Страница 19 из 131
Вот и влажный песок.
Еще шаг…
Еще один…
Вот и вода!
Гнат вытянул перед собой руки и бултыхнулся в озерцо. Нырнул, раскрыл глаза. Вблизи стайками плавали мелкие рыбки, виднелся камыш, между стеблями преломлялся свет от солнца. Да, он в воде. Это уж точно!
Гнат поплыл, гребя обеими руками. В родном селе он с Андреем Стоколосом и Павлом Оберемком не раз устраивали соревнования: кто дольше пробудет под водой. Сейчас Гнат боялся вынырнуть, чтобы снова не оказаться в объятиях огня. Счет секундам не вел.
На берегу неизвестно откуда появилась Зина.
— Господи! Да он же утонул! — в отчаянии закричала она.
Зина повернулась к Сидорову и Барабашу — они погасили на своих комбинезонах пламя и молча умывались, черпая пригоршнями воду из озерца.
— Товарищи танкисты, его же надо спасать!
— Если не сгорел, то не утонет, — отозвался Сидоров.
Тернистый все еще не появлялся на поверхности озерца.
Наконец у противоположного берега показались сперва его ноги, разбрызгивавшие воду, потом голова и туловище. Гнат не переворачивался на спину — было мелко. Он лежал в воде, словно выброшенный волной дельфин. Зина подбежала к нему.
— Гнат! Как же ты напугал меня!..
Тернистый тяжело дышал. Теперь ему было хорошо после адских мук в огне и подводного плавания. Он лежал, раскинув ноги, уперевшись лбом в сложенные руки. Да, он живой! Победил огонь! Победил смерть!
— Гнат, это я, Зина! Твои танкисты уничтожили шесть немецких танков. Хлопцы говорят, что еще три подожгли артиллеристы. А три дали деру и вряд ли вернутся. Слышишь, Гнат?
Тернистый наконец поднялся, сел на берегу. Увидел Сидорова с перебинтованным плечом, Нечитайло, который лежал в траве, скривившись от боли в раненой ноге.
Тело Лени Панина лежало рядом с ними. Комбинезон на нем был изодран и красен от крови. Осколок снаряда пробил Лене сердце, и он умер без мук. Даже улыбка застыла на губах…
— О чем думаешь? — склонилась над Гнатом Зина.
— Как Леня хотел тебя поцеловать… И не довелось. Он же совсем юный. Может, еще ни с кем и не целовался, — тихо произнес Тернистый, почувствовав и свою вину в смерти Панина. — Надо было бить не по гусенице, а влепить в башню тому «тигру», чтобы немцы не смогли выстрелить в ответ…
Зина смотрела то на Гната, то на танкистов. Ей все они казались своими, давно знакомыми, словно училась с ними в одной школе, но года на три позднее, словно хлопцы только что выбежали из классных комнат на большую перемену. Какой хороший сегодня день! И мир вокруг такой солнечный, светлый. Если бы еще не эта смерть…
Танкисты завернули в брезент тело Панина и отнесли на борт танка «За Родину!». Теперь в этой машине будет находиться и командир батальона Тернистый.
— По машинам! — негромко скомандовал Гнат и повернулся к Зине: — Прости, что я сейчас вот такой… Как хорошо было перед боем и как тяжело теперь, когда не стало Лени. Еще до Киева не дошли, а я уже побывал в таком огне… Обещал тебе больше не гореть, а оно, видишь, как вышло.
— Ты в этом не виноват, — вздохнула Зина. — Все обойдется. Я так переживала за тебя, будто мы знаем друг друга всю жизнь… Правда, Гнат.
Танкисты начали расходиться по своим машинам. В их глазах Зина видела печаль.
«Сколько же вы, хлопцы, еще будете гореть в боях? Сколько вас погибнет, как Леня Панин? Скольких искалечит война? Не спасет и броня…» — подумала Зина, и ей стало жутко от этих мыслей.
Гнат положил руку на ее плечо.
— Милая луговая царевна! До встречи! Обещаю еще раз не гореть больше.
— Возвращайся, Гнат, — прошептала Зина. — И не забывай, что я жду тебя…
11
Высунувшись по пояс из башни «КВ» «Капитан Тулин», Майборский видел в бинокль село, которое только что обошел с севера 2-й танковый батальон. Другая группа машин ворвалась в село с запада.
