Рейнджер

Вздохнув, я вернулся к двурвам.

— Наконечник растворился, значит, враг там на самом деле был, и я его зацепил.

— Да что за враг-то?! — похоже, Драуном движет уже не страх оказаться рядом с чудовищем — перерождённым Стражем — а обычное и привычное любопытство.

Я вздохнул.

— Как называется мой Орден?

— Орден Стражей. Стражей Грани…

— Эх.… Какой Грани? Помните её название?

— Грани Сотворённых Миров, — это Гролин.

— Правильно. Миров, а не Мира. То есть их много. И обитатели в них разные. В том числе и эльфы. Они и выглядят по-разному, и ведут себя тоже. Вот местные эльфы — высокие, тонкокостные, голубовато-жемчужная кожа, немного светящаяся ночью. Большие лиловые или фиолетовые глаза без белков, синие или зелёные волосы, очень длинная и узкая кисть, пальцы с четырьмя суставами — правильно?

— Да…

— Есть эльфы совсем другие. Снежно-белая кожа, золотые волосы, зелёные миндалевидные глаза, немного раскосые. Длинные заострённые уши. Есть миры, где эльфы сравнительно невелики ростом — примерно такие же, как двурвы. А бывают и на голову выше меня. Единственное общее — всегда изящны, всегда выступают на стороне Света (тут я старательно проигнорировал некоторые земные тексты, нечего берглингов смущать свыше меры).

— Хм.… Всегда светлые — а ты говорил о тёмных…

— Это очень отдельная история. Давайте уходить отсюда, я вам по дороге всё расскажу. Кстати, мы сейчас где?

— Ну, мы старались идти на юго-запад…

— И сколько времени я был грузом?

— Три дня…

— Угу.… Значит, так и пойдём, на запад-юго-запад. Пока на тракт не выйдем.

Мы быстро подобрали пожитки и быстро тронулись в путь.

— Так вот, о тёмных эльфах. К счастью, в первую очередь — вашему, в этом мире они не водятся. Когда-то одно из племён эльфов в одном из миров сотворило что-то эдакое, рассорившись со своими сородичами. Деталей никто, кроме них самих, точно не знает, домыслов и вариантов много. Так или иначе, на них обрушилось не то проклятие своих, не то внимание тёмных богов. Есть даже версия, что они и тёмным богам тоже нахамили, и те их также прокляли. Короче, версий много, а толку чуть. В итоге они изменились и внешне, и внутренне. Во-первых, они с тех пор ведут ночной образ жизни, во многих мирах предпочитают жить в пещерах и подземельях. Во-вторых, внешность. Высокие, стройные, очень ловкие, быстрые и сильные. Равномерно чёрная кожа, красные глаза без зрачков, которые отлично видят в темноте, белые волосы, длинные и острые когти на руках. В-третьих, нравы и характер. Что вам сказать? Культы тёмных богов, да и вообще — по сравнению с ними местные орки и гоблины — просто милашки. Очень воинственные и коварные существа, воюют со всеми соседями разом. Вроде бы и каннибализма не чураются.

— И всё это счастье — в пещерах?

— Ага. Отличные рудознатцы, металлурги и механики.

— Ну, до нас-то им в этом далеко!

— Многие исследователи согласны с тобой, Драун. С одной поправкой — они считают, что трау ушли далеко вперёд по сравнению с вами…

— И сколько таких существ ходит по Миру? — это уже Гролин.

— Не знаю. Но как минимум один точно есть.

— Надо срочно сообщить старейшинам.

— Согласен. Так что выходим на тракт и ищем самый быстрый транспорт.

***

Как же надоела бесконечная беготня по лесу в компании с этими недалёкими помощничками! Толку от них.… Есть, конечно, но гораздо меньше, чем проблем и забот. Часто руки так и чешутся прибить парочку, чтобы вразумить остальных. И хорошо, что иногда они достаточно тупы, чтобы дать повод поразвлечься таким образом!

