с чем. Красные удержали Ленинград, сорвав замыслы Гитлера и Манштейна своими «активными боями местного значения».
Фюрер ставит перед Манштейном новое задание: возглавить группировку «Дон», деблокировать кольцо русских вокруг Сталинграда, пробиться к окруженной 62-й армии генерал-полковника Паулюса. И что же? Не пробился Манштейн сквозь боевые порядки генерала Ватутина. Но фюрер все равно считает его талантливым полководцем.
Цейтлеру хотелось как-то навести гнев фюрера на «любимчика» Манштейна, и он подсунул Гитлеру его карту с планом «Линия Днепра». Но Гитлер в те мартовские дни был озабочен своим и не обратил внимания ни на намеки Цейтлера, ни на идею Манштейна — создать линию обороны на Днепре. О каком Днепре может идти речь, если войска взяли Харьков, Белгород, стали фронтом на реке Северский Донец.
На самом же деле гитлеровская армия не просто стала на реке Северский Донец. Ее наступление остановили Воронежский и Юго-Западный фронты. А в июле — августе эти же войска сорвали новую операцию Гитлера «Цитадель» на южном фасе Курской дуги, опять взяли Белгород и Харьков, разгромив там танковые дивизии немцев, и вышли на Левобережную Украину в юго-западном направлении, к Днепру.
В августе Гитлер вдруг вспомнил разговор с Цейтлером о «карте Манштейна» и издал приказ о сооружении «Восточного вала» от Черного моря до Балтийского.
Доты, дзоты, эскарпы, блиндажи на правом берегу Днепра строили сотни тысяч немецких солдат. А восточнее Запорожья гитлеровцы согнали тридцать тысяч жителей, чтобы с востока окружить город тремя линиями обороны. Такие же линии создавались севернее и южнее Киева. Укреплялись позиции в районе Днепропетровска, Кременчуга, Черкасс.
Последний раз Гитлер побывал в запорожском бункере десять дней назад. В присутствии генералов штаба группы армий «Юг» он предупредил автора «Линии Днепра»:
— Так и скажите всем командирам: Днепр — порог нашего дома, порог Великой Германии. Каждый солдат и офицер обязаны оборонять этот порог до последнего дыхания. Если вы, Манштейн, сдадите Днепр, ваши солдаты больше не нужны Германии…
Фельдмаршал горделиво поднял голову и, перехватив колючий взгляд Гитлера, уверенно произнес:
— Мой фюрер! Мои войска на Запорожском плацдарме находятся на том же меридиане, что и Полтава. Войска удерживают Полтаву, Кременчуг. Дайте мне еще пять-шесть дивизий, и я ударю из Кременчуга на Пирятин и Лохвицу. Лохвица… Не вызовет ли она некоторые ассоциации у большевиков? Киевский «котел» сорок первого года, гибель командующего фронтом генерал-полковника Кирпоноса… Дайте мне еще пять-шесть дивизий, и мы создадим Воронежскому фронту киевский «котел» сорок третьего. Войска группы армий «Центр» поддержат нас ударом с севера…
— Нет у меня свободных дивизий! — сердито оборвал Манштейна Гитлер.
— Снимите их с побережья Ла-Манша. Англосаксы не откроют в этом году второго фронта. Я уверен. Здесь, на Днепре, на востоке наш главный фронт!
— Дивизии Воронежского фронта клином врезаются в нашу оборону до самого Днепра, — напомнил генерал-полковник Цейтлер.
— Пусть идут, скопляются. На правый берег они не выйдут со своими танками и тяжелой артиллерией. Железные дороги нами разрушены, мосты через реки уничтожены. Сталину надо ждать, пока Днепр покроется льдом, чтобы перебросить на правый берег танки и тяжелую артиллерию.
— Да, да, — согласился Гитлер. — Но дивизий вы больше все равно не получите. Хватит двадцати трех, что я дал вам весной.
— Тогда я вынужден буду сокращать линию фронта, чтобы все усилия сосредоточить на «Линии Днепра».
— Чтобы удержать Криворожско-Никопольский бассейн! — добавил гневно Гитлер. — И Крым тоже! Этого требуют наши отношения с Румынией и Венгрией…
Этот разговор состоялся 10 сентября, а сегодня 22 сентября. Вечер.
Командующий группой армий «Юг» Эрих фон Манштейн в снежно-белом кителе, с «крестом» под верхней пуговицей и «дубовыми листьями» в петлицах (наградами за Севастополь и Керчь в сорок втором году и за Харьков в сорок третьем), пригладив седые волосы, сел за свой стол. В хрустальной вазе букет астр. Фельдмаршал уставился в письменный прибор с вытравленным на нем родовым гербом Левинских-Маиштейнов.
Герб имеет форму щита. На нем — две собаки. Аристократ-пудель держит в левой лапе меч. А напротив — охотничий пойнтер поднял передние лапы, высунул язык. Все на гербе означает характерные черты рода Манштейнов. Пудель с львиной гривой, с мечом в левой лапе олицетворяет воинственность. Легавый пойнтер, который вынюхивает добычу и может надолго замереть, ожидая и показывая хозяину, куда стрелять, — преданность и старательность. А разум символизирует шахматная доска вверху щита. Предки Эриха фон Манштейна были военными, отец — генерал первой мировой войны.
Фельдмаршал посмотрел на стену, увидел свою тень: нос слишком горбат, как у ворона, губы плотно сжаты.
Распахнулась дверь. В комнату, как всегда, ровно в 22 часа, вошел для доклада полковник Хорст Вассерман.
— Мой фельдмаршал! Только что пришло сообщение от генерал-полковника Гота. Между шоссе Киев — Чернигов и рекой Десна русские танки разбили наши разрозненные части. Готу не удалось отвести пятьдесят танков за Днепр.
— Как так? — удивился Манштейн. — Пятьдесят танков не смогли прорваться в таком хаосе?
— Не прорвались. Гота встретили давние его противники с постоянной эмблемой на одном из «КВ» — «Капитан Тулин». Это танки Майборского. Мой фельдмаршал! Я давно мечтаю скрестить шпагу с этим заносчивым комбригом в танковом бою.
— Такой случай еще подвернется, Хорст, — сказал задумчиво Манштейн и с досадой добавил: — Печальная потеря. Что же это? Неужели так постарел неугомонный, неутомимый Гот? А я обещал фюреру повторить большевикам Шумейково урочище! Было бы у нас еще с десяток дивизий… — Манштейн посмотрел на свой герб, вздохнул. — Не понимаю: почему фюрер побаивается снять дивизии с «Атлантического вала»? Ведь Черчилль сказал по радио, что Великобритания должна готовиться ко второму фронту в тысяча девятьсот сорок четвертом году.
— Наших сил, мой фельдмаршал, на атлантическом берегу осталось минимум, — осмелился заметить Вассерман. — Восточный фронт нещадно съедает наши дивизии.