Это был последний укрепленный пункт немцев перед переправой на Десне. До нее оставалось километра три.
Над Десной летали «илы», стреляя из пулеметов и сбрасывая бомбы на позиции гитлеровцев. А с земли звонко частили зенитки. Восемь зениток в селе, к которому подошли танки, тоже стреляли по «илам». Этим воспользовались танкисты.
На большой скорости механики-водители повели машины к позициям зенитчиков. Артиллеристы были захвачены врасплох. Они не успели даже опустить стволы орудий, чтобы ударить по танкам.
Две «тридцатьчетверки» направились к мосту через небольшую речушку Остер. Четыре других, стреляя осколочными снарядами и из пулеметов, начали уничтожать зенитные орудия. Заскрежетал под гусеницами металл. Танкистам помогали десантники-автоматчики. Они стреляли по блиндажам и окопам, бросали гранаты, показывали командирам танков цели, которые надо было уничтожить.
Через несколько минут зенитная батарея была разгромлена.
Танки, не сбавляя темпа, помчались дальше.
…Запаниковали служащие оккупационных учреждений, засуетились, забегали по улицам. Из разбитых окон полетели пачки бумаг, из труб закурились дымы — гитлеровцы стали жечь ценные документы, чтобы они не попали в руки танкистов. Всюду галдеж, крики, беспорядочная стрельба, рев дизелей «КВ» и «тридцатьчетверок».
Майборский и без бинокля видел насыпь, тянувшуюся к понтонному мосту немцев. На обоих берегах реки в котлованах стояли зенитные орудия.
«Именно об этой батарее сообщали партизаны генералу Шаблию, — подумал Майборский. Он посмотрел на небо, вздохнул. — Жалко, «илы» уже заканчивают свою работу».
Резкие, гулкие выстрелы загремели над рекой. Это зенитки ударили по танкам.
— Рассредоточиться! — подал сигнал по рации Майборский.
Немцы подбили два танка. Машины начали останавливаться возле хлевов, в садах, чтобы вести прицельный огонь по позициям зенитчиков.
В бой вступали минометчики они только что подъехали на автомашинах.
Когда огонь немецких орудий становился не очень плотным, танки срывались с места и, стреляя, продвигались к реке, занимали новые позиции.
Майборский стал оценивать сложившуюся ситуацию.
Восемь орудий стоят на левом берегу реки. Ничего не скажешь, удобную выбрали позицию для стрельбы по самолетам — большой сектор обстрела. Вдоль берега расстилается луг. На правом берегу стеной поднимается сосновый бор. Зенитчики с левого берега хорошо понимают, что им придется перебираться на Правобережье. Но упорство их можно объяснить лишь тем, что они надеются на подход своих танков с востока, о которых говорил утром командующий Ватутин.
— Батальону Амелина! Атаковать зенитчиков! — приказал Майборский.
Из-за хлевов, из-за дуплистых верб, что росли на лугу, десять «КВ» и «тридцатьчетверок» двинулись к немецкой переправе. Часть танков продолжала стрелять с места по зенитным орудиям. Пройдет еще несколько секунд, и они тоже рванутся к насыпи, ведущей к понтонному мосту.
Насыпь у немецких артиллеристов хорошо пристреляна. Зенитные орудия очень опасны для танков. Они сбивают самолеты на высоте даже нескольких километров, танки же находятся от них в семистах — шестистах метрах. Зенитчики уверены, что танки русских не осмелятся идти по насыпи. Это же абсурд. Верная смерть. Придает им сил и то, что сюда вот-вот подойдут танки Гота и русский механизированный отряд, прорвавшийся так далеко в их тыл, будет полностью разгромлен.
И все же немецкие зенитчики нервничали, страх не покидал их. Они хорошо понимали: в случае чего в критический момент саперы взорвут переправу и они останутся на левом берегу на растерзание советским танкистам.
— Вперед! — приказал Майборский механику-водителю.
«КВ» «Капитан Тулин» рванулся с места, двинулся к переправе.
Грохотали танковые пушки, радисты-пулеметчики поливали огнем расчеты зенитных орудий. Выстрелы зениток постепенно становились все реже и реже. Еще минута-две, и танки прорвутся к понтонному мосту, пойдут по нему.
«Скорее! Скорее!.. — мысленно торопил танкистов комбриг Майборский. — Надо во что бы то ни стало захватить переправу целой! Саперы вот-вот подорвут ее…»