Квирт Луоррентан зло сплюнул на слой опавшей хвои под ногами. В неведомо какой раз глянув на артефакт-поглотитель, вручённый ему загадочным покровителем, дарко вновь констатировал, что тот заполнен едва ли на пятую часть. Это сколько же ещё мотаться по чужому миру, отыскивая и утилизируя следы светлых «сородичей»! Ну, жизнь тёмного эльфа длинна, а подлежащий отработке долг велик — как раз величиною в жизнь…

Эх, как обидно! Так глупо вляпаться, это же надо уметь! Самое обидное — ничего не сделал «светлякам», только вошёл в их долбаный лес, и попал в сторожевую паутину. Срезал уголок по поверхности, называется. Сэкономил полдня и потерял жизнь. Не жалкий огрызок в пятьдесят лет, отведённый людям Киннеара, даже не считанные сотни лет человеческих магов, а долгую, почти бесконечную при определённых условиях жизнь тёмного эльфа. Обидно и больно.

Больно не только в переносном смысле, но и в самом прямом. У светлых эльфов на случай поимки тёмных оказался в наличии целый свод ритуальных пыток с на редкость красивыми и поэтичными названиями. «Аметистовый лотос рассвета», вот как красиво называется то, что вот-вот убьёт его. В ходе двухсуточного подготовительного ритуала ушастые блондины и блондинки покрыли всё его тело тысячами мелких шрамов, втирая в них какую-то гадость. Вместе с тем они аккуратно перерезали все основные сухожилия и часть нервов. Дым курительниц, стоявших вокруг алтаря, не давал Квирту ни умереть, ни потерять сознание, одновременно обостряя чувствительность. После начальной обработки эльфийская жрица уронила на ногу дарко небольшое пёрышко — и только заранее перехваченное эльфийскими жрецами управление голосом (очень уж заковыристо Квирт выражал своё мнение о родословной и образе жизни окружающих) не позволило пленнику заорать от боли. Казалось, пещерный тролль шарахнул своей дубиной. А потом начался ад…

И вот сейчас он ждал последний в своей жизни рассвет. Снадобья, втёртые в разрезы на коже дарко, должны были не просто усилить чувствительность организма к свету. Солнце должно было медленно и мучительно убить тёмного эльфа, постепенно расплавив его плоть на алтаре, подобно воску на сковороде. При этом умереть он должен был только тогда, когда распадутся кости и распад затронет существенную часть внутренностей. И всё это время он будет оставаться в сознании и с полной чувствительностью. Уже сейчас, за четверть стражи до восхода, сумеречный свет вызывал зуд и жжение по всему телу.

Внезапно на лицо дарко упала тень. Кто-то стоял около алтаря. Веки, движения глаз и кое-какие мимические мышцы — вот и всё, что оставалось в распоряжении Квирта. Он мог открыть глаза, но не хотел этого делать. Кто, кроме жреца бывших сородичей мог прийти к пленнику, пусть это и было бы нарушением канона. А смотреть на одного из палачей он не хотел.

— Надо же, даже глаза открыть не соизволит, — раздался вдруг какой-то неестественно жизнерадостный голос, не имеющий ничего общего с голосами эльфов. Квирт Луоррентан открыл глаза и увидел плохо различимый на фоне начинающего светлеть неба силуэт… человека? Вряд ли, учитывая место и время, но не эльфа, не гнома и не орка — точно.

— Ты жить как, хочешь? — продолжал между тем незнакомец. — Можешь ответить мысленно, я услышу. Нет, я не издеваюсь. Я могу тебя отсюда вытащить и вылечить, а ты сделаешь для меня кое-какую работёнку. Закончишь — и мы в расчете. Заодно и со светлыми эльфами посчитаешься…

Дикая, сумасшедшая надежда затопила дарко, закрыв собой и зашитую в генах его тела паранойю, и собственную осторожность, и все подозрения.

— Ага, согласен. Ну надо же, даже условий не выдвигает, какой покладистый трау…

Голос собеседника поплыл и растворился в назойливом комарином звоне, потом затих и он.… В следующий раз дарко пришёл в себя в довольно странном месте. Он лежал на камнях, окружённый стеной тумана на расстоянии дюжины шагов. С одной стороны туман отступал чуть дальше, открывая переливчатую стену чего-то, похожего на водопад без воды, который возникал из облака вверху и растворялся в дымке внизу. Почувствовав головокружение, Квирт отвернулся и увидел сидящего рядом на валуне давешнего незнакомца.

— Ну, вот, почти как новенький. Тушка здорова, и душка на месте.

— Как это? Где мы?! — дарко, не веря себе самому, поднялся и сел, скрестив ноги.